Глава 15.
В расстроенных чувствах Ли бродил по Конохе. Он проиграл Учихе, позорно слив подарок для Сакуры-чан, и теперь мучился: как же так? Ведь он столько выстрадал, столько выносил, а теперь она достанется другому. Не лампа, конечно, Сакура. Хотя и лампа тоже...
Утро радовало свежим, чистым снегом и воробьиным гомоном. Всюду были счастливые лица людей, встретивших первый снег достаточно утеплёнными. Реже виднелись насупленные синие носы тех, кого мороз в январе застал врасплох. Но, даже несмотря на отсутствие признаков окоченения на лице и теле, Рок тоже не радовался. Даже тренировка, попутно совмещённая с переживательским брожением, не приносила чувства удовлетворения – уже пятисотый круг, а никакого кайфа! В его случае это значило, что скоро конец света.
А ещё смущал провал в памяти, случившийся вчера вечером. Сидели-пили, и тут – бах! – и такой облом. Может, всё дело в этом? Он просто упустил что-то важное, сказал или сделал что-нибудь не то? Может, он обидел Сакуру, и поэтому она теперь ищет забвения в объятиях другого, страдая от его холодности и непонимания?
«Надо немедленно найти кого-нибудь из вчерашней компании», - решил он и, оглянувшись вокруг, неожиданно заметил Кибу, задумчиво стоящего возле окна в одном из магазинов нового торгового центра. Инудзука медитировал перед полкой с комедиями, но, судя по лицу, ему было не до шуток. Зелёный зверь понёсся к нему, но, уже почти занеся руку для приветствия, неожиданно отскочил, услышав:
- Ищете что-то особенное, молодой человек?
Голос был женским, хорошо знакомым. Слишком хорошо – он так часто ловил его отголоски, пытаясь угадать по малейшему оттенку настроение и прихоти его обладательницы. Но всё было тщетно. И сейчас Сакура-чан тоже обращалась не к нему. И Рок, сам не зная зачем, зашёл в тень ближайшего стеллажа.
- Сакура, спасай! – улыбнулся Инудзука подошедшей к нему девушке. – Мы с Ино договорились вчера киношку какую-нибудь посмотреть, а я совсем запутался. Не хочу попасть под ножницы её строгого кинематографического вкуса. Все мозги себе поломал, пытаясь угадать, что любит твоя непредсказуемая подруга. Не подскажешь?
- Хочешь удивить её?
Киба кивнул. Харуно задорно улыбнулась, подмигнула ему и, нырнув за красную стойку, подала коробочку. Инудзука прочитал вслух:
- «Горячие блондинки в сауне»?
Ли, услышав, что предложила для совместного просмотра всегда такая скромная и сдержанная девушка, чуть не повалил своё шаткое укрытие. Неужели какие-то из её свиданий проходили ТАК? А теперь она просто делится опытом – по-дружески, от души… Парень затряс головой. Нет, не может быть!
Но Киба, вместо того чтобы, как и подобает приличному парню, смутиться или удивиться, в голос заржал.
- Пригласить девушку на первое свидание к себе домой для совместного просмотра порно – это надо быть большим оригиналом! Удивление гарантировано, но, боюсь, немного не того рода, что требуется.
- Подари это ей со словами о том, что это не для неё, а для Сая. В утешение: ему – киношка, а тебе – настоящая горячая блондинка. А для просмотра выбери что-нибудь ещё.
Рока снова спасла только недокументированная устойчивость новых здешних стеллажей. Мысли об Ино и Кибе, дарящих подобный диск Саю, ещё и в утешение, вызвали в голове нездоровые брожения. Увы, и в теле тоже – снова пришлось хвататься за норовящие уехать полки. Что же с ними вчера случилось, если одному из самых популярных парней Конохи требуется ТАКОЕ утешение? Неужели его разлюбили девушки, раз и навсегда? Нет, было бы неплохо, конечно, – ему бы больше досталось… Конечно, Сакура-чан лучше всех, но ведь Гай-сенсей учит, что практика – основа победы, а он не может ошибаться! Но всё же… А может, сам Сай их разлюбил? Выходит, что на вечере какой-то мужчина убедил его сменить ориентацию. Но какой? Неужели среди его друзей есть ОНИ? Не понарошку, а на самом деле?
Киба кивнул, чуть пристальней, чем следовало бы, посмотрел на обложку и, слегка покраснев, поставил фильм на место.
- Мысль хорошая, но вначале всё же романтика. А то таскаться по торговому центру с подобным палевом наперевес… Ещё встречу кого… Объясняй потом всем, что это подарок больному другу.
- А, так ты уже знаешь, - улыбнулась Сакура. – Быстро сплетни разносятся.
- Знаю что? – удивлённо поднял брови Киба.
- Что Сай – больной?
- Вчера он ясно всем продемонстрировал психоз и идиотизм в одном флаконе. Я про это, во всяком случае. А ты про что?
- Про его черепно-мозговую, полученную во время провожания Неджи. Его утром от Хьюг приволокли.
Инудзука присвистнул:
- Либо с Хиаши-самой не поделил тушку племянничка, либо нахамил Ханаби-чан. Или наоборот.
- Судя по тяжести, оба варианта сразу. Но итог один – скромному медику Харуно Сакуре пришлось прикрывать левые назначения одной хорошо знакомой тебе блондинки, которая доказала, что не все мифы о них так уж выдуманы.
У Кибы загорелись глаза. Интерес к этой взбалмошной девушке рос с каждой минутой, а Сакура поманила слишком уж сладким пряником.
- Расскажешь?
Внутренняя Сакура довольно усмехнулась. Вот и представился шанс разговорить приятеля, выяснить его планы, мотивы и силу зародившихся чувств. Чего ради заклятой подруги не сделаешь… А то будут киношки смотреть, пока глаза не опухнут, а до дела так и не дойдёт. Бывает, что хороший старт портят неизвестно откуда взявшиеся сомнения: а не померещилось ли мне спьяну? Я после пятой бываю такая загадочная, такая таинственная… Может, на деле и нет ничего? Вот и получается, что всякие ПМС'но-похмельные самокопания мешают двум почти идеально подходящим друг другу людям стать нормальной парой. Поэтому прямая задача её как лучшей подруги – не допустить! Кроме того, обе Харуно, и внешняя, и внутренняя, были уверены – если Ино срочно не занять личной жизнью, то блондинка из них душу вытрясет, заставляя рассказывать о подробностях телосложения Учихи. А делиться знаниями о строении его пятой точки пока не хотелось (вспоминая это зрелище, Сакура внутренняя демонически хихикала и, обнимая в своём воображении это место двумя руками, приговаривала: «Моё, всё моё! Мой Саске-кун! Моя прелес-с-сть!». Сакура внешняя краснела, но всё же соглашалась с такой постановкой вопроса: да, да, моё, всё моё!).
- Я сбежала с работы буквально на пятнадцать минут, пообедать, - сказала Харуно, подумав для вида с полминутки. – В здешнем торговом центре делают отличный крепкий кофе. Если угостишь, помогу с выбором киношки и расскажу весёлую историю о том, как Ино отомстила Саю за унижение.
Его не пришлось уговаривать.
- Идём!
Парочка двинулась в сторону кафетерия.
Ли, всё так же скрываясь за оплотом знаний – полками с книгами, – тихонько крался за ними. Ему тоже хотелось послушать весёлую историю про унижения Сая, вчерашний вечер и – если повезёт! – о себе, родимом.
Столик, который ребята выбрали, удачно располагался рядом со входом, возле кадок с фикусами. Прикинувшись одним из них, зелёный зверь хотел позеленеть окончательно и молился, чтобы Инудзука не активировал свой нюх.
Но друзья не обращали внимания на посторонних: Сакура увлечённо рассказывала о своём визите в мужской туалет, а Киба хохотал, вытирая слёзы и сползая под стол. Року тоже жутко хотелось смеяться, но он мужественно сжимал челюсти. По его небритым щекам катились мужские слёзы, суровые и скупые одновременно.
- …а потом он уснул, и заботливые медсёстры, охочие до накаченных тел, укутали его тремя слоями покрывал. Ино сказала, что в таком микроклимате бабочка скоро окуклится и улетит в тёплые края. Но она при этом присутствовать не желает: энтомология не её конёк. И смылась домой, оставив меня на растерзание Цунадэ-сама, особо правильной и дотошной с праздничного бодуна.
Киба вытер слёзы и выдохнул:
- Давно я так не смеялся.
- Я отработала свой кофе?
- Безусловно. А за помощь с кино с меня ещё та сладкая корзинка, на которую ты так жадно глядела возле кассы.
У девушки заблестели глаза.
- Тащи! И ещё один кофе.
Парень буквально за полминуты организовал продолжение – сладкое Сакуре и бутерброд себе. Ли, уныло разглядывая аппетитную ветчину, исчезающую во рту Кибы, и ванильные розочки, которые за будь здоров трескала Сакура, приуныл – свежий воздух и тренировка нагнали аппетит, а любовные переживания не могли заставить молодой здоровый организм ограничиться листьями фикуса, которые Рок попробовал съесть, чтобы в животе не так громко урчало. Вкус был мерзкий. Отплёвываясь, зелёный зверь не заметил, как Инудзука и Сакура переглянулись, привлечённые необычными звуками за спиной: «Хрум-хрум, тьфу-тьфу, бэ-э-э-э…» Харуно внимательно посмотрела в зеркало, висевшее возле кассы, и сделала своему собеседнику маленький жест рукой, означающий: забудь, всё нормально. Киба пожал плечами. Для того чтобы обнаружить присутствие друга, ему не требовалось складывать печати – он знал об этом с того момента, как Рок вошёл в магазин. Но разговор с Харуно был для него важнее, чем выяснение причин очередного чудачества адепта Силы Юности. Кроме того, без светового меча джедаев можно было не бояться.
- Итак, романтика, - начала девушка, покончив с верхним кремовым слоем. – Нужна романтика с намёком, боевитая, интеллектуальная или немного драматичная? Ну, чтобы в конце все умерли, но это «та-а-ак романтично-о-о…», что целоваться хочется вот прямо сейчас!
- Да-да-да! – сразу закивал Киба. – Мне это подходит! «Поцеловаться» заверните мне с собой, и побольше.
- Фигня вопрос! Только со слезами надо не переборщить. А то завернётесь в салфетки для мокроносых. Я не про Акамару, как ты понимаешь. Поэтому можно ещё что-нибудь о политике. Ей, как будущей сотруднице ЦОД, будет интересна твоя реакция на провокационные разговоры о власти. Думаю, она её даже запишет.
- Нет, нет, - спешно открестился Инудзука. – Политики не надо. Лучше что-то… - Инудзука снова задумался. – А что ты посоветуешь?
- Зависит от целей. Вот что ты хочешь сказать ей этим выбором?
- Ну, например, что у нас похожи вкусы в выборе кино – важнейшем для нас искусстве… ну, или как там? – припомнил он цитату.
- Тогда бери любую из тех, что тебе нравится – и в бой! – посоветовала она, махнув только что облизанной ложечкой, словно давая отмашку к наступлению.
- А если ей не понравится?
- Тогда выберите то, что ей понравится. Тащи её сюда, прямо к этим вот стеллажам, и выбирайте хоть до хрипоты.
- А если так и не сойдёмся?
- Значит, у вас разные вкусы. Бывает. Но, к счастью, это ничего не означает.
Киба помрачнел и так озадаченно и сердито уставился на бутерброд, будто именно он повинен в его метаниях. Молчание длилось около минуты, во время которой парень всё больше и больше задумывался, а Сакура успела почти закончить второй слой из цукатов.
- Как думаешь, у нас получится? Мы с Ино подходим друг другу? – решился наконец спросить парень.
Инудзука заметно нервничал, и было видно, что вопрос дался нелегко. Ему очень хотелось, чтобы эти отношения не стали «очередными» и всё не полетело к чёрту из-за какой-то дурацкой глупости, как это у него случалось раньше. Но, похоже, чем больше он старался, тем больше запутывался – в себе, своих желаниях вообще и по отношению к Яманако Ино – в частности, в её желаниях – тех, о которых он мог догадаться, в совпадении их вкусов, жизненных позиций. В конце концов, в том, будут ли они хорошей парой. Судьба? Не судьба? Кто знает…
Внутренняя Сакура скептически улыбнулась: «Вот они, те самые ПМСно-похмельные самокопания!»
- Ты веришь в идеальную пару, Киба? В пубертатно-романтическую теорию двух половинок?
Киба, перестав прожигать взглядом и без того хорошо прокопченный бутерброд, улыбнулся.
- Нет.
- И я нет. И Ино. Как-то она сказала: «Даже если мы и половинки, то у всех нас такие неровные края, что нас либо сплющивает друг о друга до полного стирания всех этих зубчиков, либо мы в состоянии остановиться и принять другого человека со всеми его буграми и впадинами. Но тогда притяжение ослабляется, и не только сильно, но и осознанно».
- Это плохо?
- Зависит от того, сколько боли ты можешь вытерпеть ради любимого. Со сколькими привычками готов расстаться. Сколько можешь простить и готов принять.
- Ты к тому, что нет идеальных пар, есть слабые люди?
- И к этому тоже. Возможно, ваши привычки не совпадут на сто процентов, как и ваши вкусы. Но если ты останешься собой и сделаешь всё, что можешь, для этих отношений, то тогда появится шанс, что они станут… ну, пусть не совсем идеальными, но такими, без которых вам обоим будет невозможно. Одиноко, тускло, серо, уныло. Вчера, когда вы с ней гуляли, так было?
Киба вспомнил их разговоры: смех, теплота, взаимный интерес. Лёгкое заигрывание, поощрение, но одновременное желание не гнать лошадей. Уважение к её достижениям, признание силы, но также и желание защищать. Сумасшедший поцелуй на прощание…
- Нет. Было хорошо.
- Могу сказать одно: она не лгала ни одной секунды. Всё, что она сказала, сделала, чем показалась – это всё взаправду.
Инудзука слегка растерялся:
- И что это значит?
Сакура отложила ложку.
- Что Яманако Ино нравится семь пятниц на неделе. Что она плачет над Белым Бимом с чёрным ухом, но ржёт, когда тонет Титаник, особо мерзко подхихикивая в самых слезоточивых моментах. Что её может вывести из себя Лара Крофт, разгуливающая по северному полюсу в дырявой кацавейке нараспашку, небрежно помахивающая почти что голой грудью вправо-влево, вверх-вниз, но ту же актрису в «Мистер и миссис Смит» она боготворит. Что она иногда может натворить глупостей, но при этом всегда выпутывается из них без малейшего вреда для себя, потому что она – чудо ходячее, чувствующая людей лучше любого радара безо всякой наследственной телепатии. А ещё она никогда не бросает тех, кого любит. Даже если они делают ей больно. Как-то мы с ней поссорились, да так, что стены больницы ходуном ходили. Моя долгая затяжная депрессия, успешно ото всех скрываемая, была не лучшей советчицей в дружеских перепалках. Поначалу дружеских… Но Ино, мистическим образом догадавшись о моих обстоятельствах, тем же вечером объявилась на моём пороге: стояла, чавкая жвачкой и хитро поглядывая из-за гигантских тёмных очков. Хлопала полами пальто, как бы невзначай демонстрируя всему миру пижаму и шлёпанцы на босу ногу, очень уместные в декабре-месяце. Про волосы я вообще молчу – Боб Марли тихо позавидовал этому хаеру из могилки, нервно затянувшись последним заначенным косячком. А потом, видя офигевшие лица – моё и всех соседей заодно, сказала: «Что за жалкие твари загрустили тя, подруга? Пусть они помрут в жутких корчах смеха, глядя на мой позитив! Даёшь оранжевые pyjamas в массы!» И, представляешь, после внимательного осмотра апельсиновых портков в зелёных динозаврах, депрессия отступила, прихватывая за собой давно и напрочь испорченное настроение. Вот.
Сакура на секунду замолчала, переводя дух. А переведя, снова принялась за корзинку. Бисквитный слой был её любимым. Киба тоже молчал, то ли представляя себе Ино в образе растаманки – пациентки ПНД, то ли оценивая её неоспоримо высокие душевные качества. Молчал и Ли, впервые узнавший, что у Сакуры, всегда весёлой и приветливой, была затяжная депрессия. Но сок фикусов вязал рот, и он не мог подойти и посочувствовать этой хорошей, милой девушке.
- Короче, - подвела итог Сакура, - не переживай ты так с этим фильмом. И с тем, хорошей ли вы будете парой. Если она тебе нравится, то просто наслаждайся процессом, оставаясь собой, каким ты был вчера и являешься всегда. Спорь у полки с фильмами. Комментируй несуразицы во время просмотра. Тащи низкокалорийный попкорн на премьеру. Уважай её при этом. И всё будет в порядке. Если ты ей понравился по настоящему, а это, скажу тебе по секрету, так и есть, Ино одобрит любую принесённую картину.
- Даже если я всё же предложу посмотреть «Блондинок»? – хитро улыбнулся Киба.
Сакура засмеялась.
- Да ты шалун, однако.
- После ваших вчерашних плясок, кто бы говорил, - подмигнул он. – Ещё немного, и это был бы стриптиз! А уж как вы друг друга трогали… Две соблазнительницы и падший ангел в роли Хинаты были просто бесподобны!
Из-за кадки с фикусом прыснуло кровью, явно пошедшей из чьего-то перевозбудившегося от таких фантазий зелёно-зверского любопытного носа.
- Не виноватая я! Меня заставили! – сделала жалостливые глаза Сакура.
- Каким же это образом? – усомнился Киба.
- Спровоцировали, - пояснила Харуно. – Когда Учиха ходил ко мне домой, мы слегка поспорили. А у него есть только два мнения – его и неправильное. Поэтому, чтобы повлиять на ход моих мыслей, он вначале наехал на меня, оскорбил, потом поцеловал до дрожи в коленках, снова оскорбил и, воспользовавшись моим замешательством, попытался затащить в постель. Не могла же я просто смириться и позволить ему вытереть об меня его пьяные ноги?
Ли с фикусом вознегодовали. Проясняющаяся ситуация требовала решительных действий! Теперь он точно вызовет на поединок этого негодяя! Но Сакура… У Рока навернулись слёзы. Эта святая девушка после всего этого пустила его к себе ночевать. Её доброта не знает границ. Она бесподобна, как… как… как Сила Юности! Как вечная молодость! И даже почти как Гай-сенсей!
- Так царапины на его руках – твоих рук дело?
Сакура мстительно улыбнулась, вспоминая вчерашний вечер.
- Моего кота.
- Боюсь представить себе, откуда у него пятно на ширинке.
- От уязвлённого самолюбия, наверное, - ещё шире заухмылялась девушка. – Но и от кота тоже.
Ли мысленно попросил у Куки прощения. Он понял, как был несправедлив к такому замечательному животному, называя его подлой тварью и палилой. Ведь стоило облюбовать какую-нибудь удобную ветку возле окон Сакуры-чан, как котик начинал орать дурным голосом, глядя на него со своего подоконника немигающими наглыми глазищами. Он вопил: «Хватайте, люди, извращенец!» И на этот вопль сбегались – не люди, нет. На него сбегались все окрестные коты и кошки, которые, словно по наводке, выбирали именно его укрытие, чтобы начать концерт. И все они смотрели на него такими же противными глазами, в которых читалось: «Мя-я-яу! Извраще-е-енец! Фу-у-у!» Любоваться любимой девушкой под такие вопли и взгляды было не только не очень-то приятно, но и невозможно – соседи начинали бросаться тапками, пытаясь помешать местному блохастому хоралу. Никакого тебе кайфа: только расслабился, замечтался, глядя на Харуно-чан в короткой ночной рубашке, как приходится уклоняться от очередной туфли, призванной попасть в ночных подпевал, но летящей мимо. Точнее, в цель, но не в ту. После третьей ночи на дереве он сделал гениальное открытие: почти все соседи Сакуры – такие же жуткие, бесчувственные твари, как и коты!
Но сейчас Рок понял, что Куки достоин лучшего мяса, молока и рыбы в Конохе. Он молодец, этот кот. Он может сделать то, чего сам бровастый не сумел – поставить Учиху на место. И вообще, если бы этот маленький пушистый (увы, не зелёный, а то кто знает…) зверь подошел к нему прямо сейчас, то смело мог требовать слона – Ли достал бы. Жаль, что Куки, уставший после тревожной ночи, спокойно спал дома возле батареи и не знал, какой подарок судьбы упускает.
- Теперь понятно, почему он так глядел на тебя тогда, - хмыкнул Инудзука. – И чем ваше противостояние закончилось?
- Ничья. Установить, кто был сверху, кто снизу в последний раз, так и не получилось.
Киба присвистнул:
- Так вы с ним…
- Да. Переспали.
Из-за фикусов послышался звук упавшей челюсти, за ним стон, а за ним смешанные рычания и проклятия.
Киба слегка улыбнулся. Конечно же, он заметил, как Учиха смотрел на Харуно после того, как та вернулась из дому. Естественно, Инудзука почувствовал, что между этими двумя что-то произошло – эти искры заметил бы и слепой. Но что всё произойдёт так быстро и относительно безболезненно, не догадывался. Зная отвратительный характер Саске и упрямство Сакуры, а также представляя себе разрушительную силу обоих, он предполагал, что несколько дальних полигонов, а если не дотерпят, то и окраин деревни, будет зверски уничтожено.
- Так вы теперь пара?
Сакура пожала плечами.
- Ты уже большой мальчик, Киба, и понимаешь, что не всякая постель заканчивается романтикой. И уж тем более – отношениями. Да и потом, как ты вообще представляешь себе романтичного Учиху?
Инудзука задумался. Более хмурого и язвительного субъекта Лист ещё не знал – в этом пункте сходились и молодёжь, и ветераны. Женщины рядом с ним были всегда – демонический характер компенсировался ангельской внешностью, но вот никто из них не задержался дольше, чем на неделю. И уж точно никто не видел его ходящим на свидания, держащим за руку свою пассию или покупающим цветы. Одинокие хризантемы на камень погибших в бою не в счёт.
- Не представляю, - признался он.
- И я не представляю. Так что не будем загадывать – после вчерашней баталии мы оба остались живы, и обоим удалось сохранить чувство собственного достоинства. Это не было чем-то обычным для нас обоих. Но что будет дальше – не берусь предположить.
Киба хитро подмигнул.
- Снова будешь гадать?
Сакура проглотила последний кусочек корзинки и отодвинула тарелку.
- Нет уж, хватит с меня и вчерашнего разгуляя. Да и к чёрту её, эту судьбу! Я сама знаю, чего хочу, и если этого не получу, то не буду плакать о том, как мне тяжело. Искать знаки: ведь должно было быть совсем по-другому! Судьба обещала сделать его моим! Судьба, к счастью, ничего никому не должна. А я, даже если не получу желаемого, понимаю, что жизнь не останавливается. Счастье бывает такое разное – всё время страдать от конфликта желаемого и действительного и этим портить себе жизнь было бы просто глупо.
- Найдёшь другого? – улыбнулся парень. – Кого-то, с кем можно созидать, тихо и спокойно? Поклонников у тебя вроде как хватает…
Инудзука уже знал, что именно она ответит. Настоящую любовь, пусть и безнадежную, тяжёлую, мучительную, не так-то просто отпустить от себя. Но Харуно Сакура – сильная девушка. Возможно, сильнейшая из тех, что он знает. Рано или поздно она получит желаемое или переборет себя, вывернувшись наизнанку, изменившись донельзя, но вычеркнув из жизни того, кого там быть не должно.
Помолчав, Сакура придвинула к себе кофе. Мешая ложечкой сахар, девушка не спешила его пить, сидя с закушенной губой.
- Это не так просто… - наконец сказала она и сделала первый глоток.
Киба молча кивнул. Отношения между двумя – это вообще не так уж легко. Девушка, купившись на это доверительное молчание, тихонько призналась:
- Рядом с собой хочется видеть кого-то близкого, дорогого. Друга, который бы мог понять и поддержать тебя. Но, увы, я помню, что вышло из наших встреч с Наруто. Катастрофа. Я сделала ему очень больно, о чём жалею до сих пор.
- Есть ещё Ли, - напомнил Киба. – Каждый раз, когда он тебя видит, то просто из трико выпрыгивает, а в глазах у него сердечки загораются.
За фикусом раздалось учащённое благодарное сопение.
Сакура помотала головой.
- Не хочу повторения истории. А она повторится: и Удзумаки, и Рок – сильные шиноби, замечательные люди и прекрасные друзья, но в отношении меня становятся полными тюфяками, стоит лишь намекнуть на взаимность. А это бесит.
- Может, всё дело в том, что он так и не вырос? – предположил собачник. – Все эти крики о Силе Юности, зелёное трико, позы «крутого»…
За фикусом снова засопели, на этот раз обиженно.
- Нет, Киба, не в этом дело. Это – просто странности, которые есть почти у всех нас. Он мой друг, не единожды прикрывший спину и выручивший из передряги. Именно поэтому я закрываю глаза на его причуды и ценю положительные качества. Но если говорить о чём-то большем… - девушка запнулась, но неожиданно скривилась, будто от зубной боли – той самой, которая возникает, если рвут давно болевший зуб, удаление которого всё откладывали и откладывали, но теперь терпеть стало просто нельзя.
- …он – тупоголовый сопляк, задолбавший своим подсматриванием под окнами и охотой за моим котом. Идиот, который не понимает отказа, даже высказанного в лоб. А ещё – безнадёжный эгоист, который за прошедший год ни разу не поинтересовался моей жизнью глубже, чем «позырить» и «покаваиться». Мечтая о наших встречах, он видит только то, как будет классно ему, не задумываясь ни на минуту, чего на самом деле хочу я. Моё счастье предполагается автоматом – конечно же, ведь рядом он, такой классный и крутой!
Сакура выдохнула, прикусила губу и на секунду задумалась. Ли поступал так, как многие другие мужчины. Это не характеризовало его как большого или маленького, это была вполне обычная распространённая мужская глупость.
- Он вырос, Киба, но знаешь, взрослый дурак – очень печальное зрелище, - покачала головой она.
Инудзука улыбнулся.
- Спасибо за обед, Сакура. И за помощь спасибо.
Харуно накинула на плечи пальто и улыбнулась:
- Не за что. И, вот ещё, Киба…
Парень поднял глаза.
- …если снова зароешься с головой в выбор фильмов так сильно, что вопросы и глупые мысли одолеют похмельную душеньку, бери «Реальную любовь», ведро ванильного мороженого и срочно топай домой к Яманако. Этот фильм Ино может смотреть миллион раз и всё равно будет пересматривать, повизгивая от восторга. А ещё она обожает мультики, вроде «Замка Хаула». Ну, пока!
Инудзука, глядя вслед убегающей девушке, только выдохнул что-то о женской логике и пробормотал: «А сразу это сказать нельзя было?» Но, взглянув на три чашки кофе, две тарелки и куски пожёванных листьев фикуса на полу, улыбнулся и понёсся в отдел романтики. К той самой полке, где он припрятал «Горячих блондинок» за длинной серией передач «Излечи себя сам».
***
После ухода друзей обескураженный Ли сидел в обнимку с фикусом и терзался вопросами. Мир перевернулся. От этого во рту было горько – даже горше, чем когда жуёшь собственное прикрытие. Рубить сук, на котором сидишь, – тяжелое и неблагодарное дело, но кушать фикус, за которым стоишь, – ещё хуже.
А уж ту кашу, что вертелась сейчас у него в голове, было не съесть и не выплюнуть.
Почему он не увидел раньше, как изменились его друзья? Неджи, заведший по-настоящему серьёзные отношения, а совсем не «сброс напряжения после миссии», как сказал ему сенсей, проливая свет на ситуацию. Киба, ради дружеской вечеринки оставляющий Акамару дома, спокойно флиртующий с девушками и покупающий порно, не стыдясь. Не для себя, что показательно! Наруто, купивший большую и светлую квартиру, – явно не для того, чтобы жить там одному. В конце концов, Шикамару, разыгрывающий приятелей и подсовывающий им косяки.
И Сакура-чан… Кто эта девушка, немного цинично говорящая о сексе ради секса, без участия чувств, любви? Кто эта незнакомка, явно обладающая опытом подобных отношений и сменившая не одного партнёра? Кто она – та, что не желает бороться за безнадёжную любовь и верить в безнадежные отношения?
Обуреваемый этими мыслями, Рок вышел из своего укрытия и подсел к тому же столику, за которым сидели Сакура с Кибой. Он заказал себе чай, собираясь залить горе кипятком. В этот момент, как никогда ранее, было жаль, что у него несовместимость с алкоголем. Что он никогда не сможет просто надраться, немного почудить и пойти в гости в незнакомую компанию, где – с горя, разумеется! – познакомится там с какой-нибудь девушкой, которая станет его судьбой. Что он никогда, даже пьяный в дымину и оборзевший, как Учиха на том вечере, не привлечёт Сакуру-чан как парень. Что он никогда не умрёт от цирроза печени в результате появившегося алкоголизма. Может, тогда Сакура-чан пришла бы к нему на похороны и поняла, как много потеряла. Этот вариант устраивал его всем, кроме, собственно, необходимости умирать.
Больше всего ему сейчас хотелось купить пульт с большой красной кнопкой «назад». Чтобы с неба упал метеорит, небеса разверзлись и воды расступились, и Некто Всемогущий сделал так, чтобы Учиха никогда не появлялся на балконе Сакуры. Чтобы она вышла из своего дома на улице Жестянщиков, нашла его, Рока Ли, и сказала, что любит и согласна встречаться. Что всё то, что она сказала Кибе – розыгрыш. Что упорство всегда побеждает, и творить судьбу ему по силам.
Но он уже знал, что этого не случится. В голове крутилось: «Взрослый дурак… идиот… сопляк». И это было правдой. Рок Ли неожиданно понял, что именно таким он и был всё это время. Безнадёжным эгоистом, как и сказала Сакура. Единственным из своего выпуска, кто ещё не взялся за ум.
Когда чай принесли, то на поверхности, конечно же, не плавало ни единой вертикальной чаинки. Удача сегодня повернулась к нему задом. А Рок Ли, прекрасный зелёный зверь Конохи, абсолютно не знал, как использовать эту её позу по назначению.
Куда девать весь тот раздрай, что поселился в его душе? Что делать со всеми теми чувствами, которые, хоть и морально устарели, но по-прежнему были важны и дороги?
И тут Року пришла в голову гениальная мысль, навеянная то ли недавним разговором друзей, то ли утренним – с Учихой. Быстро посчитав наличность, оставшуюся после оплаты счёта («Нет, чай не может стоить как полноценный комплексный обед! Что? Может? Я заказал самый дорогой? А скидки для людей, психически неполноценных, у вас есть? Что значит – доказательства? Смотрите, я вам весь фикус погрыз! Что? Бесплатно? Аригато годзаимас!), он кинулся в книжный отдел. Продавщица быстро нашла для него нужное издание, убеждая, что это самое лучшее и полное – сама проверяла! «Узнать, найти и удержать» - так называлась брошюра, а на обороте было написано, что все способы опробованы и применены на практике. Написано при участии Джирайи.
«Такой великий шиноби, как учитель Наруто, не стал бы обманывать читателей», - решил Ли и, окрылённый, побежал домой, пряча приобретение за пазухой, по примеру Кибы. Бродить по Конохе со сборником гаданий наперевес было не менее откровенно, чем с «блондинками».
Если судьба и впрямь имеет место в жизни, то Рок собирался поймать её за тот самый хвост, который упустил вчера.
***
Первый способ гласил следующее: «Пишем имя юноши на клочке бумаги, целуем это слово накрашенными губами (чтобы остался след), кладём на маленькое зеркальце – и под подушку. Или же под подушку кладут три лавровых листка. На одном пишут "Ананий", на другом - "Азарий" и на третьем - "Мисаил". Потом произносится заклинание: "С понедельника на вторник я гляжу на подоконник, кто мечтает обо мне, пусть приснится мне во сне".
Рок отложил брошюру и задумался. Кто все эти люди? Ни с одним из этих мужчин он знаком не был и видеть их во сне не желал. И имена были какие-то странные… До понедельника ждать ещё долго. Опять же, помада… Попросить у знакомых женского пола? Стопудово не так поймут!
Он нашёл в холодильнике кусочек сала, но следа на бумаге так и не появилось.
- Может, вазелином попробовать? – пробормотал он в задумчивости. – У сенсея его должно быть много. Он всегда говорит, что для меня этого добра он не пожалеет… С маленьким зеркальцем тоже беда. Даже лавровый лист недавно закончился. Может, есть что-то ещё?
Он снова открыл пособие: «Лучше всего взять книгу духовного содержания, можно, не раскрывая ее, загадать номер страницы и строки сверху или снизу, затем раскрыть ее и читать в загаданном месте. Толкуют прочитанное сообразно тому, что самого гадающего интересует больше всего».
Из книг у Ли были только конспекты. Поскольку говорилось о книге духовного содержания, он выбрал «Основы чакрологии».
«Чакра в этом случае накапливается очень быстро, а после полного использования ресурса восстанавливается в течение суток. Но, злоупотребляя методом, приходим к обратному эффекту».
Рок повеселел. «Если переложить это на мою ситуацию, то в течение суток меня найдёт моя судьба! А может, и быстрее. Я в этом уверен! Так, что там дальше есть из хороших методов?»
Брошюра открылась на способе номер три: «Гадание на поленьях. Надо подойти к поленнице задом и на ощупь выбрать себе полено. Если оно ровное, гладкое, без сучков, ваша пара будет обладать идеальным характером. Если полено толстое и тяжелое – пара будет состоятельная. Если сучков много – в семье народится немало детей, а коли полено кривое – партнёр будет косой и хромой».
Ли задумался. В его маленькой квартирке отопление было центральным. Дрова он видел только рядом с Ичираку – хозяин работал по старинке, утверждая, что на живом огне еда получается в сто раз вкуснее, так как нежный дымок придаёт неповторимость и нужную пикантность любому блюду.
«Что ж, ради такого дела я готов на всё! Сделаю по дороге пятьсот сальто – и тогда меня ждёт победа!»
Но последнее, что Ли запомнил в этот день, было совсем не похоже на милый лик суженой-ряженой. Это было видение сурового лика старика-раменщика, который был похож одновременно на все каменные лица Хокаге и Гая-сенсея в профиль. Они сурово смотрели на него, качали головой и сокрушённо вздыхали: «Ещё никто не разрушал наш сарай через жопу… Нет, бывало, конечно... Но чтоб настолько!» Потом – темнота.

Глава 16 часть 2
В голове у Ханаби крутилось множество разных-разных вопросов. Любит ли меня Сай? Насколько это у него серьёзно? Что ждёт нас с ним – совместная жизнь, расставание, новый виток отношений? Она не знала, что спросить. Слишком много случилось всего в последнее время.
Легко ли отдать своё сердце тому, кто с самого первого взгляда стал кем-то особенным? Легко. Легко ли признать это? Привыкнуть к такому? Осознать, что теперь всё иначе: парень – не ведущий и не ведомый, а партнёр. Не глупее и не слабее – ровня. Человек, способный увидеть её душу до дна, но понять и принять безоговорочно, без купюр и масок? Легко ли – с его нетипичным мышлением, нестандартным чувством юмора, умением перевести всё в шутку, а шутку неожиданно сделать эротической игрой на грани приличия? Ей – бойцу, дочери самого сильного клана, пытающейся быть лучшей всегда и везде, лидировать во всём, даже там, где быть первым означает потерпеть поражение? Тяжело. Наверное, так же, как и ему было тяжело оставаться с ней собой, открываясь полностью.
Но особенно трудно было держать себя в руках. Ханаби не привыкла, что её настолько легко можно завести одними разговорами «об этом», сбить с мысли мимолётным взглядом, полным такого эротического заряда, что воображение начинает сходить с ума, рисуя себе картины, стоящие за ним. А потом, словно ушат холодной воды – их очередной спарринг на полигоне. И совсем не всегда она выходила из них победителем – всё же Сай не зря носил маску АНБУ. Это восхищало. Это заставляло искать новых встреч с ним. И снова и снова терять голову, убеждаясь в том, что этот человек…
Какой? Невероятный? Мерзкий? Удивительный?
У неё закончились слова. Зато не заканчивались чувства, и эти чувства были совсем не похожими на то, что она испытывала к своим избранникам обычно.
А ведь вначале они даже не целовались. Провожая её к дому, художник целомудренно коснулся её щеки губами, задержавшись всего на секунду. Но посмотрел при этом так, что сразу стало понятно, что в его мыслях нет ничего платонического. Почему-то это её одновременно и разозлило, и рассмешило, и ввело в азарт. Эта игра в скромность была настолько привлекательно-порочной, что отказаться было невозможно. Тогда она ещё совсем не понимала, что в ней нет победителей и побеждённых. Хотя ей казалось, что есть и что она уж точно не сдрейфит. Поэтому в следующий раз уже её губы касались холодной белой кожи щеки Сая, задержавшись на краткую секунду дольше, чем требовалось.
Через месяц они, как дорвавшиеся школьники, целовались опухшими губами в каждой подворотне, не в силах оторваться друг от друга. Но поцелуи были только верхушкой айсберга. Чем больше времени Ханаби проводила с этим человеком, тем сильнее привязывалась, поражаясь тому, насколько «обложка» - наглая, самоуверенная, иногда даже нарочито-хамская, отличается от «изнанки» - тонкой, болезненной и чувствительной. Она долго не могла поверить, принять, насколько Сай одинок внутри себя, как мало в его душе людей и как хрупок тот мир, что приоткрывался ей в те моменты, когда художник смотрел на неё без посторонних. Это делало их связь тем более ценной, чем дольше они находились рядом, чем лучше они понимали друг друга, чем полнее чувствовали. Появилась привычка к тому, что всегда, в любое время суток ты можешь прийти к кому-то, кто поймёт тебя совсем не так, как другие, кто всегда выслушает, никогда не осудит и поможет. Чем? Всем: совместным молчанием, глупыми шутками и редкими, но абсолютно точными фразами, которые, брошенные в нужный момент, придавали сил лучше таблеток Акимичи. И она платила тем же, оставив за порогом маленькой комнаты на окраине Конохи все маски и правила. То, чего она никогда не раньше не получала. То, чего раньше она никогда не делала.
Их встречи – в основном они проходили у него. Сай рисовал её, касаясь лишь взглядом, но в его тёмной глубине было столько… Она плавилась под ним, и рядом не было никого, кто мог бы защитить её от себя – изменившейся, честной, лишённой брони из привычек, правил и ехидства. Младшая дочь семейства Хьюга впервые ощущала, как её сила воли, характер и прочие лидерские качества оказываются бесполезными перед опытом, чувственным магнетизмом и фантазией. Когда он выходил из душа, замотав только широкое полотенце вокруг бёдер, ей, обычно не склонной к такому проявлению эмоций, до дрожи в пальцах хотелось погладить кубики пресса у него на животе, ощутив под рукой тёплый мокрый шёлк бледной кожи. И он видел эти её взгляды, и каждый раз его глаза спрашивали: «Ну что, маленькая ведьмочка? Рискнёшь?» И каждый раз её улыбка отвечала: «Извини, давай в другой раз». Парень кивал, переодевался (конечно, превратив это в очередную пытку для её слюноотделительной железы) и становился к мольберту, чтобы нарисовать очередной набросок. И когда его глаза становились такими спокойно-отрешёнными и он погружался в тот, свой радужный мир, Ханаби ловила себя на мысли, что желание становится просто нестерпимым.
Она переставала узнавать себя. Почему ей так хотелось сделать это с ним? И почему одновременно так НЕ хотелось? Не любопытство, не уступка обычным приставаниям любого парня, не плата за полученный боевой опыт. Ханаби впервые хотела САМА. Не получить удовольствие, не узнать, каково это, не попробовать что-то новое. ЕГО. И по тем же причинам момент их первой близости откладывался на неопределённый срок. Девушка знала, что этот шаг изменит её окончательно и бесповоротно. Сбросить с себя груз этих встреч без ущерба для сердца (а не самолюбия – как обычно), будет невозможно. Боялась – Сай охладеет. Получит желаемое, а потом их игра рассыплется на множество фишек, бессмысленных самих по себе, как любые встречи «бывших».
Сай не понимал, что заставляет её сдерживаться и оттягивать неизбежное, но Ханаби, решительная, спокойная и насмешливая, просто сходила с ума от того, что при внешней шутливости и лёгкости, внутри их душ всё было взаправду и очень, очень всерьёз. Боялась, но признать это перед ним не могла.
Но всё же художник был нормальным, здоровым мужчиной с абсолютно логичными в их случае желаниями (сплетни про Учиху не в счёт). Долго это тянуться не могло. А когда Сай вместо обычного поцелуя на ночь отстранился, буркнув что-то неразборчивое, Ханаби целый вечер грызла всё подряд: себя, уголок подушки и, сдавшись под утро, ногти. Всю следующую неделю, пока художник был на миссии, читала труды философов и дамские романы. В первых искала ответ на фундаментальные вопросы: «как преодолеть свой страх», «как принять неизбежное» и «изменения – самое постоянное и самое нормальное в нашей жизни». Вторыми отключала мозг, не давая ему перегреться (а также повергала в шок знакомых библиотекарей и семью, знавших, что ничего глупее Большой энциклопедии она в руках отродясь не держала, предпочитая не тратить время понапрасну).
Всё решил разговор с Хинатой, в котором та «по большому секрету» призналась своей младшенькой: трусила, трушу и буду трусить. Что разлюбит, что надоем. Что в какой-нибудь далёкой деревне, спасая мир в очередной раз, Наруто с его общительностью и простодушием запросто попадёт в сети к какой-нибудь охочей до блондинистого накачанного тела мадам. Что мир будет спасаться исключительно через её койку, без вариантов. А миссию они назовут «Улучшение генофонда далёких недоразвитых стран». Но верю, что это только страхи. Раз любит – не обидит. Потому что люблю не меньше. И если уж претендуешь на равенство, то изволь соответствовать. И Ханаби, глядя на такую наивную, но мудрую и неожиданно такую решительную нее-сан, неожиданно смирилась и стала ждать возвращения своего блудного джонина в Коноху.
Легко ли было сделать шаг навстречу? Проще простого. Когда сама судьба подталкивает в спину, его даже не замечаешь, этого крошечного шажка. Всё решил обычный, самый заурядный случай. Они собрались на очередное парное свидание с Хинатой и Наруто, зашли за Саем. Тот вышел, но сразу спохватился: забыл кошелёк. Ханаби пошла с ним. И ровно на пороге квартиры, когда художник пропустил её вперёд, закрыл двери, а она, обернувшись, почти столкнулась с ним лбами, но вместо этого губы нашли губы, и руки, обняв за шею, потянули куда-то вниз… Их бросило друг к другу с такой силой, что куда-то на задворки сознания ушли и прежние страхи, и метания, и друзья, ожидающие внизу.
«Рискнёшь, маленькая ведьмочка?» - «Дурак. Сам рискуешь».
Она не помнила себя в тот вечер. Помнила, что ничего лучшего в её жизни не было. Что печального ощущения «ну и зачем всё это?», частенько накатывающего на неё сразу после секса, не приходило. Наоборот, всё казалось правильным, исполненным смысла: и губы, скользящие по её белоснежной коже, и руки, старающиеся прижать его крепкое, сильное тело плотнее к себе, и их общий, один на двоих, экстаз.
- Я уже думал, ты никогда не решишься, - пробормотал он, когда они, уставшие, сонные, засыпали в его постели.
Она ничего не ответила. В ту ночь Ханаби впервые осталась на ночь у парня, надеясь на то, что Хината и Наруто с его замечательными клонами и искусством перевоплощения помогут ей скрыть следы преступления от бдительного ока отца. В том, что они уже всё знают, она не сомневалась – Бьякуган всё же неплохая штука. Оставалось надеяться, что сестра не упала в обморок, когда увидела, чем тут её младшенькая занимается.
Легко ли привыкнуть к тому, что жизнь поменялась раз и навсегда? Легко. К хорошему вообще привыкаешь быстро. Появилось совсем новое доверие, а чувство, живущее в душе, стало более полным, глубоким. Когда она лежала в объятиях Сая, удовлетворённая и счастливая, то чувствовала себя маленькой девочкой, которая может спрятаться за стеной из его спины от всего мира. Да, стоило встать, одеться и выйти из маленькой квартирки на окраине деревни, как она снова становилась сильнейшим бойцом и носителем уникального генома. Достойной дочерью великого клана. Но с ним она чувствовала себя просто девушкой, любящей и любимой. Она хотела его, а он… Он был потрясающим любовником. Не просто опытным, не только – чутким. Он не занимался с ней сексом, он священнодействовал. Дарил себя. Всё, что только мог дать. И она принимала всё это, и голова кружилась от восторга, а тело таяло от невероятных ощущений. Никогда она не думала, что это можно делать ТАК. Никогда не предполагала, что сама способна вытворять ТАКОЕ.
Но изменился и Сай. Он снова открыло какую-то невидимую дверцу и пустил её в свою жизнь на новом, совсем ином уровне. Маленькая квартирка на окраине Конохи быстро преобразилась под её рукой. Учитывая количество времени, проведённого там, это место как-то само незаметно стало меняться, пуская девушку в свой микрокосм, будто впитывая её присутствие. Но удивительным было то, насколько легко довольно нелюдимый художник шёл на это. Ему словно доставляло удовольствие натыкаться на следы её пребывания в скучной, будто казарменной комнате: лишняя зубная щётка, чашка с цветочками, банный халат, бельё... В какой-то момент Ханаби поняла: это нравится ему не только потому, что ещё никогда его отношения с девушкой не были настолько близкими, и никого к себе в душу он не пускал так глубоко и сильно. Помимо всего этого он получил дом, в котором была жизнь. Уют: сюда возвращаются жить, а не спать. Ощущение того, чего у него никогда не было – семьи. Пусть призрачное, но всё же… И она сама, с удивлением прислушиваясь к себе, понимала, что идёт сюда пусть не как в родное поместье, но и не в гости.
А потом у кровати подломилась ножка. Да, они постарались. Посмеялись, подложили стопку книг… И вместе с этим мелким ремонтом Сай, оглянувшись, понял, что хочет сменить жильё. Вот так вот неожиданно. Оказалось, он давно хотел жильё с нормальным светом, чтобы можно было оборудовать там студию. И поставить нормальную кровать, на которой можно не бояться перевернуться – ни во время сна, ни во время секса. Ханаби кивнула, даже не думая возражать. Ей тоже хотелось удобства. Учитывая, как много времени они проводили под одеялом (под простынёй/ под пледом/ сбросив все к чёрту – зависело от времени года), это было понятно. Но происходящее дальше не укладывалось ни в какие рамки.
Сай абсолютно не хотел воспользоваться её помощью в поисках нужного жилья. Вёл себя так, будто собирался купить что-то, куда ходу ей не будет. Исключительно холостяцкий вертеп. Она намекала, интересовалась, потом спросила, как ей казалось, в лоб: давай помогу? Но художник только мило улыбнулся и просил не беспокоиться. Ханаби ответила, что теперь может не беспокоиться он. Ушла домой. Целый вечер думала о том, что, может, да, она слишком торопится и всё понимает неправильно, и вообще, кто сказал, что он должен просить её помощи? Кто обещал, что она будет участвовать во всех сферах его жизни? Кто придумал, что он хочет чего-то серьёзного от неё?
К утру подушка промокла от вопросов, ногтей не осталось (Блин! Опять! Сколько же можно?!), а глаза опухли. На миссию она ушла не попрощавшись: прошла мимо художника, сухо кивнув, вместо обычной улыбки. Без пожеланий скорейшего возвращения или, тем более, поцелуя, как его заменителя. Даже не посмотрела в его сторону.
Краем глаза она, конечно, видела, как изменился Сай в лице, как сжал кулаки, разжал, нахмурился, взглянул ей вслед, процедил сквозь зубы что-то матерное, развернулся и почти убежал домой. Или не домой – девушка не подсматривала. Из принципа.
Тогда Ханаби почувствовала себя гадко, но сладко. В смысле, на душе было гадко, но от того, что плохо стало не одной ей, было лучше. Но от ощущения, что она такая вот стервозно-злобная, было снова гадко. А от ехидного червячка в душе, твердившего, что какая есть, такая есть, а все недовольные пусть утрутся, снова становилось спокойнее… В общем, миссия прошла нервно. Хорошо, что напарники, точно знавшие, что к задумчивой Хьюге-младшей с вопросами лучше не лезть, молчали и улыбались, как пингвины из мультика. За полгода, которые их подруга встречалась с этим парнем, они успели понять: он, конечно, редкостный придурок, но всё же не подлец и не трус. Они верили в то, что человек, способный украсть сердце Хьюга Ханаби, не может оказаться негодяем. И преисполнившись этой их веры, сама девушка, вернувшись в деревню, решила сменить гнев на милость.
Всё закончилось тем, что Сай, поймав её прямо на входе в деревню, утащил на старую квартиру и устало расстелил перед ней план нового жилья. Сказал: «Слушаю твои предложения». На её удивлённый взгляд так же невозмутимо добавил: «Если, конечно, ты действительно хочешь этим заниматься». Она, помолчав пару минут, улыбнулась и склонилась над чертежом. Как назло, ничего дизайнерского и «очень концептуального» в голову не лезло. В голове вертелись только рассыпавшиеся страхи и обрывки отчёта по миссии, который ещё надо было написать. Поэтому Ханаби, подобно легендарной Скарлет О'Хара, пообещала подумать об этом завтра и пошла отчитываться и спать – впервые за пару недель нормально и глубоко. А на следующий день они будут отдавать последние долги чести старой кровати без ножки. Потому что у новой ножек не будет.
Там ещё много чего не было, в этой большущей и светлой квартире. И много что было. А ещё больше появилось со временем. Строительная бригада закончила всё качественно и быстро – Сай, последовав совету Наруто, решил один раз потратиться, но зато не иметь проблем с потерей личного времени и головной болью от освоения смежных рабочих специальностей. Продажа старого жилья исправила ситуацию с наличностью. Но главное, что в каждом уголке, в каждой так любовно найденной детали интерьера, была видна рука Ханаби. Она сама не заметила, как изменилось её отношение к жилью своего парня: если раньше это было нечто среднее: и не её, и не чужое, то теперь это стало абсолютно, совсем её. Их дом.
Там он рисовал её. Там они сидели вечерами, устроившись на куче обёрточных коробок, пили чай и занимались любовью, с ностальгией вспоминая старую кровать (пусть и без ножки, но там она хотя бы была! И когда уже этот чёртов магазин доставит купленное?). Туда она шла, как только выдавалась свободная минутка. Там он ждал её, если не был на миссии или на полигоне.
Если бы не Хината с этими её мечтами о женитьбе, всё так бы и оставалось. И ещё долго этому тихому, но настоящему счастью ничего бы не навредило. Но сестра, горя очами, мечтала и кружилась и первую неделю после папиного «да» бредила наяву. И, словно подцепив эту заразу воздушно-капельным путём, Ханаби тоже стала задумываться. Почему нет? Они любят друг друга, они и так практически живут вместе. Она заботится о нём и хочет делать это в намного более полном объёме. Он заботится о ней. Они не ссорятся. Ну, почти… Почему бы не пожениться?
Когда она решилась спросить это у своего художника, то ответ её просто поразил. Она предполагала какой угодно ответ: и что им пока рано, и что их отношения ещё не на той стадии, и что он не готов… Но Сай просто не понимал, что это такое. Зачем? Для чего? Что изменится в их чувствах, в их жизни?
И она объясняла. От мелочей: не уходить на ночь, вести совместный бюджет, планировать совместный отдых, до общего – быть вместе всегда, в богатстве и бедности, в болезни и здравии…
Её художник только пожал плечами. Сказал, что она нужна ему, и он будет с ней. И обещания, данные при людях или без них, ничего не изменят. В ту ночь она впервые сказала ему «я люблю тебя». В ту ночь он сделал всё, чтобы показать ей, что он чувствует то же самое. Именно тогда он стал называть её «МОЯ маленькая ведьмочка». Хотя сам этого и не заметил.
А потом они пошли к Хиаши. И перекатывающиеся желваки на скулах Сая были слишком красноречивыми, чтобы что-то к этому добавить. Двери, практически снесённые на его пути, говорили об ответе отца лучше него самого. Ещё никогда она не видела своего художника ТАКИМ. Но вопрос «почему?» почему остался без внятного ответа.
- Он из «Корня», - сказал папа, будто оглашая диагноз. – И вдобавок, предпочитает мальчиков. Хотя и это пристрастие под вопросом. Я полагал, ты лучше разбираешься в людях, Ханаби. В конце концов, надеялся, что это – несерьёзно. Но если всё так далеко зашло… Нет! Забудь!
Отец не заставлял бросать Сая немедленно. Но явно дал понять, что такое поведение не пристало дочери клана Хьюга. Показал, как сильно не одобряет. Загрузил тренировками и работой по самые гланды, в конце концов. И всё же она находила минутки, чтобы выскользнуть к нему – в светлую студию, где всё её, а главное – человек, сидящий с этюдником возле окна. Он оборачивался на звук открывающейся двери и смотрел, как она идёт к нему. Медленно целовал, шепча, что соскучился. Усаживал на колени и спрашивал, как у неё дела.
Она рассказывала, потом сурово требовала ответного отчёта: где трупы продажных девок в шкафу? Где килограммы наркоты и секретный злобный вирус в бачке унитаза? Сай привычно отшучивался, что девок он расчленил и съел, испугавшись того, что с ними может сделать она, а вирусов в его унитазе, как и в унитазе любого обычного холостяка, пруд пруди (кстати, и вправду надо купить «Доместос», закончился, напомнишь?). На слове «холостяк» голос выцветал и делался ломким. Она делала вид, что не замечает.
После этого Сай рассказывал про миссии, встречи с друзьями, тренировки... А потом они словно спохватывались, что времени осталось совсем мало, и, почти срывая с неё одежду, художник шептал: останься. На ночь. На утро.
На день, на жизнь.
Останься со мной, Ханаби. Выбери меня.
Она целовала его солёные губы, отдавая себя до последней капли, и уходила, как только часы показывали десять. Знала, что на пороге дома её уже будет ждать отец, который снова скажет, что она ведёт себя абсолютно неподобающе. И ещё много чего скажет, и ещё о большем красноречиво промолчит.
Ханаби шла к себе в комнату и грызла ногти, уже даже не плача. За последний месяц от её маникюра остались жалкие лохмотья. От нервов – тоже.
Долгое время папа был для неё не просто авторитетом – кумиром. И меньше всего в жизни ей хотелось подвести его, опозорить или предать. Но Сай… Человек, подаривший ей целый мир. Мужчина, научивший её доверять своему избраннику. Художник, сумевший заглянуть ей в самую душу – и зажечь там совсем новое, неведомое ей раньше, пламя. Она не могла отказаться от него. Даже ради папы.
Она разрывалась между долгом и желанием, между прежним видением своего места в мире и жизни и новым осознанием себя в нём как чьей-то любимой женщины, между всем тем, чего хотелось ранее достичь, кем стать, и тем, кем она уже себя почувствовала. Она разрывалась между собой и собой и смертельно устала от этого.
Поэтому, когда девчонки предложили собраться на крещенский девичник, она пошла без раздумий. Ей нужен был хотя бы один вечер спокойствия, рассуждений на извечные женские темы и выпивки. Полное отключение мозга. Дурацкие вопросы неизвестному бесплотному товарищу со странным именем. Даже атака на винный киоск – абсолютно неподобающее дочери их клана поведение, за которое, однако, никто её не осудит (Не, а чо сразу я, вон Хината тоже камлала!).
Ханаби улыбнулась. Сейчас ей было легко и свободно думать о том, что казалось страшным всего день назад. Подлый дар подлейшего из мужчин делал своё благословенное дело. Уход из клана, конец старой жизни… Отречётся ли от неё отец? Станет ли она изгоем для тех, кто был важнее всего – клан, семья? И главное, что она без них?
Девушка сжала кулаки. Это испытание она пройдёт с честью, которая и не снилась всем оставшимся трусам. Быть Хьюгой – не значит следовать тупым правилам, установленным в древние времена непонятно какими предками, непонятно зачем. Это значит быть сильной до конца. А её честь всегда с ней. До тех пор пока она честна с собой – это так.
- Скажи мне, Ёлопукки… - куноичи запнулась, но всё же решила спросить прямо, надеясь на такой же однозначный ответ. – Папа выдержит мой уход?
Ей казалось, что где-то наверху в этот момент печальный дух грустно-грустно ей улыбнулся. И ответ был…
…Свистящим, звенящим и матерным.
На гадательный столик, прямо посредине, приземлился красивый мужской ботинок с железной застёжкой-пряжкой.
- Ох@еть! – сказала Сакура.
И все с ней согласились.

***
Снег в этом году выпал заранее. Всё стало белым, холодным и красивым. Вопрос, прилипнет ли язык к поручням качели на детской площадке, если мужчина будет горяч и полон Силы Юности, не остался без ответа. В итоге Учиха, предложивший это узнать, тихо ржал на плече у Сая, вызывая среди поклонниц нездоровые мысли о том, что эти двое снова решили не бороться с собственной натурой. Художник, в своей жизни видевший и не такое, делал сочувственное лицо, чтобы выдать истерику напарника за слёзы сочувствия. Рок, высунув пострадавший орган наружу, искренне убеждал Саске не расстраиваться, но тот, слушая его, только сильнее трясся и крепче обнимал несчастного друга.
Тепленького чаю ни у кого, как назло, не было. Дышать Ли «губы-в-губы» мужики отказались, дружно закричав: «Фтопку яой!». Киба предложил спасти человека «мокрой пометкой». Что? Акамару? Нет, друг, Акамару остался дома. Но я умею делать это дзютсу не хуже. Что? Куда идти? Говорите чётче, не понимаю. А пока стараетесь, покатаюсь на этой качельке!
В итоге Неджи, пребывающий в мрачном расположении духа, просто подошёл и резко его дёрнул. После этого раздались шепелявые маты, уверяющие всех в том, что Сила Юности ещё отомстит за поруганную честь. Но всё равно компания была душевная. Ведь в этот раз они, как и снег, тоже собрались заблаговременно.
- А де Фикамау? – спросил Ли, пытаясь не касаться обмороженным языком нёба.
- Уехал в Суну, - буркнул Неджи – единственный хмурый мужчина из собравшихся здесь. – Взял отпуск и свалил.
- Он же говорил нам, что придёт! – возмутился Киба. – И в отпуск собирался летом. Совместить приятную дрёму на пляже со зрелищем своей девушки в бикини!
Наруто мрачно посмотрел на Инудзуку, выпил ещё саке и нехотя прояснил ситуацию:
- Его Цунаде сослала в патентное бюро на приёмку. За то, что он назвал её методы негуманными. Сказала, раз ты такой добрый, то тебе место там, на стыке науки, техники и единорожков, какающих бабочками.
- И что?
- Продержался он два месяца. Попытки запатентовать разнообразные устройства по воздействию на психику с помощью голоса из электрической розетки заставили его прищурить глаза. Ещё более многочисленные шапочки, носочки и презервативы из фольги для защиты от геопатогенных, торсионных и оргонных излучений свели его челюсти в единый монолит, а пальцы в купол, даже когда он сидит на толчке. Про антипатогенное покрывало он говорил с ужасом в голосе и дрожащими зрачками – податель этого патента долго пытался накрыть им бедного Шикамару, утверждая, что только «зашлакованность негативной энергией» мешает Наре узреть гениальность изобретения. После того как наш оленевод, привычно отключивший на работе мозг на профилактику сном, очнулся, укутанный с головы до ног, и долго не мог выпутаться, он стал закладывать по вечерам и бояться ходить в одиночку. После прочтения заявок на метод гомеопатического психоанализа и метода лечения возрастной катаракты у песцов проацетоненой рельсой, он дрогнул. А устройство для повышения активности спермы живых и – внимание! – мёртвых существ помогло ему осознать критичность ситуации. Всё решил патент на лечения геморроя с помощью природных воздействий. Что смотрите? Посадить огурцы, дождаться, пока пойдут плоды, ночью прийти на огород, взять один, надкусить, засунуть себе в больной орган и подождать, пока тот вырастет. Мда. После этого Нара слёзно просил у Пятой прощения, громко и унизительно признавал свою неправоту и умолял зачислить его в пыточную команду из соображений милосердия. Когда та сменила гнев на милость (родители, опять же, попросили – единственный сын всё-таки!), напился (без нас, сцука!) и уехал в Суну спасать остатки своего изнасилованного мозга.
Все замолчали. Сай налил всем саке, и шиноби выпили его, пребывая в глубокой задумчивости. Первым очнулся Учиха. Тяжёлые годы детства и юности мало что оставили от его психики, зато оставшееся месиво было очень, очень устойчивым.
- У меня только три вопроса, сказал он. – Первый – что такое оргонное излучение? Второй – зачем надкусывать огурец? Третий… Нет. Их слишком много. Начиная от сорта огурцов и заканчивая смыслом получения спермы у мёртвых песцов. Наверное, именно от этого им писец и пришел…
Все посмотрели на Наруто, как на единственный источник информации в этой области. Тот горько вздохнул и притянул к себе целую бутылку.
- Что такое оргонное излучение, не знал даже Нара. Я вначале думал, что плохо учился в Академии, и тупо провтыкал какую-то важную тему, но нет. Шикамару тоже не знал. Но его заставили узнать об этом. Насильно. И с огурцом тоже не по доброй воле вышло, поверьте – меня Бабка заставила визировать все его «разрешить» и «отказать», так что я знаю. Там были его пометки на полях – читал их и плакал. Наш гений сильно жалел о том, что его мозг теперь навечно потерял девственность. Он побаивался того, что Темари будет его ревновать к способам определения смерти человека по его галстуку…
- А по-моему, уж тут всё просто, - недоумённо пожал плечами Сай. – Если галстук перекинут через перекладину под потолком и человек висит на нём…
Наруто горько вздохнул.
- …по его галстуку, носку или пряди волос из подмышки.
На этот раз вздрогнул даже Ли.
- Подмыфки, на кооых воахы рафтут пьядями… Таких нет даже у Гая-фенфея…
- Таких, Ли, ни у кого нет! – заметил Наруто. – И хвала Ками!
- Именно такие мысли и заставили нашего доброхота осознать гуманность лоботомии, - предположил Киба, опрокидывая в себя очередную рюмку. – Ино давно убеждает меня, что в ЦОДе умеют её сделать так, что никто и не заметит, что мозга в голове нет. У большинства людей его там и раньше не было. Но лично меня больше интересует, не мешал ли фольгированный презерватив партнёрше?
Все почему-то посмотрели на Сая.
- А что сразу я?
- Ну… Секс, сидя на шершавых бочках, в сауне… - напомнил Инудзука, мстя приятелю за прошлогоднее унижение Ино.
- Обматывать при этом член фольгой я не предлагал! И не надо рассказывать тут, что жарить надо так, чтобы не подгорало! И вообще, спросите лучше у Неджи. Он женатый, поэтому должен знать об извращениях всё.
Пять пар глаз в ожидании уставились на Хьюгу. Тот стал ещё мрачнее, чем был.
- Если бы они предложили обливать партнёров клеем, я бы ответил. А запеканки – не моё. Это надо у Ли спрашивать. Он теперь умеет, во всех смыслах.
Рок вздохнул и улыбнулся. Настало его время…
- Тёйко у мусин, в цьйих дюсях пиляет Шила Юнашьти….
…И сразу прошло.
На этот раз в джонинскую жилетку Сая плакали все, а сам художник сидел с таким лицом, что ему хотелось подать копеечку. Даже его вернувшаяся муза отказывалась представлять мужчин в фольгированных презервативах, чьи души пиляет Сила Юности. Не иначе как бензопилой с добрым названием «Дружба».
Наруто, утерев скупую сочувственную слезу, сказал:
- Ли, давай я тебе лучше язык маслом помажу. Авось поможет, а? Ну, или кремом после бритья? Там витамин какой-то есть, от него все ранки моментально затягиваются. Не знаю, вырастет ли после этого там щетина, но всё же лучше, чем сейчас.
Рок задумался, прикидывая, насколько волосатый язык лучше волосатых же подмышек. Неджи, сжалившись над его мозгом, достал из подсумка знаменитую мазь своего клана.
- Держи. Если сумеешь продержать это во рту минуты три, все придёт в норму. Но лучше отсядь. А то она плохо отстирывается.
Напоминание о стирке привело Хьюгу в ещё более скверное расположение духа. Он с завистью посмотрел на саке и снова пожалел, что Шикамару так поспешно отчалил в Суну.
- Ой, да не переживай ты так! – сказал ему Киба, видя его погрустневшее лицо. – Это мелочи. Попросишь прощения. Если она тебя любит, то простит. Обязательно.
- Это она должна просить прощения, - фыркнул Неджи в ответ. – Я по её милости такого натерпелся…
- Возможно, она бы попросила, - неожиданно сказал Саске. – Но пока ты не сделаешь шаг навстречу и хотя бы не постучишься в её дверь, этого не будет. Она не будет отлавливать тебя по деревне с целью произнести прочувственную речь.
- Она может просто прийти домой, - возмущённо сказал Хьюга.
- А ты можешь просто прийти к дому её родителей, - парировал Учиха. – Но вы, как два идиота, топчетесь на местах и мучите друг друга, прекрасно осознавая: разбегаться из-за мелкой ссоры – тупо.
Все слегка офигели, узрев Саске в роли психолога. Тем более – в роли человека, ратующего за свершение первого шага к примирению. Вначале даже решили, что это спьяну, но нет, галлюциногенов сегодня не было. Хотя, глядя на покрасневшего от натуги Ли, пытающегося одновременно не вытошнить всё содержимое желудка и не проглотить мазь на языке, в этом снова появлялись сомнения.
- Тебе легко говорить, - буркнул Неджи. – А что бы ты сделал, если бы тебе на голову вылили ведро клея для обоев?
- Облил бы её в ответ, - не задумываясь, сказал Учиха. – Расхерачили бы весь ремонт к чертям, а потом бы пошли в онсен, где долго мыли бы друг друга, нежно обзывая дебилоидами. Ну и прочий разврат по списку прилагается.
Неджи помрачнел, пробормотав что-то о том, что клея в ведре больше не осталось.
- А если бы ты при этом сказал ей что-то такое… - продолжил пытать он.
- …То она бы ответила мне что-нибудь этакое.
- Но ведь есть ряд болевых точек, которых касаться нельзя…
- …И только полный идиот будет использовать их, чтобы… - голос Саске неожиданно стал очень злым. – Чтобы что, Неджи? Чтобы она осознала, какая глупая, слабая, неумелая? Признала тебя непререкаемым авторитетом во всех вопросах, то есть просто закрыла рот и стала как послушная служаночка, о которую можно вытирать ноги, не раздумывая, заденешь ты там чьи-то чувства или нет?
Спина Хьюги окаменела, а челюсти сжались. Ещё немного, и из его ушей пошёл бы дым, но Саске не боялся такой реакции. В какой-то момент Наруто даже испугался, что они подерутся, но, слушая Учиху, он неожиданно понял: тот говорит о себе. О том, как ему тяжело давались отношения с Сакурой – первые серьёзные отношения, которые он себе позволил после стольких лет затворничества. Не физического, а душевного.
- Ну, вытрешь ты об неё ноги. Потом она вытрет ноги о тебя. Смысла в этом не будет никакого, а боли будет много. Чудовищно много, потому что в этой войне не бывает победителей. Есть только выжившие, и то не всегда. Лучшее, что ты сейчас сможешь сделать – это помириться, сделав эту ссору в вашей жизни первой и последней. Он твоя жена, дурак. Зачем тебе немая забитая тварь? Ты на такой женщине женился, слабак?
- Нет, - голос Хьюги стал злым, уверенным и дерзким.
- Вот именно.
Саске неожиданно замолчал и отхлебнул саке прямо из бутылки. Много. Он не хотел показывать, насколько эта тема для него болезненная, но, блин, всё равно вылезло. Просто со стороны было слишком хорошо видно, как Неджи повторяет его ошибки – с тем же махровым мужским гонором не замечает, что делает хуже только себе. Каждый вечер, когда он приходит домой и знает, что ЕЁ там нет, что-то убавляется в душе – что-то важное, дорогое. Выпивка не поможет: ну подтвердит тебе приятель, что все бабы – дуры. Но лучше от этого не станет – ведь лично твоя дура совсем не такая, как все. Никогда не была и никогда не будет. Да, в очередной ссоре ты, конечно, был на высоте, но когда в зелёных глазах напротив неожиданно пропадает запал, и сражение обрывается на самой высокой ноте – провалом, сдачей без борьбы и интереса, и, глубоко вздохнув, девушка произносит: «Отлично. Ты мне всё доказал. Ты во всём победил. А теперь уходи, победитель. Радуйся, стоя на своей вершине. Туда, к сожалению, больше одного человека не влезает. Надоело, не могу больше. Всё» - становится мерзко. И даже без пояснений было понятно, что означало это «всё». Нет ничего проще – хмыкнуть, хлопнуть дверью, бросив на прощание что-нибудь не просто обидное, а окончательно обидное... Напиться, наплевать и растереть. Принять как данность: с тобой действительно невозможно. Никому. Никогда. Ну и плевать! И лишь спустя пару дней, увидев её уходящей на миссию в составе другой команды, кивающей на прощание с хорошо знакомой холодно-вежливой улыбкой, подумать: «Неужели и вправду – всё? Столько времени, столько всего… Хорошего, плохого, спорного. Смешного, серьёзного. Разного. Столько понятого, пройденного, переосмысленного. Всё?» Снова дуры-поклонницы, снова глухое молчание вечерами, а из поддержки – только осознание того, что у тебя по-прежнему есть друзья и ты не одинок, это да, но всё же, всё же… Наруто и Сай – это не Сакура. Они держат на плаву и не дадут опуститься. Но каждый день, натыкаясь на маску с отколотым ухом, каждый вечер, вслушиваясь то в себя, то в гулкое эхо шагов в пустом доме, каждое утро, просыпаясь в холодной постели, запоздало вспоминая – нет, никто не будет готовить тебе кофе, и чёрт с ним, с этим кофе, и с бутербродами тоже, но главное – каждое, КАЖДОЕ, бл@дь, утро кто-то терпит твоё бурчание и говорит… Да пофиг, что говорит. Даже если молчит. Иногда чужое молчание стоит дороже любых разговоров.
А мысли о том, что теперь она начнёт нырять с головой в работу и миссии, сложные и опасные (с её рангом и способностями других, увы, уже не будет), и что-то может пойти не так, и последним сказанным будут заверения в низких умственных способностях… От этого начинало подташнивать, будто наутро с перепоя. Но пойти и извиниться…
Тен-Тен не Сакура. А Хьюга не обладает его отмороженностью, чтобы просто прийти к ней и сделать вид, что ничего не было – ну, подумаешь, спустили пар… Ты ведь понимаешь, что всё это не всерьёз, да, Сакура? И тоже жалеешь о сказанном сгоряча? Ты ведь не опустишь рук, не сдашься, не отдашь меня никому? Ты же знаешь, как нужна мне и что никто другой не продержался бы на твоём месте и недели?
Она всё поняла. И его молчание, и крепкие руки на своих плечах. Что означал этот приход и какие несказанные слова стоят за ним. Какие обещания – все эти «я больше не» и «я теперь всегда». Но главное – «я понял, что». Иначе приходить не имело смысла – она знала. И стала привычно молчать вместе, положив свои ладони поверх его рук и опираясь спиной на грудь. Слово «всё» больше никто не произносил. Во всяком случае, пока.
Но, в отличие от них, эта новоиспечённая семейка сумеет затянуть проблему и превратить всё в начало Апокалипсиса. Саске видел – Неджи всё ещё не понял: не важно, кто главный. Важно, чтобы нужный человек оставался с тобой.
- Неджи, просто приди к ней домой, - тихо посоветовал Киба.
- С цветами, - добавил Наруто, но потом что-то вспомнил и замотал головой. – Нет, лучше без них.
- Просто приди. Хотя бы для того, чтобы посмотреть на неё. Не через Бьякуган, а так: услышать запах, почувствовать, как у неё озябли руки… Как хочется согреть её, поцеловав каждый пальчик.
Наруто удивлённо поднял брови и понял, что Киба, как и Саске до этого, говорит скорее о себе. Опыт серьёзных связей и совместного проживания, появившийся почти у каждого в их прошлогодней компании, был очень разный, но всех их объединяло одно: процесс притирки не прошёл бесследно.
- А она? – с какой-то тоской в голосе ответил Неджи. – Ведь я же тоже её муж! Почему ОНА не хочет меня видеть?
- Она хочет. Но, может, даже не знает, что ты перестал сердиться и ищешь пути к примирению. Ведь эта ваша первая ТАКАЯ ссора. А в гневе ты ужасен, как прорвавшая плотина.
- А у вас с Ино было что-нибудь подобное? – спросил Хьюга, вспомнив, что из всех собравшихся здесь только Инудзука уже полгода как живёт под одной крышей с девушкой, а гражданский брак – это почти такой же, как у них с Такахаши.
- Нет, мы сняли наш дом сразу после ремонта. Мебель расставили по договорённости. Если вопрос был спорный, то последнее слово отдавали Акамару, который, под угрозой принесения кота в дом, согласился поработать специалистом по семейному фен-шую.
- Я про ссоры.
Инудзука замолчал. Посмотрел на Саске и тоже придвинул к себе бутылку. Отхлебнул, крякнул. Уставился в угол.
- Было. До сих пор жалею. Мы тогда ещё не жили вместе, но уже с полгода встречались… Какая-то глупость. То ли я что-то не так сказал, то ли она… Зацепились, и поехало. Договорились до того, что нужно расстаться. Только она тогда не к маме ушла, а на миссию. Я психанул, пошёл домой… Мать меня тогда отчехвостила, но я только ещё больше злился. Считал, что раз Ино была неправа, то это даёт мне какие-то моральные преимущества. Как минимум – право на её первоочередные извинения.
Киба снова отхлебнул и опять уставился в угол. Допил бутылку залпом, бросил её в угол и открыл следующую. Наруто заметил, как напряглись его плечи и потяжелел взгляд.
- А потом? – спросил он друга, уже предчувствуя, что ничего хорошего ему не расскажут.
- А потом… Потом она не вернулась. А я об этом узнал только тогда, когда Шино назначили в команду возврата. В тот вечер я, как последний дурак, напился. Из-за своей гордости, нежелания сделать первый шаг, даже не успел попроситься в «спасатели». Тупо бухал, думая о том, что, возможно, будь она немножко собранней, не отвлекайся на мысли о той ссоре… Стоял возле ворот, наливался саке под завязку, но легче не становилось, и даже желанного опьянения всё не наступало...
Инудзука стал говорить медленно, всё чаще делая паузы и сжимая зубы. Наруто видел, как играли мышцы на его руках, и понимал, что сейчас друг озвучивал свой самый болезненный опыт в отношениях с девушками. Свою вину и страх. И всё это поразительно совпадало с его собственными мыслями тогда, когда он нагрубил Хинате. Но она, к счастью, была дома, а размолвка оказалась пустяком. А ещё у его девушки ангельский характер, что хорошо. Правда, характер её родственников – это плохо. Не иначе, чтобы создать одного хинатоподобного ангела, Ками создаёт как минимум три хиашиподобных демона.
- А потом я увидел, как они возвращаются, - продолжил Киба. – Как бегут навстречу им медики, как кладут на носилки бледную, почти обескровленную Ино. Замечал какие-то глупости: что она без макияжа, что у неё вообще не осталось оружия… Что одежда разорвана, и в прорехах видны кровавые следы, рваные, глубокие, будто её пилой…
Он снова хлебнул из горлышка, так же невидяще глядя в угол. Он молчал, и в этом молчании было столько всего, что Наруто, не выдержав, положил ему руку на плечо и сказал:
- Эй, она жива. Живёт с тобой. Любит тебя. Сейчас она в безопасности. Хотя не знаю, можно ли так считать, когда они впятером бухают…
Киба вздрогнул от этого прикосновения, но потом благодарно посмотрел на друга и улыбнулся.
- Спасибо, Наруто. Да, тогда всё обошлось. Цунаде, Шизуне и Сакура штопали её несколько часов. Но когда оказалось, что внешние повреждения – только одна сторона медали и что её пытали ментально… Когда целая бригада ЦОДа во главе с Иноичи подключила её ко всяким проводкам, и я на секунду увидел её там – совсем белую, одну, похожую на букашку в паутинке… Знаешь, если бы Шино собственноручно не прикончил того типа, что сделал это с ней, я бы убил его. Это было бы неправильно, знаю. Как и любая месть. Но я бы это сделал. А про вашу ссору, Неджи… Не приведи тебе Ками сидеть под операционной и знать, что от тебя уже ничего не зависит. Ничего. И думать только о том, что больше ты никогда – НИКОГДА! – ничего такого ей не скажешь. Только бы она выжила. Пусть не с тобой больше, но живая и нормальная. Тебе это нужно даже больше, чем ты сам. Больше всего.
Инудзука откинулся к стене и улыбнулся. Вспомнил: стоило его сумасшедшей блондинке прийти в себя, как та сразу потребовала зеркало. Сказала: «Что за фигня, не хочу мириться некрасивой!» А он был готов купить ей целый косметический магазин, но только смотрел и чувствовал, как по щёкам ползут слёзы. А потом он собственноручно отнёс её домой, и даже Иноичи молчал, когда собачник оставался у неё на ночь, чтобы посидеть возле её кровати и послушать, как она дышит. Как вскрикивает и начинает плакать во сне. Как успокаивается, стоит лишь прижать к себе её вздрагивающее тело. Тогда он понял, что хочет быть с ней всегда. А вскоре после этого они решили жить вместе.
Киба поднял глаза и посмотрел на Неджи. Тот сидел мрачный и ещё более несчастный, чем в самом начале.
- Я понимаю, что такого метода примирения и врагу не пожелаешь, - сказал он другу, - но пойми, Саске прав. Не важно, кто первый начал. Кто и что кому сказал. Важно, кто первый закончит. Если, конечно, ты всё ещё хочешь, чтобы этот человек был рядом. Вот и всё.
Учиха поразился: не иначе как телепатка Яманако научила своего парня считывать невысказанные вслух мысли. Как по-другому объяснить то, что Инудзука озвучил то, о чём он сам думал несколько минут назад?
- А если тебе была нужна во всём покорная и тихая девочка, то нужно было жениться на простой женщине, не куноичи, - добавил он, всё ещё косясь на Кибу краешком Шарингана. – Лучше всего из какого-нибудь далёкого села. Совсем хорошо, если в её семье отец был тираном и алкоголиком, и мужчина, не бьющий женщину в плохом настроении, для неё предел счастья.
Хьюга только фыркнул в ответ. Менять жену он явно не собирался, раз и навсегда определив для себя, что только одна-единственная женщина имеет для него значение. И, несмотря на ссору и обиды, это всё ещё было так.

Глава 16 часть 3...
- Если вы такие умные, то лучше расскажите, как миритесь со своими девушками после ссор.
Наруто, уже было обрадовавшийся, что друзья перестали говорить на повышенных тонах, посерьёзнел. Глядя на Кибу и Учиху, он тоже придвинул к себе бутылку и сделал хороший глоток.
- Не очень-то приятно говорить о таком, Неджи. Тем более, что Хината – твоя сестра… Обещай, что не будешь пытаться побить меня после этого! Особенно топором, - уточнил Дзинчуурики, припомнив опасения годичной давности.
Хьюга нахмурился, но обещание дал. Тем более что ни одного топора в окрестностях не наблюдалось. А про ножи, катаны и «удары небес» Удзумаки ничего не говорил.
- Я тогда повел себя не умнее Кибы. Напился в хлам. Разница была в том, что Хината была дома. Как я прошёл тогда через все ваши кордоны незамеченным – не помню. Наверное, вошёл в режим Саннина. А может, меня приняли за маленький розовый кустик – я пёр с собой такое количество белых роз, что руки еле свести получалось. Постучался к ней в окно. Она открыла, и я упал внутрь. Романтично, блин. Потом мне казалось, что мы лежим рядом, и я нежно шепчу ей извинения на ушко. А наутро оказалось, что я лежу на полу – там же, где приземлился, и это не твоя сестра в ответ слегка царапала моё лицо ноготками, а розы, бл@дские розы исполосовали мою и без того полосатую физиономию. Ну, что было потом, ты знаешь. Бой с твоим дядей, разговор, обещание…
- До сих пор не понимаю, как тебе удалось убедить его в серьёзности своих намерений… - пробормотал Хьюга. Впрочем, учитывая дядину хромоту, могу это представить. А ты, Саске?
- Захожу, закрываю окна, двери и рот возмущённой Сакуре, желательно поцелуем, а потом мы занимаемся сексом.
- А если она не захочет и будет сопротивляться? – нервно сглотнул Неджи. Похоже, небольшое воздержание заставило его в корне пересмотреть свои взгляды на этот метод.
- Уйду. Никто ничего никому не должен, так ведь?
- Хм… У вас с Харуно – может быть. А я уже женился. Я как минимум должен быль хорошим мужем и…
- Да перестань! – махнул на него рукой Наруто. – Твои попытки угнаться сразу за всем: и примерный муж, и гениальный шиноби, и хороший друг, теперь ещё и лучший строитель – привели к тому, что ты тупо задолбался и сорвался на ни в чём не повинной Тен-Тен. Расслабься. Такахаши всё равно, насколько ровно будут поклеены эти чёртовы обои, но обижающий её муж – это уже серьёзно.
- Она уже давно Хьюга, - поправил его друг.
- Если будешь так тормозить, то это ненадолго, - неожиданно сказал Ли, вернув себе, наконец, возможность нормально разговаривать. – Вчера на тренировке у неё из подсумка выпала книга «Основы гражданского права». Закладка была на процедуре подания бумаг в суд. Так что призови на помощь Силу Юности в своей душе и…
- Ли, ты, конечно, сильно изменился за последнее время, - перебил его напарник, - а когда Аяме и Теучи подстригли тебя и переодели, даже стал пользоваться популярностью у девушек, но… Ты не понимаешь, о чём я говорю. У тебя нет такого опыта.
Рок насупился. Ровно год назад его судьба сделала крутой виток: он пошёл гадать, вышел навстречу судьбе, так сказать, а та резко повернулась к нему задом. Хотя Аяме всегда говорила, что это он, не воспользовавшись прекрасной позицией, привёл Госпожу Случайность в такой трепет, что та отвесила ему даров на полкила. В общем, пока он приходил в себя в подсобке, окружённый летающими Сакурами, Гай-сенсеями и маленькими розовыми птичками, до него стали долетать голоса. Один из них принадлежал Учителю, второй – хозяину «Ичираку».
- …не меньше месяца. Убытки…
Бу-бу-бу.
- …тренировки?
Бу-бу-бу.
- …стаканы на подносе, рубка дров, запись заказов. На ловкость, скорость, сила, память. Коммуникабельность, в конце концов. Шиноби должен уметь втираться в доверие и вызывать….
Бу-бу-бу.
- …может, я сам вам сарай починю? Всё же ученик-то мой…
Бу-бу-бу.
- …если он так и будет общаться только с парнями и девушками, которые его лупят почём зря, то так всю жизнь и будет себя поленьями в жо….
После этого раздалось сдавленное кашлянье, и, спустя пару минут очередных совсем уж неразборчивых бухтений, к нему вошли старик Теучи и Гай.
- Мой любимый ученик, - слёзно начал сенсей. – Сила молодости переполнила тебя! И чтобы направить её в нужное русло, ты должен будешь пройти совсем новую, необычную тренировку, которая продлится где-то около месяца. Ты поступаешь в распоряжение хозяина раменной, чей сарай сегодня был разрушен столь нетрадиционным способом. За то время, что ты будешь здесь, он – твой наставник, лектор и прораб. Слушайся его! И пусть хранит тебя Сила Юности! – добавил Гай со слезами на глазах и быстренько ушёл.
И тогда у Ли началась совсем другая, новая жизнь. Когда сарай был восстановлен, Аяме со своим отцом решили, что теперь настала пора хардкора: дровосеки и плотники нужны только для порно. А пищевой индустрии требуются официанты. Так что выбирай.
Естественно, скромный парень выбрал второй вариант, втайне завидуя Учихе и Саю. Эти записные мачо скоренько и с удовольствием отстрелялись бы на первом и уже шли домой, насвистывая «I know you want me». А ему, как всегда, придётся тяжёлым трудом искупать тупость природы.
Но когда хозяева заставили его поменять трико на белые штаны и безрукавку «гарсона», то неожиданно оказалось: молодым клиенткам нравится наблюдать за ловкими движениями голых мускулистых рук парня. И жажда прибыли победила в Теучи жалость к несчастному мальчику: было принято решение сменить имидж нового работника. Аяме, усадив его на крутящийся стул, велела не подсматривать. И вообще, не дёргаться – это, типа, тренировка выдержки: не сбежать, когда ножницы уже почти отрезали тебе ухо. И вообще, тебе уха, что ли, жалко? Жалко? Не бойся, отрежешь у врага, пришьёшь себе новые. Ещё лучше станет. Говорят, Цунадэ-сама так с грудью сделала.
Потом она долго возилась с расчёской, распределяя ровные густые волосы то на пробор, то делая из них «взрыв на раменной фабрике».
Когда Рок открыл глаза, то не узнал себя. Аяме умудрилась не тронуть почти ничего, но изменить всё. Слегка подстриженные брови по-прежнему оставались широкими и густыми, но уже не торчали в разные стороны и не вызывали ассоциаций с непаханой целиной. Чёлка теперь лежала на бок, открывая высокий умный лоб, а отросшие волосы были просто стянуты в тугой низкий хвостик. Неожиданно обозначились скулы – широкие, даже скульптурные. Раньше они были занавешены дурацкой причёской и на виду оставались лишь худенькие щёчки, делающие его похожим на вечного мальчика. Но сейчас из зеркала на Ли смотрел хоть и растерянный и молодой, но мужчина.
- Иди работай, мачо! – хлопнула его по плечу начальница. – Девушки ждут своего нового кумира.
Конечно, новым Учихой в плане популярности у женского пола он не стал, но предложения сходить с ним на свидание стали сыпаться просто одно за другим. И однажды он просто начал их принимать: оказалось, что в этом нет ничего страшного или неловкого. Когда общение с женским полом стало естественным, постоянным и ненапряжным, когда он осознал, что нравится девушкам (пусть не всем, но многим!), когда почувствовал себя свободным в выборе… По улице шли Сакура и Саске, и Учиха так по хозяйски держал свою руку на её талии, что ошибиться было невозможно: Харуно это нравится. Они – пара. Но почему-то теперь это не доставляло боли. Образ Сакуры в сердце ещё был ярким и тёплым, но, как выяснилось, если на него наложить поверх ещё один, другой, и ещё, и ещё, то потом начинает вырисовываться совсем другая картинка. Девушек много, нужно просто искать. И он начал это делать с присущим ему задором и изюминкой.
Когда второй месяц («Гай-сенсей, а можно я ещё немного потренируюсь со стаканами на ловкость? Нет, нет, уже не падают! Но я с ними… нет, не то, что вы подумали, учитель! Не как с поленьями!») исправительных работ подошёл к концу, у Теучи удвоилась клиентура, а Ли наконец-то потерял девственность: согласился на свидание с весёлыми рыженькими двойняшками, которые никак не могли решить, с кем он должен пойти первым, и пришли обе. Их споры о междусобойном первенстве довели до того, что они, взяв его в клещи в тёмной подворотне, ввели парня во взрослую жизнь, потребовав определить, кто лучше. В результате победил сильнейший – сестрички умаялись, а наш боевой официант был ещё свеж и полон Силы Юности и желания продолжать третью часть марлезонского балета. Девушки, признав поражение, остались довольны и всерьёз задумались о том, не сталь ли адептами вечной, блин, молодости. Но в любом случае, Китти и Кикко были слишком ветрены, чтобы остаться с ним навсегда. Мечтать о подобном было бы убийственно наивно. Даже для такого, как он. Зато, выходя из того самого угла, парень шёл, пошатываясь от удовольствия, и напевал… Да-да, именно ««I know you want me». И впервые ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ощущал себя крутым. По-взрослому.
К концу третьего месяца Теучи купил дочке отдельную квартиру, а Рок наконец-то научился сам приглашать девушек на свидание, болтать с ними обо всём и ни о чём, и ещё много всего другого, что требуется для парня в активном жизненном поиске. Впрочем, даже когда он покинул гостеприимное заведение «Ичираку», эти навыки остались с ним навсегда, чем он и пользовался. Правда, до сих пор Ли частенько тратил редкие выходные дни на подработку у Теучи. Теперь уже по другой причине – в сменяющихся женских лицах единственной девушкой, которую он не решался пригласить на свидание, была Аяме. Ну и что, что старше? Не так уж сильно она и старше… Зато когда она улыбалась ему, он знал, что та видит перед собой того, старого Ли, со смешной причёской и в странном костюме. И всё равно улыбается. А ещё с ней не нужно было бояться лишний раз упомянуть Силу Юности или стать в позу «крутого».
Именно поэтому он и пришёл сегодня на «гадательную» вечеринку – узнать («Нет, Гай-сенсей, на этот раз без поленьев, обещаю! Фтопку яой! Да здравствует здоровая мужская дружба!»), стоит ли в очередной раз морочить себе голову той, кто не проявляет к нему каких-то особых чувств. Или всё же проявляет? Ведь так тепло она улыбается только ему. Или это кажется?
- Ты прав, друг. У меня нет опыта такого рода, - признал он. – Но я точно знаю, что Сила Юности тебе для рывка понадобится. Куда же без неё?! А вообще, опыт извинений за то, что сделал, или наоборот, не сделал, есть у каждого из нас. И знаешь, в большинстве случаев без слов «прости меня, пожалуйста» не обходится.
Неджи кивнул. Он понимал, правоту друга, но… Для Ли с его чистой и искренней душой сказать эти слова было очень просто. Но понять ситуацию мог только тот, кто уже прошёл через ад окончания романтики и начала реальности.
- А ты, Сай? – он посмотрел на последнего, кто ещё ничего не рассказал о своём опыте проб и ошибок. А учитывая, что Ханаби была девочкой не только умной, но и скрытной, ему было ещё и любопытно, как мирятся подобные типы. Рисуют какой-то особый портрет? Или всё же сауна?
Но АНБУшник неожиданно придвинул саке и отрезал:
- Мы не ссоримся.
Все собравшиеся поглядели на него с укоризной – мол, конечно, бывают идеальные пары, но врать-то нехорошо! Только Саске и Наруто, переглянувшись, опытным взглядом оценили количество бутылок рядом с напарником и заподозрили неладное.
- Что? – пожал плечами он. – Я, как только доходит до точки кипения, замолкаю. Рефлекс у меня такой.
- И подолгу вы так молчите? – ухмыльнулся Саске, знающий, что молчаливая ссора ничем не лучше обычных криков и обвинений.
- Когда как. Это случилось всего трижды... В первый раз я отказался поцеловать её на прощание. Не смотрите на меня так, я не идиот и целовать свою девушку люблю. Но тогда мы ещё не… А мне уже и так настолько невмоготу было, что поцелуй она меня на ночь своим обычным поцелуем, всю ночь пришлось бы мучаться от… Все взрослые мальчики, понимают, от чего. И все знают, как это лечится. А на следующий день у меня была миссия ранга «А», нужно было быть в форме.
- Желания найти заменитель не возникало? – подмигнув, поинтересовался Саске.
- Нет. Никогда, - отрезал Сай, и опасливо посмотрел на Хьюгу. Тот довольно кивнул – типа, смотри у меня!
- А второй раз?
- Второй раз… Когда квартиру менял. Мне казалось, что взваливать на неё риэлторские проблемы будет свинством, а она думала, что я не хочу пускать её в свою жизнь, оставаясь в душе таким же холостяком, как и был. Вообще, если бы не Хината, я бы тогда и не понял, в чём дело, - признался Сай.
- Я помню, - вздохнул Наруто, - ты в благодарность принёс ей коробку самых дорогих конфет из её любимой кондитерской, и она, не сдержавшись, слопала их все. А потом плакалась мне, что теперь станет толстой и я её разлюблю.
- И как ты убедил её в силе своих чувств? – живо заинтересовались все.
- Сказал, что у неё такая фигура, что всё в грудь идёт, - ухмыльнулся он. – То есть только на пользу. А уж о моей любви к этому…
- Удзумаки, закрой рот! – рыкнул Неджи, и Наруто мигом принял вид кота, застигнутого за пожиранием сметаны: это не я! Это не палево! Это не сметана вокруг усов!
Все улыбнулись.
- А третий раз? – почему-то тихо спросил Киба Сая – единственного оставшегося серьёзным при виде физиономии Удзумаки человека.
Тот тяжело посмотрел на него, потом взял выпивку бутылкой и, не думая, опрокинул в себя до половины.
- Пару месяцев назад. Мы встречались уже довольно долго, и никто из нас не сомневался, что всё всерьёз. Она и так практически жила у меня, проводя в новой, ей же обставленной квартире каждую свободную минуту. Мы были рядом, любили друг друга или занимались своими делами. Я рисовал. Она возилась со своими травами или читала, но всё равно… Ханаби будто ждала от меня чего-то. И молчала. Тогда спросил я, но такого ответа не ждал, конечно.
- Замуж? – улыбнулся Киба, уже прошедший через подобное.
- Замуж.
- И что ты сказал ей? – моментально напрягся Неджи, с трудом представляющий себе эпатажного художника в роли мужа. Хуже – в роли члена семейства Хьюга.
- Конечно же, послал куда подальше, пообещав навести на её место кучу продажных девок, - спокойно сказал Сай, снова прикладываясь к горлышку и демонстративно не глядя на него.
Через секунду доблестный брат уже стоял в боевой стойке с активированным Бьякуаном. Наруто, глядя на него, подумал, что не зря ему мерещилась картина, в которой Неджи с развевающимися от адского пламени волосами и топором в руках отстаивает честь обиженной сестры. Не знал только, что тот и без топора будет выглядеть, как демон из преисподней.
- Да расслабься, шутит он, - буркнул Учиха, осаживая защитника. – Что-то случилось, Сай?
Тот помрачнел и снова хлебнул из горлышка.
- Я сказал, что мне всё равно, будет это оформлено официально или нет. Главное – чтобы Ханаби оставалась со мной. Правда, наверное, я вряд ли когда-нибудь стану степенным и взвешенным мужем, достойным во всём… Вот как ты, Неджи. Но Ханаби это не смущало. И мы пошли просить благословения у Хиаши…
Наруто вздрогнул. Сай приходил к нему, спрашивал совета. Спросил, что Хиаши за человек. Нет, в архивах АНБУ на него есть психопрофиль, конечно же, но личные впечатления… Удзумаки ответил, что папа его будущей невесты – тот ещё фрукт. Старая закалка, догмы, нормы приличия и чувство долга написаны на лбу. Но больше всего тот печётся о своей семье. Поэтому, если он действительно собирается сделать Ханаби счастливой, всё должно пройти хорошо.
Но глядя на то, как пьёт и не пьянеет его друг сейчас, какими пустыми становятся его глаза, Удзумаки понял, что ошибся. Хреновый был совет. И в состоянии Сая виноват он.
- И как всё прошло?
Художник лил в себя выпивку, словно воду. Но ему всё равно не помогало – вспоминать о подобном опыте унижения было очень горько. Если бы он был тот, что раньше – бесстрастный, рассуждающий только в ключе «получилось – не получилось», не испытывающий по этому поводу чувств, а только корректирующий план… Увы. Этот этап его жизни был в прошлом, как и самый счастливый, самый упоительный год его жизни.
- Мы зашли оба. Хана представила меня, но, думаю, он и так знал, с кем встречается его дочь: моя физиономия не вызвала и грамма удивления и явно была ему знакома. Мы сказали, что хотим пожениться. Он помолчал, потом попросил Ханаби выйти: у него ко мне мужской разговор. Я уже ждал, что сейчас начнётся, как ты и рассказывал, выяснение отношений на кулаках, но ничего подобного. Он сел, налил себе и мне чаю, потом извинился: «Против вас лично я ничего не имею, но Ханаби, хоть и относится к младшей ветви, моя дочь. Сильных шиноби много. Она выйдет замуж за родовитого и богатого юношу, которого выберу ей я. И будет счастлива, что бы вы там себе ни думали. Кроме того, сильно сомневаюсь в наличии у вас настоящих чувств к ней. Мне известно, что бойцы, работающие в «Корне», не умеют чувствовать, для них есть лишь целесообразность поступков в границах приказа. И я не позволю никаким грязным политическим играм влезть в жизнь моей девочки». Последнюю фразу он сказал уже из-за спины, так что возразить ему я даже не успел. Впрочем, ему не нужны были мои аргументы или заверения в том, что Ханаби для меня не игрушка и не миссия. И я тоже ушёл. Хотелось прощальным хлопком снести нафиг все двери на своём пути, но я сдержался. Смысла в этом не было уже никакого… Грёбанный смысл!
Очередная бутылка, с силой брошенная точно в кучу, разлетелась на осколки.
- И что теперь? – спросил его Наруто, когда утих звон разбитого стекла. – Как будешь исправлять ситуацию?
Сай откинул голову вверх и уставился куда-то в потолок. Удзумаки отметил, что стены его жилища сегодня пользуются популярностью: то Инудзука в угол пялится, то Неджи – в пол. Сейчас вот Сай в потолок глядеть начал… Побелить его, что ли?
- Не знаю, - сказал художник, допивая очередную бутылку до конца и со злостью швыряя её на общую кучу. – Тот факт, где я воспитывался и кем был, изменить невозможно. Как и слухи. Или тащить к нему Учиху, чтобы тот клялся в собственной гетеросексуальности?
Саске фыркнул. Хорошенькие были бы клятвы…
- А Ханаби?
Сай закрыл глаза.
- После этого всё вроде бы осталось как прежде. Но мы оба знаем – всё поменялось.
Наруто поднялся. Сжал кулаки. То, что он сейчас видел перед собой, было не похоже на привычного Сая и было совсем далеко от его пути ниндзя, прямого, как стрела.
- Сдашься? Отпустишь от себя? – с вызовом произнёс Удзумаки. Потом не выдержал, схватил друга за плечи, поднял, поставил перед собой и уставился на него злющими голубыми глазищами – такими, как только он умеет глянуть.
Сай замер. Спина напряглась, и было видно, как болезненно он воспринимает этот вопрос, как перекатываются мышцы на его правой руке – той, которая всегда была открыта для боя.
Он снова подумал о ней – своей музе, своей маленькой ведьмочке. О девушке, которая понимала его без слов. О человеке, который принимал его так глубоко и полно, как никто другой.
Когда они только начали встречаться, Сай впервые в жизни стал ловить себя на мысли, что улыбка – настоящая, едва заметная, поселилась на его губах и не хочет оттуда уходить. Потому что когда он думал о Ханаби, жизнь переставала казаться глупой. Ему нравилось наблюдать за этой удивительной девушкой, нравилось привыкать к её особенностям, подыгрывая шуткам, подхватывая на лету реплики, вписываясь в привычки и расписание. Им обоим требовалось какое-то время, чтобы привыкнуть: ей – к тому, что партнёр – ровня, ему – к полной, постоянной открытости, к отсутствию масок и фальши. Им нравилось проводить вместе время. Это было здорово.
Постепенно Сай стал замечать, что жизнь стала наполняться смыслом. Раньше важными были только работа и тренировки. Потом – встречи с друзьями. Теперь же он осознал, что остальное время, заполненное Ханаби, несёт в себе нечто ценное – новое понимание заботы и тепла. Новый уровень близости. Хотя с близостью как раз были проблемы. Да, торопиться было незачем, но художник всё больше и больше не понимал, как можно так загораться от каждого поцелуя, так отвечать, что в благие намерения в его голове, быстренько перетекая вниз, становились не такими уж благими, так хотеть этого – и не делать? Он не знал, чего от него ждёт эта маленькая ведьмочка, каких ещё слов или дел, чтобы, наконец, довериться и признать, что в её жизни он УЖЕ стал кем-то незаменимым. Сай терпел и ждал, разрываясь между желаниями тела и желанием разума не испортить своей поспешностью того чувства, которое он ощущал, стоило взглянуть на младшую дочь семейства Хьюга. С ней он становился живым окончательно.
Когда их всё же притянуло друг к другу, то процесс стал необратим. Всё с самого начала было не так, как с другими. Ханаби была будто создана для него – идеальное подходящее тело, идеальная соответствующая душа. Даже в моменты, когда лицо искажается, пальцы судорожно комкают простынь, спина выгибается дикой электрической дугой, она оставалась красивой. Даже среди криков и пота эта девушка была такой же чистой и прекрасной, как в тот момент, когда он увидел её во внутреннем дворике в облаке поверженных снежинок. Каждый раз, когда он брал её, сердце замирало от того, насколько совершенным может быть происходящее между ними. И он хотел делать это красиво.
После того как он сменил жильё, Ханаби наполнила уютом и теплом его новый дом. Да, он впервые решился назвать жилище домом! Сай осознал, что в жизни возникло очередное новое чувство – надежда: однажды пустота в душе заполнится окончательно. Так же, как комнаты новой квартиры постепенно заполнялись мелочами – заколка для хвоста в ванной, прокладки в бельевом шкафу (и как они ЭТИМ пользуются?), сиреневый банный халат на вешалке. Это не было жилищем холостяка – эта студия стала их гнёздышком, убежищем от всего мира. А эта девушка стала не просто другом и человеком, который понимал его, принимал более других. Она стала его частью. Как муза, вернувшаяся из долгого отпуска с подарками. Поэтому вопрос о том, что отношения надо оформить, показался ему странным.
- Что это изменит для нас, Ханаби? – спросил он, гладя её по обнажённому животу кончиком её же волос. – Мы должны будем делать что-то новое? Выполнять какие-то процедуры? Вести себя как-то иначе?
Он слегка нервничал, и Ханаби видела это. Не потому, что его пугала перспектива оказаться женатым человеком, а потому, что Сай понятия не имел, что из себя представляет жизнь в обычной, нормальной семье. Она мягко целовала его в ответ и говорила, что он дурачок. Что это – не уходить от него каждый вечер. Заботиться друг о друге всегда, а не несколько часов в неделю. Безоговорочно доверять, поддерживать в любой ситуации. Это значит обещание: они всегда будут вместе. Клятва, которую даёшь перед всеми.
- Перед всеми? Чтобы стыднее было нарушать? – удивился он. – И в случае чего каждый тыкал в тебя пальцем с воплем «клятвопреступник»?!
- Наверное, - засмеялась она. – Хотя на самом деле это мало кого остановило.
- Мне плевать на всех, - прошептал Сай ей на ухо. – Я обещаю тебе, что всегда буду с тобой. До тех пор, пока ты сама этого хочешь.
- Я буду хотеть этого всегда, - серьёзно ответила Ханаби. – Потому что люблю тебя.
В тот раз он заставил её кричать от восторга, почти растворившись в том удовольствии, которое только способен подарить мужчина женщине. Он, ничего не ответив словами, говорил в ответ: я тоже. И она понимала его.
А потом они пошли к Хиаши. И слёзы в глазах Ханаби были слишком красноречивы, чтобы нужно было что-то добавлять словами. С тех самых пор каждый раз, когда они встречались, это висело между ними, словно невидимая пелена: ты отказываешься быть со мной всегда? Маленькая ведьмочка, но ведь ты – та же, я – тот же, что изменилось?
Он знал – семья. Древний клан, уникальный геном, странные правила. То, чего он пока ещё не понимал. Но ему явно дали уразуметь – никогда такой ублюдок, как он, не сможет стать одним из них. Впрочем, Сай и не стремился стать вторым Неджи или Наруто. Но осознавать, что та, к которой ты так прикипел, что уже не мыслишь себя по отдельности, в скором времени уйдёт, подчиняясь чужой воле и чужому пониманию её счастья…
Их близость стала острой, просто безумной – он брал её, словно стремясь доказать, что никогда никто другой не сможет дать столько же. Никакой папин избранник не будет так же понимать её, так же чувствовать. Ни с кем ей не будет так хорошо. Сай понимал, что заставляет Ханаби делать тяжелейший выбор, но всё равно не мог не давить на неё. Сай хотел своё «всегда». Он помнил: «потому что люблю тебя».
- Ну? – не выдерживая молчания, крикнул Удзумаки.
- Я буду с ней столько, сколько она этого захочет, - сказал художник, глядя прямо в глаза своего друга, словно клянясь. – Если Хиаши не передумает… Что ж. Значит, у его замужней второй дочери будет любовник. Если он считает, что выдать свою дочь за того, кого она сама выбрала – это позор, то я буду его позором всю оставшуюся жизнь. Я знаю, что нужен ей. И она не откажется от меня, даже если наденет на палец какое-то глупое кольцо. Даже наплодив кучу наследников во имя передачи генома и прочей клановой чуши, Ханаби останется моей (закрой рот, Неджи, иначе я тебя сейчас сам заткну!). Она нужна мне сама, а не её полезность в деле Бьякугана. И мне плевать, официально всё будет или нет. Ради неё я готов убить кого угодно или умереть сам. Это первая настоящая связь с девушкой в моей жизни, и я буду бороться за неё до конца, всеми возможными и невозможными способами. Потому что никто не сможет быть для меня ей. Ничто не закончится, Наруто. Клянусь.
Удзумаки, всё ещё чувствуя себя виноватым за свой совет, почесал макушку. Неджи, глядя на абсолютно трезвого АНБУшника (и краем глаза улавливая алые отсветы в глазах его напарника, пристально следящего за происходящим, чтобы в случае чего подстраховать), снова уставился в пол. Что было бы, если бы Хиаши не разрешил бы ему жениться на Тен-Тен? Смог бы он порвать с кланом, плюнув на всё, к чему стремился в этой жизни раньше? Ханаби, маленькая и задиристая сестрёнка, никогда не показывала ему своих слёз, смятения или отчаяния. А в их последнем спарринге на её щеках было много маленьких солёных капелек. Вначале показалось, что это из-за того, что он слишком сильно бил. Сейчас он понял – дело было не в атаке. Больнее всего те синяки, что остаются на сердце, и это хуже попадания в слепое пятно Бьякугана, потому что туда дотягиваются не враги, а только самые близкие люди.
- Если ты не сделаешь её счастливой, я убью тебя, - буркнул он, поднимая голову и ловя невидящий взгляд чёрных, отрешённых глаз. – Если бросишь её. Если будешь в отношениях с ней тупить, как мы с Такахаши. Но… Я поговорю с Хиаши. И Хината поговорит. А если Наруто не будет тормозить, то и Цунаде. К её мнению он обязательно прислушается.
Сай с минуту хлопал глазами, пытаясь осознать сказанное. Вскочил, набрал воздуха в грудь, но не найдя нужных слов, выдохнул. Постоял так с секунду, потом улыбнулся и протянул Хьюге руку.
- Спасибо.
Неджи крепко пожал его ладонь, пряча улыбку. Зная сестру, он был уверен в том, что та рано или поздно выберет любовь. Он бы тоже выбрал. И тогда клан тупо потеряет одного из своих лучших бойцов. А мог бы приобрести – пусть и не обладающего Бьякуганом, но, несомненно, сильного. Послужной список Сая заслуживает уважения. В последней войне именно его печати закрывали семерых мечников тумана, именно его рисованные птицы составляли большую часть авиации Альянса, и именно этот неприметный ниндзя обеспечил победу над возрождёнными Сасори и Дейдарой. Член команды номер семь – это не только диагноз, это ещё и знак качества. Это Хиаши понять должен. Дело остаётся за малым – доказать ему, что бывший член «Корня» действительно любит Ханаби. Впрочем, это выяснится быстро – Бьякуган, он такой Бьякуган, особенно у дяди.
Саске, тихо подкравшийся со спины, протянул Саю и Наруто по новой бутылке, а Неджи и Ли – минералку. Когда он успел сбегать на кухню за новой порцией, никто не успел понять. Не иначе как телепортировался по рецепту дядюшки Мадары, решив, что если уж Шаринган активировал, то не пропадать же чакре даром.
- Давайте выпьем, идиоты, - буркнул Учиха, - чтобы наши жизни всегда зависели только от нашего выбора. И помогай нам в этом Ёлопукки!
- Ёлопукки и Сила Юности в наших сердцах! – строго поправил Ли.
- Канпай, - дружно согласились все. Наруто согласился особенно, вспоминая о том, что Сила Юности – псевдоним совсем другой, но куда более необходимой в деле семейного строительства мощности.
Когда в последней нерешённой проблеме на сегодня появился просвет, на лицах всех собравшихся снова появились улыбки. Вечер снова наполнился обычными мужскими разговорами: миссии, тренировки и, как ни странно, гадательные обряды разных стран и народов. «Бабы» как тема для обсуждений неожиданно исчезла, но вопросы, с которыми каждый пришёл сегодня погадать, остались.
- Ну, что хотел спросить Неджи, понятно, - начал перечислять Удзумаки, - как сделать «мирись, мирись, мирись и больше не дерись» так, чтобы его жена протянула мизинчик в ответ. А лучше – пришла сама, оттопырив их даже на ногах и с транспарантом в зубах: «Прости, родной! Больше никакого клея! Всё крепим на саморезах, едрёна Бош!» С Саем тоже всё ясно: проблемы отцов, детей и мирового волюнтаризма не решаются без вмешательства потусторонних сил. Великая тайна: почему у родителей, когда дети вырастают, отшибает память, и они напрочь забывают о том, как встречались с их мамами и что творили сами в нашем возрасте?
- А ты? – буркнул Неджи, всерьёз задумавшийся о методе крепления обоев на гвоздях.
- Лично я хотел узнать, скоро ли я стану Хокаге. Киба, не надо на меня так ревниво смотреть. Всем уже и так понятно, кто тут главный герой! Но в моём случае эта прекрасная дата – ещё и дата свадьбы. И если Хинате придётся ждать больше года, я хочу знать, оставит ли её папа на моём теле хоть одно место, на котором он не попробует свой замечательный новый экспериментально-болезненный удар? В общем, тоже о девушках, крепости их чувств и градусу настроя. Ли?
- Ну, - замялся тот, - есть одна девушка…
- Я надеюсь, у неё не розовые волосы? – скрипучим голосом поинтересовался Учиха.
- Нет, - вздохнул Рок. – Шатенка.
Саске удовлетворённо кивнул. Лампа модели «Свет Юности», припрятанная на балконе Харуно, до сих пор жгла ему руки.
- Киба? – продолжил опрос Наруто. – У вас вроде как всё нормально? Или всё же боишься, что кто-то вызубрит наизусть весь журнал «Гламурка», «Киновестник» и «Основы телепатии» и придёт петь серенады под ваш порожек? Так ты на него Акамару спусти!
Инудзука улыбнулся. В том, что Яманако верна ему, он был уверен. В своих чувствах – тоже.
- Нет, Наруто, мне так… Чисто для уверенности. Ну а вдруг?
- Что – вдруг?
- Да что угодно. Я как-то пару месяцев встречался с одной особой. И всё было хорошо до тех пор, пока она не увлеклась сыроедением. Чувства чувствами, но когда после миссии ты берёшь себя за шкирку, заталкиваешь в душ, бреешься, переодеваешься, едва ли не промахиваясь от усталости мимо штанов, идёшь с ней в этот глупый ресторан, а там… А там, блин, тебя заставляют жрать сырую картошку!
- Ну…
- И пророщенную гречку!
- Всё же чувства…
- И запивать всё это надо водой, в которой плавают какие-то камешки!
Ли с содроганием в душе подумал, что как же это хорошо, что Аяме любит рамен. Да, не самая здоровая пища… Но зато как вкусно!
- Не бойся, - неожиданно сказал Саске, - у нормальных медиков слово «сыроедение» приравнивается к ругательному. Хуже только «солнцеед». Я как-то спросил у Сакуры, возможно ли такое в реальности, так она на слюну изошла, доказывая, что нельзя без предварительных исследований заниматься самолечением. Когда к ней такие фанатики попадают, она берёт отпуск. Говорит, что невозможность убедить человека с язвой питаться по назначению доктора, прекратить пить мочу и засовывать себе кремний во все дырки, вызывает у неё приступы неконтролируемой ярости. Пусть другие идиоты берут на себя ответственность за летальный исход.
Инудзука печально покачал головой.
- Эх, Саске! Просто ещё никогда твоя Сакура не просыпалась с этой жуткой фразой на губах: «Кажется, я поправилась!»
В углу сочувственно вздохнул Неджи. Задумался о чём-то о своём, опять погрустнел и продолжил:
- И тогда из дома как по мановению волшебной палочки исчезают почти все нормальные продукты. Остаются только яблоки, капуста и огурцы.
- Ещё кефир, - сказал Киба, скривился, и, словно ругательство, добавил: - Обезжиренный!
- И салат, - с выражением вселенской скорби на лице вспомнил Хьюга. – Зелёный монстр в вашем доме!
- И, что самое грустное, заправлять всё это мелко шинкованное безобразие можно только своими слезами или, - Инудзука уже чуть не плакал, - кефиром же!
Они с Хьюгой посмотрели друг на друга как два давно потерявшихся, но неожиданно нашедших друг друга брата из кино, где каждый актёр считает своим долгом не только спеть, но и станцевать по любому поводу. И в этом взгляде было всё: ночные походы к холодильнику, обеды у матери, тайные визиты в раменную и припрятанные в подсумке бутерброды.
- И чём всё заканчивается? – настороженно поинтересовался Учиха.
- С той девушкой я расстался, - махнул рукой собачник. – А Ино, к счастью, не захотела терять приобретённые сантиметры в бюсте и друга в лице Акамару (нет, ему-то она готовила, как положено, но разве лучший друг не поделится с практически голодающим хозяином миской каши на мясном бульоне?). Оставила, как есть. Сбросив два килограмма, утихомирилась и сотворила макароны с мясным соусом. М-м-м! Я тогда думал, что вместе с пальцами их съем!
- А у тебя? – все посмотрели в сторону Хьюги.
Тот улыбнулся с видом человека, обманом победившего Тёмного властелина мира – скромно, но, с@ка, хитро!
- К нам вовремя пришла её мать. Посмотрела на отощавшего зятя, испугалась, что такого хилого мужчину на миссии сможет одолеть каждый возомнивший о себе задохлик, и втихаря распустила швы на всех штанах Тен-Тен. Следующее утро огласилось криком «Влезла, ура, влезла!» и шикарным завтраком. И здесь я ничем не отличаюсь от Кибы: хотелось вылизать тарелку. А лучше – съесть вместе с ней. Но воспитание…
Киба улыбнулся. Он с братом своей напарницы знал ещё один секрет: парни, наконец-то накормленные по-человечески, вновь почувствовали себя мужчинами. В то утро их любимые потратили ещё не одну калорию в постели, осознав, что, наверное, такое питание в большей степени способствует их хорошему самочувствию, чем какая-то диета.
- Надеюсь, что Сакура всё же дружит с мозгом, - задумчиво протянул Учиха, и, оглядывая удивлённые лица приятелей, фыркнул: - Чего уставились? Да, я предложил ей переехать ко мне. И не спрашивайте, что она ответила!
- И давно? – осторожно поинтересовался Наруто.
- Неделя.
- И…
- И скоро она дождётся того, что я запру её в чулане своего дома до полного привыкания!
Все оценили раздувающиеся ноздри его аристократичного тонкого носа и сжатые губы. Все поняли, что это решение далось ему нелегко и что чем дальше, тем сильнее раздумья Сакуры воспринимались как особо изощрённое издевательство.
- Я надеюсь, ты не забыл, что у неё удар… - начал было Наруто.
- Помню.
- И контроль чакры…
- Помню.
- Ну, тогда не забывай её кормить хотя бы раз в день. И это… Цунаде и маму её предупреди, чтобы не снесли тебе дом в поисках пропажи.
- Хорошо.
- А если она сама согласится – может, не надо? – пискнул Ли.
Все посмотрели на густобровика и как-то странно замолчали. Стало понятно: надо, мальчик, надо! Учись, пока мы живы! Конспектируй: чулан как основа взаимопонимания...
- В принципе, ответить на все интересующие нас вопросы могут и сами девушки, - задумчиво протянул Киба
- А знаете что? – неожиданно предложил Наруто. – У меня появилась идея, как совместить добычу нужной нам информации и гадание. В книге остался один, самый-самый верный метод, который мы не опробовали в прошлый раз. Всё по классику!
И подумал: «Будь Извращенец жив, он бы сейчас гордился мной!» По его полосатой щеке сползла суровая ностальгическая слеза. А может, это он так оценивал предстоящие шансы в предлагаемой авантюре – кто знает?
***
Мороз и маразм крепчали. Градус неумолимо слабел.
- Слушать под окном, - вещал Наруто, - это самая древняя гадательная традиция нашего народа. Если сидящие за столом во время ужина ведут себя тихо, это значит, что родня будет хорошая; если разговаривают громко и много смеются, то это обещает счастливое будущее семейство.
- А если пьяненько хихикают и спрашивают у потусторонних явлений, как жрать пирожные и не набирать калорий? – поинтересовался Киба.
- Значит, семья будет весёлая! – нашёлся Дзинчуурики.
- Угу, обхохочешься, - пробурчал Учиха, впервые в жизни чувствуя себя извращенцем.
Согнав Ли с насиженной когда-то ветки, он уставился в окно гостиной своей девушки. По словам Хьюги, озвучивающего разговор пяти человек сразу, сейчас они обсуждали нечто общечеловеческое: роль кавайной музыки из радио в роли примирения партнёров. Все, как один, ненавидели попсу, но признавали, что если вовремя заиграет какая-нибудь «Я люблю тебя до слёз, больше жизни и вообще…», а партнёр подойдет, обнимет и начнёт делать вид, что танцует с тобой медленный танец (нет, на самом деле, топтаться на месте, но парни упрямо именуют это «танцем»), бурча на ушко что-то нежное, вроде «неоринамн (это что за слово? xD Оставила как есть xD)»» - ну как не простить такого няшку?
Впрочем, учитывая, что слова родной супруги, а также всё, что касалось их ссоры, Неджи переводил через фразу, и уголки губ при этом всё время норовили уползти куда-то вверх, получалось сбивчиво и непонятно.
- А про двойные новые стеклопакеты там ничего написано не было? – поинтересовался Сай, уже битые пять минут завидующий возможностям приятеля.
- Нет, - вздохнул Удзумаки, - как и про звукоизоляцию, поставленную на стенки, чтобы особо рьяные фанатки Учихи не могли слышать звук «Ы-ы-ы!», когда их кумир кончает.
На мгновение всем показалось, что Саске, замерший призраком статуи Командора, также начнёт пугать истеричных жён слуховыми галлюцинациями, доводить их любовников до импотенции нервной икотой, но вначале достанет катану и изрубит несдержанного на язык Дзинчуурики в капусту. Но вместо этого он, театрально выдержав паузу, задрал подбородок и чванливо произнёс:
- Учихи не стонут! Даже когда кончают! – и нахлобучил Удзумаки шапку по самый нос. – Кстати, вспоминая про звукоизоляцию не могу не спросить: противный, твоя работа?
Парни обернулись и посмотрели на Сая. Тот кивнул.
- Сможешь запечатанное там распечатать здесь? Не разучился рисовать на морозе?
- Я надеюсь, ты имеешь в виду не те рисунки, которые большинство мальчиков рисуют на снегу, справляя малую нужду? – Саске скорчил отрицательно-скептическую мину. – Тогда нет, не разучился. Могу у тебя на лбу пенис нарисовать. Будет красиво и готично. Поклонницы будут в шоке и в восторге одновременно: решат, что ты таким образом Сакуру на х@й послал. Хочешь?
Напарник склонил голову набок и многозначительно прищурился Шаринганом. В трёх запятых читалось: сейчас у тебя, дорогой, будет на челе та же композиция, но сделанная из собственного отростка, прибитого ржавым гвоздиком. Зачем Учихам рисованная копия? Мы за натуральный продукт! Без ГМО!
- Понял, понял, не хочешь, - примирительно поднял руки АНБУ'шник. – Ладно, сейчас сделаю. Мог бы и раньше сообразить, в принципе. Наверное, я сегодня всё же выпил лишнего.
На свитке, который Сай расстелил перед собой, быстро возникали сложные иероглифы, складывающиеся в абсолютно зубодробительные композиции, от которых, стоило начать присматриваться, начинала болеть голова.
- Круто, - пробормотал Киба. – И ты всё это на ходу изобретаешь?
Художник покачал головой.
- Нет, конечно. Распечатать запечатанный в стенах того дома звук я, естественно, не смогу – активация настраивается изначально на чакру хозяина дома. Но никто не говорит, что я не смогу вклиниться в существующий узор и подслушать то, что мне нужно, сейчас.
Наруто улыбнулся. В этом был весь Сай – из идеи, возникшей в пьяном угаре кризисного периода, сделать одну из самых лучших систем шпионской прослушки. Цунаде говорила, что выпишет бывшему члену «Корня» премию: судя по её довольному голосу, изобретение работало как надо. А уж организовать маленькую диверсию в нужных кабинетах, приводящую к ремонтам, было проще простого. Для этого нужно взять один спорный вопрос, одну вспыльчивую Хокаге и в процессе обсуждения стукнуть по столу так, чтобы треснула стенка. Учись, будущий Рокудайме, как делаются дела в мире больших игр. И радуйся, что у твоей будущей супруги Бьякуган и хорошая привычка проверять окружающее пространство, прежде чем говорить о чём-то серьёзном!
Художник сложил печать. Линии, начертанные на свитке, ожили, метнулись в сторону дома Сакуры, став похожими на ажурную змейку, нашли какую-то лазейку между кладкой стен и крышей, потом запульсировали, рапортуя об удаче и готовности начинать работу. После очередной манипуляции с чакрой и кисточкой на свитке возникли пять фигур, принявших черты девушек, сидящих сейчас в зале дома Харуно. Они пили вино и смеялись. Потом парни услышали решительное:
- Начнём! – и превратились в слух.

***
Наруто, Ли, Сай, Саске, Неджи и Киба стояли под окном Сакуры и задумчиво сверлили взглядом светящийся прямоугольник окна. Все уже поняли, что загадочный Ёлопукки скоро прекратит сеанс вещания, так же односложно посоветовав сёстрам Хьюга набраться терпения. Дальнейшая встреча будет представлять собой обычную пьянку.
- Ещё пойдём или послушаем? – простучал зубами окоченевший Наруто. Лично ему не надо было стоять тут целый вечер, чтобы узнать, как Хината к нему относится. В чувствах своей невесты он был уверен на сто процентов.
- Постоим, - предложил Хьюга.
- Пойдём, - помотал головой Инудзука.
- Пойдём! – поддержал его Ли. Чем дальше, тем больше ему хотелось пойти послушать под совсем другой домик, и он молился всем высшим божествам сразу, чтобы в это время никакая стена или сарай не свалились на него особо судьбоносным образом. А то сенсей точно выдаст ему голубое трико вместо зелёного.
Все уставились на Сая и Саске.
- Ну что, противный, ты узнал, что хотел? – спросил Учиху художник.
Тот кивнул. В его чёрных глазах плясали отсветы окна Харуно, и оттого казалось, что в них горит пламя. Впрочем, в глазах напарника плясали те же самые огоньки. Последний вопрос Ханаби прозвучал для него самым лучшим ответом.
- Так что, разбегаемся, лупим продавца из винного ларька и позволяем нашим девушкам сколько угодно общаться с подозрительными потусторонними явлениями явно мужского пола?
Саске задумался, на секунду прикрыл глаза, а потом наклонился и принялся снимать с ноги ботинок. Сняв, с серьёзным видом взвесил его в руке, неожиданно улыбнулся, потом достал из подсумка маску кота со сколотым правым ухом, надел её и с самым невинным видом спросил у обалдевшей компании:
- Ну что, погадаем? – и запустил снаряд по знакомому адресу.
Все улыбнулись.
Звон разбитого стекла с громкими матами девушек звучали как музыка в этой прекрасной, чистой и звонкой крещенской ночи.
***
Где-то высоко-высоко в небесах, там, куда не дотягивается человеческий взгляд и куда никогда не заглядывают даже самые внимательнее телескопы, летал большой белоснежный ангел. У него были большие серебристые крылья и такая же борода. Он с умилением смотрел на землю, зная, что…
…едва дотащивший хорошо подвыпившую жену домой Неджи Хьюга получит точно такой же вариант примирения, какой сам устроил ей ровно год назад, с той единственной разницей, что теперь он будет не только в трезвой памяти, но и в абсолютном восторге. И они больше не будут ссориться. Ну, по крайней мере, целый год: что поделаешь, традиции – это так по-хьюговски!
…Харуно Сакура, почти попавшая сапогом по тому, кто его бросил, просидит в подвале дома Учих ровно полчаса, а когда Саске, наконец соизволивший ответить на её стук, откроет массивную противоударную чакропоглощающую дверь, её первыми словами будут: «Только на условии, что сюда мы проведём отопление. Это будет мой кабинет!»
…Хьюга Хината, с почётом и вниманием проведённая Наруто прямо к дому, замрёт на пороге от сладкого шёпота на ушко своего парня и, плюнув на всё, развернётся на сто восемьдесят градусов и поспешит в его большую красивую квартиру. И слова, которые заставят её это сделать, будут совсем не: «Я люблю тебя, давай займёмся сексом немедленно!» Это будет: «Какой же там теперь срач, ты бы знала…» А Удзумаки, едва успевая за ней, будет улыбаться хитрой лисьей улыбкой. После этой уборки всё будет совсем не так, как год назад. Теперь у него ВСЕГДА есть с собой презервативы!
…Яманако Ино, пришедшая домой вместе со своим парнем, решит, что лучший способ удержать счастливый случай в руках – это послушать мудрую подругу, и устроит Кибе такую незабываемую годовщину, что Акамару будет наутро стыдливо прятать глаза в пол, и даже (конечно же!) спрятанные под кроватью носки поменяют цвет на красный.
…Уже почти закрывшая раменную Аяме будет снесена с ног своим бывшим работником, который, вспомнив совет самого популярного в их деревне парня, закроет ей рот поцелуем, прижмёт к себе и прямо там, на барной стойке, признается в любви всеми доступными ему способами. А девушка будет блаженно улыбаться, соглашаться с его бессвязными, но страстными речами и радоваться, что наконец-то этот идиот перестал корчить из себя крутого мачо, а стал им на самом деле. Но только для неё!
…Хьюга Ханаби будет долго стоять на перекрёстке дорог, одна из которых ведёт в поместье Хьюг, а другая – в большую красивую студию, держа за руку своего абсолютно спокойного художника, который, словно простив ей все метания, просто ждал, не задавая вопросов. Потом повернётся и с печальной улыбкой скажет: «Пошли домой». Ровно для того, чтобы в два часа пополудни…
…Хьюга Хиаши, окончательно запутавшийся после разговора с Неджи и Наруто и задолбавшийся после неожиданного вызова к Цунаде, ворвался в студию на последнем этаже одной элитной новостройки и прочёл своей младшей дочери и её парню лекцию о падении нравов современной молодёжи, а потом сел (сполз?) тихонько на низенький диванчик возле стеночки и сказал:
- Выйдешь замуж в тот же день, что и твоя старшая сестра. И нечего мне тут устраивать гражданские браки! Мои дочери не будут до замужества жить с… кхе-кхе-кхе…
Он будет долго кашлять, потом говорить о важности традиций (не столько Ханаби, сколько тщательно конспектирующему всё Саю), о том, что в его время девушки до замужества были скромными и непорочными, а парни… В общем, художник в конце концов понял, что от него требуется. Подождать каких-то полгода-год ради того, чтобы его самый дорогой на свете человек был всё так же чист и светел, и отношения с Ханаби не пахли бы горьким осенним костром сожжённых за собой мостов, было сущим пустяком. Он улыбнётся, посмотрит в сторону новой, уже абсолютно чистой квартиры Удзумаки: теперь тренировки, приближающие его к статусу Хокаге, станут вдвойне интенсивными, включив в себя спецкурс печатей. И пусть только попробует сказать, что вместо тигров у него получаются исключительно голые бабы!
…Ангел улыбался и знал, что у этих ребят всё будет хорошо. Он будет помогать им там, где только сможет, и главное – они обязательно воспользуются шансом, потому что так, как умеют любить люди, ходящие под смертью, не умеет любить больше никто. Он был доволен проделанной работой и не собирался останавливаться на достигнутом – впереди был ещё не один год тяжёлых трудовых свершений. Единственное, что его смущало во всей этой истории…
- Ками-сама, - шептал он, - ну как я напишу отчёт руководству? Ну где, откуда, почему они это выдрали? Люди, пожалуйста, скажите им кто-нибудь, пусть не называют меня больше так странно – Ёлопукки!!!

......Конец......

Конец, был смешной.... "Елопукки" 
Ну как вам, скажите......

Глава 1 Едим в лагерь!
Прекрасный летний день!За окном светит солнышко, грея людей своими теплыми лучами.И вот эти лучи добрались и до окна 4 этажа в одном из многоэтажек неподалеку от центра Токио.Комнату пронзила лучики солнца.Комната была довольно уютной,не большой и не маленький.Средние размеры,обои нежно розового цвета,мебель из светлых оттенков и кровать с бельем персиковово цвета где мирно спала розоволосая девушка.Из нехотя обладательнице такого необыкновенного цвета волос пришлось встать.Конечно не без помощи будильника,который кстати со скоростью света влетела прямо в стену и упала на пол.Встав с кровати <<ОПЯТЬ!Сколько можно кидать?У меня рефлекс!>>были мысли девушки.После она  пошла в ванную(автор:мне кажется фанфик без душа это не фанфик!).После девушка вышла из душа и пошла одеваться.Открыв шкаф она начала выбирать одежду,как вдруг созвонил телефон.

Dana написал(а):

Глава 1 Едим в лагерь!
Прекрасный летний день!За окном светит солнышко, грея людей своими теплыми лучами.И вот эти лучи добрались и до окна 4 этажа в одном из многоэтажек неподалеку от центра Токио.Комнату пронзила лучики солнца.Комната была довольно уютной,не большой и не маленький.Средние размеры,обои нежно розового цвета,мебель из светлых оттенков и кровать с бельем персиковово цвета где мирно спала розоволосая девушка.Из нехотя обладательнице такого необыкновенного цвета волос пришлось встать.Конечно не без помощи будильника,который кстати со скоростью света влетела прямо в стену и упала на пол.Встав с кровати <<ОПЯТЬ!Сколько можно кидать?У меня рефлекс!>>были мысли девушки.После она  пошла в ванную(автор:мне кажется фанфик без душа это не фанфик!).После девушка вышла из душа и пошла одеваться.Открыв шкаф она начала выбирать одежду,как вдруг созвонил телефон.

Это всё?

Да нет не все! Прос я через тел закидываю)

Да ну, я не помню............ Ладно, проду писать не буду........

-Угу. Я так долго ждала этого! Думаю будет весело.-ответила блондинка с высоким хвостом и чёлкой на пол лица.
-О да Ино, мы знаем! Ты нам про это каждый день говорила и кстати каждый день ходила по магазином с девченками.Притом заставляя их!-с ехидностью сказал Наруто. Пока все болтали,главный парень школы просто стоял и с безразличным лицом а-ля "мне пофуй" смотрел на своих друзей которые усердно что то обсуждали.Наконец он обратил на нее внимание и посмотрел.Просто хмыкнул и отвернулся.<<Блин опять эти девченки!Опять "Саске-кун!"Как я устал!>>думал самый крутой парень школы,сын миллиардера и просто сердцеед.Его черные как омут глаза,напоминающие 2 оникса,которые выражали безразличие и холод.Выглядел он в принципе как обычный подросток если бы не одно но! Его внешность.Он сводил девушек с ума.И Сакура не исключение.Его зовут Саске, Учиха Саске. Самый самый во всей Конохе, да что там, самый самый в Токио и возможно во всей Японии.Его и её глаза встретились на мгновенье.Он лишь хмыкнул.А она невольно улыбнулась.<<Ксо! Опять ты ему не интересно,опять его "Хм"блин Сакура очнись это же Саске, он никогда не изменится.Но я не перестану его любить...я хочу быть с ним..я..>>

УДАЛИ ЕГО(ЭТО ВСЕ ДЕЛАЮТ)