Имеем - не храним, потерявши - плачем.
классный фанф! мне по нрава)       

Просто чай…
Категория: Хентай/Яой/Юри
Раз капля, вторая, нет, это не мои слёзы. Я не плачу, возможно, считаю, что плакать - это удел слабых и жалких. Как бы тяжело ни было моей душе, я не позволяю себе плакать. возможно, это потому, что ему не нравятся мои слёзы, ему вообще мало что нравится...
Вот и сейчас я сижу в одиночестве на скамейке, возле школы. Мне нельзя зайти в здание, чтобы укрыться от дождя, ведь я не могла придумать ни одной стоящей отговорки, ради чего я пришла сюда.
Частная старшая школа для мальчиков - огромное здание с прилегающими землями, фонтанами, гранитными дорожкам. Самое дорогое учебное заведение во всем Токио. Огромное здание с белой мраморной лестницей и огромными колонами на входе. Ровно подстриженная трава, чёрный кованый забор. Это было необычное место: здесь на переменах не царил вечный Хаос, мальчики не доставили девочек, а девочки не гонялись за этими самыми мальчиками, чтобы дать подзатыльник, другие же наоборот всем своим шармом пытались очаровать противоположенный пол, третьи вообще предпочитали просто помечтать или поговорить с друзьями - здесь всего этого не было. Здесь только избранные, элита, богачи, умники, спортсмены. Для них не играют особой роли чувства людей и общение, богатенькие родители давят на них: учись хорошо, иначе не добьёшься ничего в жизни,… но они не понимают, что их дети уже не похожи на обычных подростков, это бездушные люди, незнающие, что такое чувства,... где все такие умные, спортивные, безразличные.
Он теряется на общем фоне, а раньше…
Раньше Саске Учиха был главной персоной школы, и даже учителя проявляли к нему уважение. Красивый, умный спортсмен - нечастое явление, принимая во внимание то, что большинство учеников забыли про учёбу и всё время думают о любви. Нет, это к нему не относится. Он никогда не относится всерьёз к девчонкам, он не оценивал их бесконечные подарки, ему было наплевать.
Из-за этого он и пользовался такой популярностью.
Я, он и Наруто вместе учились в самой обычной школе с самым обычным хаосом по переменам. Наруто был моей старой влюблённостью, невинное чувство первой любви, когда я первый раз увидела его в начальной, поразило меня в самое сердце. Но это лишь детская, невинная любовь и ничего больше
Но видимо не все так думали.
В средней школе я увидела его. Лучший друг Наруто Узумаки Саске Учиха. Мечта всех девчонок, и моя тоже. Я всегда ходила с ними, мы были вместе, и вот поползли слухи, что я влюблена в Наруто, что по сути было правдой и одновременно ложью, поскольку в то время моё сердце было уже в руках Саске, хотя он об этом и не догадывался.
Так называемая влюблённость в Наруто сыграла мне на руку, теперь я могла всегда быть с Ним, не вызывая подозрений.
Несколько крупных капель упали на моё лицо, вызволяя от мыслей о прошлом.
Я сидела на холодной деревянной скамейке, около которой росло множество деревьев, отсюда я могла увидеть главное крыльцо школы.
Я не знала, зачем сюда пришла, вернее я знала, ведь я хотела увидеть Саске, но даже и не задумывалась, какую на этот раз придумать отговорку. Проходила мимо и решила заглянуть? Надо спросить у Наруто кое-что? Просто было нечего делать? Как же это всё банально.
Дождь продолжался, и ветки деревьев уже не могли закрывать меня от прозрачный капель. Школьная блузка промокла и стала прозрачной, благо, что на мне был ещё и чёрный джемпер. Становилось всё холоднее, я обнимала себя за плечи, чтобы было хоть немного теплее. Кто бы мог знать, что именно в тот момент, когда мне надо было сидеть на улице, пойдёт непрошеный дождь? Волосы свисали мокрыми сосульками, а ноги в изящных чёрных балетках замёрзли и промокли. Как всегда: когда я оделась легко - стало холодно, иногда меня просто убивает моё "везение". Слышу тихий звон, исходящий из школы. Проходит минута. Двери открываются и из здания выходят ученики. Все в одинаковой форме, с угрюмыми лицами. Если бы я здесь училась, то наверное сошла с ума от скуки.
- Наруто сегодня заболел, разве он тебе не говорил? - послышался ледяной голос сзади. Я обернулась. За моей спиной стоял Саске. Для него не действовали правила дресс-кода, но он всё равно надевал чёрные кеды, чёрные брюки и рубашку навыпуск. Наверное, только это и выделяло его среди остальных. Я вздрогнула под ледяным взглядом ониксовых глаз. И тут же залилась лёгким румянцем. Не знаю, почему это происходит, но без этого никак: я краснею при его голосе, движении, просто краснею и всё.
- нет, эм… вчера как-то не созвонились, - запинаясь, произнесла я. У меня никогда не получалось врать, а тем более врать Саске, и не думаю, что для него было секретом, что на самом деле я любила не вечного непоседу Наруто, а такое холодное создание как он сам.
- у него температура. Почему ты покраснела? - спросил он. Странный вопрос. И вообще странно, что он разговаривает со мной, когда нет Наруто. Сегодня явно необычный день.
- просто… там сильно плохо Наруто? - тут же перевела тему я, но не думаю, что он поверил.
- да всё с ним нормально. Я начинаю думать, что он вдруг "заболел " из-за теста по химии сегодня. А ты, я вижу, совсем замёрзла, держи, - он снял пиджак, который одел, видимо, только из-за дождя, и накинул его мне на плечи.
Это было необычно? Нет, это было, это было не похоже на правду… будто сон… хоть мы часто встречались, он вообще мало знал обо мне, я не удивилась бы, если бы он и моего имени не знал… зато я, как и его многочисленные фанатки, знала его наизусть: он любит апельсиновый сок, горький шоколад, полусладкое вино вместо шампанского, чёрный и тёмно-синий цвет, ночь и рассвет, ненавидит имя "Саске-кун", прилипал, фильмы,.. точнее, за столь длительно общение я так и не узнала, какие он любит фильмы и любит ли он их вообще. Наруто и Саске обсуждали очередную премьеру, блокбастер - высший уровень. А ему не нравиться, ему трудно угодить, он своеобразный и принципиальный, он всегда идёт к цели, он ненавидит проигрывать, он ненавидит слабость. Иногда мне кажется, что он ненавидит весь мир…
- спасибо, - еле слышно сказала я. Если бы я не была так заворожена, я бы просто взлетела на седьмое небо, моему счастью не было бы предела, но сейчас я не могла ничего сделать, кроме как просто идти по улице рядом с Ним, надеясь, что не потеряю равновесие, надеясь, что в очередной раз не опозорюсь перед Ним.
- пошли, зайдёшь ко мне – погреешься, - ледяной голос. Мне показалось, что это не вопрос, скорее утверждение, нет, приказ.
- ну, как хочешь, - я улыбнулась, а это было очень трудно. Я всегда чувствовала себя с ним скованно, всегда, этот раз не был исключением.
Опять молчание. Дождь перешел в ливень, волосы полностью намокли и свисали нежно-розовыми прядями, прилипая к лицу. Такое полусонное состояние, что я даже не заметила, что он держит меня за руку, что было необычно, очень необычно.
- что с тобой? - тихо спросила я, отдёргивая руку, как бы хорошо мне ни было, но для всех я оставалась и осталась девушкой Наруто.
- у тебя руки ледяные, их надо согреть, что я и пытаюсь сделать, - чёткий ответ. Он шёл на шаг впереди. Мы уже подошли к его дому. Он жил один: родители умерли, брат уехал. Саске не хотел быть на попечении у последнего и сказал, что может и сам о себе позаботиться. Из-за его самостоятельности он нравился мне ещё больше, другим же он нравился ещё и из-за богатства, и собственной квартиры. Если честно, я не знала, сколько у него было девушек, я сбилась со счёту в том году. Что бы не говорили другие, но я никогда бы не сказала, что он бабник, для меня он всегда идеален.

Он открыл двери, пропуская меня вперёд. Я зашла в тёмный подъезд и подошла к лифту. Через минуту мы уже едем на девятый этаж. Мы не говорим, если трезво судить, то мы вообще друг друга не знаем и разговаривать нам не надо. Ещё через пару минут я уже сижу на диванчике в огромном зале, в квартире Саске. Всё сделано дорого и со вкусом, никаких лишних вещей, темно-синяя гамма, много стекла, новейшая техника. Другого я от него и не ожидала.
- Тебе кофе или чай? - спросил он, подавая мне мягкий плед.
- Чай, если можно, - произнесла я и, укутавшись в плед, села обратно на диван. Саске скрылся в другой комнате, было слышно, как он там что-то готовит, но сейчас не это было главным: я всё ещё не могла понять, для чего он меня позвал. Из-за чего? Я не так уж и замерзла, чтобы приглашать меня к себе. Вот он появился в комнате с подносом в руках, на котором стояло две чашки и печенье. Когда я видела Его, все мои мысли улетали, здравый смысл отходил на второй план, я не видела ничего кроме Него.
Всё ещё неловкая тишина, от которой мысли путались ещё больше.
Он дал мне в руки большую кружку горячего напитка, ее прикосновение к ледяным рукам. Неудача и неловкость, словно тень, всегда преследовала меня, когда рядом находился Саске, и этот раз она не обошла меня стороной.
Тихий вскрик и руки обжигает горячая жидкость, пару капель попало на ноги, но больше всего попало на грудную клетку. Через тонкую шёлковую блузку, вмиг прилипшую к телу, чувствуется прожигающая насквозь жидкость.
Джемпер я сняла, как только Саске ушел за чаем: блузка быстрее бы высохла без тёплой и тяжелой ткани поверх…
Я сидела, корчась от боли, пытаясь растереть руки, чтобы они не так сильно болели…
- Вот чёрт! Сакура, ты как всегда неаккуратна! - выругался Саске, как будто ему было дело до меня, или всё-таки было? - Сиди здесь, я принесу холодной воды, - тут же сказал он, выбегая из комнаты. Я в полном непонимании смотрела на дверь, за которой только что скрылся Учиха.
Всё ещё корчась от боли, я даже не знала, что мне делать, до груди я не могла достать, поэтому дула на руки. Прохладный воздух приносил хоть какое-то облегчение.
Вскоре вернулся Саске и, сев рядом со мной, взял всю работу на себя.
Боль уже немного прошла, но всё равно кожу сильно щипало.
Саске развернул пропитанную холодной водой тряпку, и мне на кожу попало несколько ледяных капель.
Он пододвинулся ближе и притронулся к застегнутым пуговицам - я отпрянула, тут же позабыв о боли: сработала стеснительность и здравый смысл.
- Не бойся, я всего лишь хочу приложить к ожогу холодное, - спокойно сказал он и выжидающе на меня посмотрел.
Я устало вздохнула и расслабилась, давая ему полную власть над собой. Что-то сегодня я была слишком подозрительной… Он ведь лишь хотел помочь. Но почему-то с каждой последующей секундой поверить в это было все труднее.
Он медленными и, как мне показалось, нежными движения расстегивал пуговицы моей блузки - я замерла… Вот ему уже открылась практически вся моя замечательная грудь скрытая (если это можно было так назвать) кружевами бюсгалтера. Дыхания перехватило, по телу пронеслась внезапная волна возбуждения, а я пыталась всеми силами держать себя в руках.
Чувствую, что его руки расстегивают пуговицы и дальше, хотя мы оба знаем, что там нет ожогов.
перехватываю его руки.
- Ты, кажется, немного увлекся, - хрипло прошептала я, всё ещё отходя от возбуждения…
- Да, прости… - он был в замешательстве и шоке одновременно, я никогда не видела его таким.
Вот ледяная ткань, наконец, ложится мне на грудь, я взвариваю, но мой пыл остывает… слава Богу.
Наверное, зря я об этом подумала… пара секунд, и я даже через ткань чувствую его руки. Такие горячие, они прожигают меня насквозь гораздо больнее, чем кипяток. Словно тысяча игл, его пальцы касаются моей кожи. Я закрываю глаза, пытаясь не дать волю чувствам. Это самая страшная пытка из всех.
Не выдерживаю…
С губ слетает тихий стон. Тут же пытаюсь замаскировать его под стон не от наслаждения, а от боли из-за ожога. Ничего не выходит. Он всё понимает. Даже слишком хорошо понимает… Его пальцы медленно расстегивают последние пуговицы, что отделяют его от того, чтобы полностью посмотреть на моё изнемогающее от боли и страсти тело.
Я откинула голову назад, таким жестом показывая, что готова на всё… лицо вмиг заливает краска, стыд или возбуждение? Сейчас для меня это непонятно.
Вот его ледяные пальцы скользят по горящей от возбуждения коже. Рисуя причудливые узоры, оценивающий взгляд пробегает по груди… Вот его движения остановились на застежке бюсгалтера, которая находилась спереди… Он выждал паузой, словно растягивая удовольствие… Я не понимала, что он делает и для чего он это делает, но мне было безумно хорошо, я хотела его, хотела целиком и полностью… Хотела раз в жизни почувствовать его, сделать его своим. Хотя бы на несколько секунд.

Вот его руки уже скользят по моему телу, он приближается ко мне, видимо сам не понимая, что делает. Блузка уже утратила свою необходимость, и лёгкая ткань падает на пол.
Он повалил меня на диван, впиваясь в губы страстным поцелуем. Я полностью в замешательстве, но, к сожалению, ничего не могу с собой поделать, могу только отвечать на него, наслаждаюсь каждой секундой, пытаюсь запомнить всё. Отложить в памяти. Ещё пара мучительных минут и мы полностью раздеты, я вижу его накаченное и безумно красивое тело, от чего совсем теряю голову, схожу с ума от этого и ещё больше мечтаю о продолжении. Его горячие губы обжигают мои. Мы слились в страстном и длинном поцелуе. Никто не хочет его разрывать…
Наши тела близко, слишком близко. Я чувствую, как он горит в предвкушении, разрывает поцелуй, переходя всё ниже и ниже. Шея, грудь, живот. Вот он добрался до самого заветного, тайного, несколько умелых движении его языка - и я громко застонала. Нахожусь в полусознательном состоянии, не понимаю, что происходит, приступы агонии сменяют друг друга. Чувствую, что-то теплое проникает в меня, неведенье тут же сменяется дикой болью, по ногам катится кровь, я её чувствую. Я не могу не закричать… Он закрывает мой рот поцелуем, словно успокаивает. Я ему доверяюсь. Даже слишком доверяюсь…
Вот, наконец, боль проходит и сменяется наслаждением, волны тепла проходят по телу…
Это что-то новое, Непонятное, но ужасно приятное, окутывает меня, тело горит и это вовсе не из-за ожога… Вцепляюсь Саске в плечи, надеясь, что он поймёт то, что пытаюсь понять я, он двигается быстрее и от этого становится ещё приятней, мои стоны становятся всё громче, тело горит сильнее… Я кричу, как сумасшедшая, не в силах сдержаться, рассудок помутняется, мысли путаются, отходя на второй план.
Я чувствую, как Саске напрягся, он тоже уже не может, он весь горит, не в силах сдержать стонов. Меня наполняет что-то горячее. Наслаждение, словно на пике, но этот это продлевается всего несколько секунд. Несколько секунд наслаждения, настоящего наслаждения… Я кричу, громко кричу, потому что не могу сдержаться… Саске тоже, не так громко, но всё же кричит… Что подумают соседи? Хотя… Какая, в сущности, разница?
Саске бессильно падает, он чуть не свалился прямо на меня, но в нужный момент успел "спикировать" рядом, я прижалась к нему всем телом, жадно вздыхая его аромат… Что мы только что сделали? Только теперь я задаю себе этот вопрос… да ладно, какая разница? Мне уже всё равно.
- Саске, Я люблю тебя… - мой тихий, осипший и охрипший шепот.
Какой же у меня сейчас ужасный голос.
Эти слова принесли мне наслаждение… просто от того, что я, наконец, сказала, перестала держать всё это в себе.
- Я тебя тоже… - тихо ответил он и, укрыв меня пледом, повернулся к другой стене.
Я замерла, тут же мысли пришли в норму, я повернулась к нему в надежде опять увидеть полные ненависти глаза и понять, что эта была неправда, это просто не могло быть правдой. Но вместо этого я лишь увидела спящего Саске. Словно ангела, ужасно красивого ангела, умиротворённого и такого милого, что никогда и не подумаешь, что он может быть другим… иным, не хорошим, а злым.
Мысли прервал телефонный звонок, я посмотрела на экран своего телефона: "Наруто". "сброс". Телефон затих, уже ночь… Слишком поздно.
Я получше завернулась в одеяло и как можно ближе пододвинулась к Саске, с ним я чувствовала себя спокойнее, защищённее… Только с ним.
Он лишь улыбнулся во сне, всё ещё продолжая ровно дышать.
Я закрыла глаза, вспоминая сегодняшний сумасшедший день.
Что же мы наделали, Саске?
На следующее утро меня разбудил очередной звонок. Саске всё ещё крепко спал. Я протянула руку к телефону в надежде, что это не родители. Это оказался Наруто, хотя. Это не лучше.
Я накинула на себя рубашку Саске и аккуратно вышла из комнаты…
Климат другого помещения явно отличался от зала, из которого я вышла, там было гораздо холоднее, гораздо.
Я села на кресло и устало посмотрела на звонящий телефон.
"Что же с тобой делать-то?" - устало подумала я и нажала "принять вызов". Тут же меня оглушил громкий голос блондина…
- Сакура! Где тебя черти носят?! Почему ты не дома?! - орал блондин в трубку. Я лишь усмехнулась, всё ещё не зная, что ответить.
- Я у Саске… - тихо сказала я.
- Что?! - блондин был в полном недоумении.
- Я у Саске, - чуть громче повторила я.
- И что вы там делаете? - настороженно спросил Узумаки.
- Мы… Пили чай…
- Почему, ты дома не могла чай попить?
- Наруто… Нам, Нам надо расстаться… - тихо сказала я, понимая насколько ему больно это слышать, или не больно?
- Сакура,… почему ты решила это сделать? - серьёзно спросил голубоглазый.
- Просто решила и всё, - не зная, что ответить, произнесла я.
- Ну, это хорошо, теперь я могу встречаться с Хинатой, она мне недавно в любви призналась, ты ведь не против, а, Сакура-чан? - тут же спросил Наруто. Я улыбнулась: это было так в его духе… Мне так нравилось, что он называл меня "Сакура-чан". Когда я стала его девушкой, он забыл про такое моё имя…
- Конечно, я не против Наруто, я рада за тебя! - тут же взбодрившись, ответила я.
- Хех, спасибо! А что вы с усаротанкачи делали, а, Сакура-чан? - тут же спросил Узумаки. Я усмехнулась. Как давно у нас не было вот так, просто "Сакура-чан", просто друзья, просто. Без каких либо обязательств. Я так по этому скучала.
- Ничего, Наруто, мы просто пили чай, - ответила я с улыбкой: ему не за чём знать, что за чай мы пили.
- Ладно, пока, Сакура-чан. Передай этому идиоту, что если будет тебя обижать, то я его самолично по стенке размажу! Пока, - ещё раз сказал он, и я представила его лучезарную улыбку, от чего сама невольно улыбнулась.
- Пока, - прошептала я и отключилась. - Просто чай… - тихо повторила я.
- Действительно, это ведь был просто чай… - услышала я рядом с собой, но дальше мои мысли были заняты. Да и губы тоже, я ведь целовалась, в конце концов.

Фики Супер, жду проду ко всем!!!!,
А воть и прода к одному йз моих...
Раз в крещенский вечерок...
Глава 9. У каждой женщины должны быть три вещи: ангел-хранитель, демон-искуситель и собака-барабака (с).
Ино и Киба брели по заснеженной улице. Молчание, лёгкое, как снежок, опустилось на их плечи. Оно совсем не тяготило и было даже немножко тёплым: ведь оба думали друг о друге, о сегодняшнем вечере и о превратностях судьбы.
Ино было весело: гадания удались на славу, компания оказалась хорошей. Даже сапог вернулся на своё законное место – на левую ногу хозяйки. А Сай… На секунду Яманако задумалась: хотелось бы ей, чтобы на месте Инудзуки шагал сейчас тот, кто произвёл на неё впечатление несколько лет назад? Она украдкой скосила глаза: её спутник шёл с лёгкой улыбкой на губах и слегка пинал носком обуви такой чистый и пока ещё не раскатанный в серую жижу снег. У него была удивительная черта – не мешать. Она заметила, что когда Киба замолкал, не создавалось ощущения, что говоришь в пустоту, а тебя просто игнорируют. Как с Саем, например.
Почему она столько времени потратила на бесполезные попытки произвести впечатление на человека, которому безразлична и о котором на самом деле ничего не знала? Почему довольствовалась мелкими интрижками, ожидая своего принца на белом коне? Почему не попыталась увидеть, что настоящих принцев вокруг не так уж и мало, не попыталась построить что-то стоящее с одним из них? В конце концов, почему она была так уверена, что её принц – это Сай?
- Киба, ты веришь в сказки? – неожиданно спросила она.
- Смотря в какие, - улыбнулся Инудзука. – Если про чёрную простыню и зелёные пальцы, то не очень-то.
- А если про принцесс и принцев?
- В «жили долго и счастливо» - верю. А во всё остальное – нет.
- Это как? – не поняла она.
- В сказках всегда счастливый конец. Мне очень хочется верить, что такое бывает. Даже более того, мои собственные родители, хоть они и не дети аристократов, вполне счастливы и по сей день. Они смогли создать свою персональную, особенную сказку. Вот только в дурацких фей, единорогов, хрустальные туфельки, кареты, русалок и прочий бред я не верю. А ты?
Ино хихикнула.
- Последней русалкой, которую я видела, была джонин из Селения Дождя. Только это совсем не было похоже на сказку.
- Это случайно не та шпионка, которую мы выслеживали целую неделю в реке? Ты-то откуда её знаешь?
Девушка пояснила:
- Недавно я начала работать с отцом. Так что теперь я не только лучший флорист и один из лучших медиков в Конохе, но и самый подающий надежды кандидат на поступление в ЦОД.
Аббревиатура ЦОД значила Центр Обработки Данных. Именно там «ломщики» Листа вытягивали из трупов всю нужную им информацию. Это было настолько легендарное место, что сплетен вокруг него с лихвой хватило бы на пять сборников сказок – но не детских, конечно. Абсолютно не детских. И, как и в любое легендарное место, отбоя от желающих туда поступить просто не было.
В глазах Инудзуки мелькнуло уважение.
- Я слышал, что твой отец настоящий мастер своего дела. Что если бы не он, то последняя война была бы проиграна.
- Да, Иноичи очень сильный шиноби.
Киба на мгновение запнулся, раздумывая, не будет ли бестактностью с его стороны задать следующий вопрос.
- Ино, а твои родители счастливы в браке? У них есть своя сказка?
Девушка задумалась.
- Пожалуй, что да. Иноичи… Папа, он такой – строгий, серьёзный, собранный. Никогда ничего не упускает, никогда не скажет лишнего слова, что, правда, и не удивительно, при такой-то работе. А мама – полная его противоположность. Она лёгкая, немного шумная, но очень славная. Со стороны может показаться, что они совсем не подходят друг другу, но их союз держится уже двадцать пять лет. И когда я вижу отца, с мрачным видом сидящего в кресле, а маму, весело щебечущую, мне кажется, что они обитают в разных мирах. Однажды я спросила маму: почему? И знаешь, что она мне ответила?
- Что?
- Она сказала, что когда Иноичи погружён в размышления, он никого не видит. Но, стоит ему вернуться в обычный, материальный мир, как сразу почувствует – с его семьёй всё в порядке. Жена щебечет, дочь красит ногти. А большего ему и не надо.
Ино засмеялась.
- Да уж, каждому своё, - согласился с ней Киба, - мои родители грызутся каждый день, аж стены трясутся. Кто посмотрит, скажут – лютые враги. А им нравится. Говорят, это помогает держать себя в тонусе.
Ино лукаво прищурилась:
- Значит, сказки всё-таки бывают, если хорошенько присмотреться?
Киба пожал плечами:
- Мы сами в состоянии их создавать. Каждый день, вечер, ночь.
Парень задумался. Создавать свою собственную сказку стоило только с тем, кого любишь. А он уже достаточно вырос, чтобы понимать: мурашки по коже и напряжение в паху – это ещё не любовь. Так, щекочет нервы, приятно и всё такое. Удовлетворение, сладкая дымка похоти и чувство собственника. Может быть, влюблённость. Но любовь?
Этим вечером он сделал абсолютно неожиданное открытие: Яманако Ино. Почему он раньше не обращал на неё внимания? Да, сегодня она первая начала флиртовать с ним. Сегодня он заметил, что у девушки есть фигура, тяга к приключениям и сапоги на шпильке. Но смогут ли они стать настоящей парой? Такой, у которой есть не только страсть, а понимание? Не только общие знакомые, но и общность интересов?
- Ино, а пошли в кино? – неожиданно предложил Инудзука.
Они как раз проходили мимо кинотеатра. Тусклый фонарь одиноко болтался над афишами, придавая нарисованным рожам особо зловещий вид.
- А что там сейчас показывают? – заинтересовалась та.
Они подошли поближе. С первой картинки на них в упор смотрела голубоглазая блондинка с очень пухлыми губами. «Солт» - гласила надпись сразу под головой актрисы.
- Киба, если ты предложишь мне сходить на это, я тебя стукну. Честно.
В глазах Яманако мелькнуло что-то маньячное. Киба улыбнулся.
- Не любишь главную актрису? Ты решила принять сторону Сая, перекраситься и записаться в ряды блондиноненавистников?
Девушка сжала губы в тонкую полоску.
- Ещё чего! Именно из-за таких фильмов, как этот, на мой цвет волос смотрят как на индикатор IQ. Лично я же просто не люблю, когда главная героиня занимается постоянным поддержанием мира во всем мире, ради чего не гнушается применять самые грязные методы. А ещё тупости не люблю. Как, скажи мне, анорексичная девуля менее пятидесяти килограммов может штабелями бросать вокруг себя мужиков весом за сотню, всех как один мастеров боевых искусств? И это без чакры!
- Ну-у-у… Батут?
Представив себе, как главная героиня заманивает врагов на вечно спрятанный в кустах батут, и они там прыгают и лупят друг друга этими тошнотворно неправдоподобными «Кия!» и «Ча!», она от души рассмеялась.
- Наверное. Я слышала, что они собирались снимать в этой роли мужчину. Но когда тот отказался, сценарий и не подумали переписать.
Киба снова улыбнулся: хорошо так, без тени иронии. Он абсолютно спокойно, с какой-то добротой и юмором воспринимал её возмущения.
- Так ты уже смотрела этот фильм? Хорошо, что на него в первый раз ты пошла не со мной. Признайся, как сильно влетело тому бедняге, что затащил на него?
Губ Ино коснулась лёгкая улыбка. Инудзука нравился ей всё больше и больше: страстный, но не наглый; весёлый, но не язвительный; умный, но не занудствующий.
Те связи, что она пыталась создавать с парнями, в основном базировались на физическом влечении: одну из самых красивых куноичи Конохи всегда приглашали на свидания, заваливая цветами и подарками. Девушка была желанна и знала это. Но в последнее время она несколько устала от идиотов, не способных поддержать разговор на её уровне, точнее, на её настоящем уровне. Ей хотелось чего-то серьёзного. Хотелось СУДЬБЫ. Иначе для чего были нужны эти гадания?
- Бедняга «обделался лёгким испугом». Жить будет, - хихикнула она. – Что там дальше идёт?
Они сделали шаг к следующей афише. «Мачете».
- Как тебе это? – с интересом спросил парень. Ему нравилось, как девушка комментирует картины. Что-то в ней было такое… Неуловимое, как запах, который дразнил его всё сильнее.
Ино сделала уважительную гримасу.
- Брутальный мужик. Голые девки, стрельба-пальба, декапитация и отсечение частей тела, море крови, сплошное рубилово и стебалово. В общем, милый детский фильм, - вынесла она вердикт.
- «Скоростная езда»?
- Увидев главную героиню, сразу понимаешь – во втором слове явно пропущена первая буква, а именно «пэ».
- Третий «Перевозчик»?
- Самая крутая фантастика, которую я видела. Честный чиновник, не берущий взятки. Представляешь?
Киба засмеялся. Ей нравился его смех, но она не спешила с выводами. Один раз она уже решила, что придурок Сай – тот, кто нужен…
- Дальше не лучше, - Ино прошла к следующей афише, - «Аватар». Синие хвостатые няшки прыгают по драконам и любят природу, мать их. А природа там ого-го! Идёшь в кусты по маленькому, знакомишься с представителем местной флоры-фауны и сразу же идёшь по большому. Также присутствуют обязательные элементы: главный гад-полковник, грудастая тётка-пилот, отпускающая шуточки, возлюбленная по ту сторону баррикады и придурочный начальник. Сюжет, конечно, детский, но нарисовано обалденно.
- Погоди, - Киба только сейчас понял, - так ты всё это видела? Всё, что сейчас идёт в кинотеатре?
Ино засмеялась и отошла на несколько шагов:
- Кинотеатр – идеальное место для первого свидания. А дальше – лотерея.
Брови парня поползли вверх.
- Лотерея?
Яманако похлопала рукой по афише с блондинкой:
- Если выпадает подобный бред, то второго свидания не будет.
Инудзука чуть призадумался.
- А что бы тебе хотелось посмотреть? Не из новинок, а вообще?
Девушка лукаво прищурилась:
- Если не брать в расчёт места на последнем ряду и попкорн? – он кивнул. – Тогда что-нибудь такое, от чего хочется жить и радоваться.
- Очередной милый детский фильм с рубиловом и стебаловом? – поддел Киба.
- Не-а, - Ино, взяв парня за локоть, потащила его дальше по дороге домой. – Что-нибудь комедийное, но очень милое. С хорошими актёрами и полным отсутствием тупого юмора: кто-то пукнул – и всем смешно.
- Значит, «Чокнутый профессор» отпадает? – он картинно застонал и прижал руки к сердцу. – А я так рассчитывал покорить тебя, изображая его в лицах!
Возможно, фраза «рассчитывал покорить тебя» и ничего не значила, но она приятно пощекотала где-то в области сердца. Ино засмеялась и слегка толкнула Инудзуку в бок. Он обнял её за талию и повёл дальше.
Они уже почти пришли, а разговор не желал прекращаться. О фильмах, о музыке, о любимых актёрах. Киба всё больше и больше ловил себя на том, что ему легко с этой девушкой. Что она заставляет его улыбаться, говорить и слушать. С ней было не скучно, и у неё было потрясающее чувство такта, сплавленное с юмором и оптимистическим отношением к жизни. Такого он не ожидал, а потому чувствовал, как Яманако нравится ему с каждой минутой всё больше.
- Ну, вот мы и пришли, - Ино взялась за ручку входной двери. – Спасибо, что проводил.
Он стоял прямо за её спиной, но стоило ей повернуться… Их лица оказались так близко, что поцелуй случился как бы сам собой. Киба совсем растерялся в нахлынувших чувствах: в голове стоял образ девушки, танцующей в чёрном кружеве, глядящей на него так, что от желания пересыхало в горле, но в ушах ещё звучал её смех, её голос, её шутки. Инудзука не знал, как так получилось, что всего за один вечер эта авантюристка сумела так захватить его сознание? И как целовать её после всего этого – нежно, боясь спугнуть? Или всё же так, как хочется – чтобы она тоже почувствовала ту страсть, виной которой была?
Желание всё же взяло своё. Парень сжал Ино в объятьях и, зарываясь носом в волосы, почти прорычал:
- Твой запах… Чёрт, как же ты здорово пахнешь!
Ино удивилась: именно сегодня никакими духами она не пользовалась. Значит, его сводит с ума её настоящий, природный аромат. Она сама нравится ему, без всяких прикрас и выпрыгиваний из кожи вон?
Девушка запустила пальцы в его густую шевелюру и подняла лицо. Заглянув в его глаза с уже расширившимися от страсти зрачками, тихонько прошептала: «Скажи это ещё раз». И ответила на поцелуй – так искренне и честно, как думала, будет целовать другого. Но перед ней был только Киба. И Яманако Ино, самая дерзкая и весёлая куноичи Конохи, была этому безумно рада.
***
Придя домой, Киба шлёпнулся на кровать и обнял Акамару, сразу ткнувшегося в руку хозяину. Они с Ино договорились встретиться завтра: парень обещал найти именно тот фильм, который ей понравится. Смотреть договорились у него, и от перспективы остаться наедине руки начинали мелко подрагивать. После поцелуя на прощание он совсем не был уверен, что его выдержки хватит на то, чтобы не гнать лошадей в их отношениях – ещё таких новых и неокрепших.
Инудзука погладил блестящую шерсть своего пса и чмокнул его в холодный, мокрый нос.
- Кажется, друг, я крепко попал. Подумать только, влюбился. Я – и влюбился…
Он улыбнулся и провалился в сон. Акамару, принюхавшись к хозяину, покачал большой и умной головой. По его собачьему мнению, Кибе уже давным-давно следовало завести себе постоянную подружку. В отличие от запаха саке, запах цветов, исходящий от рубашки, его вполне устраивал. И почему эти люди так долго ищут друг друга? Ведь Инудзуке надо было всего лишь обнюхать её сзади – и дело сделано!

Отредактировано Люська^_^ (2012-04-19 11:46)

Глава 10 часть 2
Поднырнув под его локоть, она выскользнула из объятий и, на ходу натягивая подобранный с пола халат, пошла наверх. Учиха остался стоять на кухне, глядя ей вслед.
Сакура сумела его удивить. Он не ожидал, что она окажется настолько страстной, чувствительной, непредсказуемой. Почему раньше он не замечал в ней этих качеств? Или замечал, но не придавал значения? Учиха был уверен, что чувства напарницы к нему не остыли. Невозможно так отдаваться и ничего не чувствовать. Но при этом она действительно отличалась от всех тех девушек, что у него были. Почти всегда после секса он либо выпроваживал «объект» из своего дома, либо сам одевался и уходил. Впервые его попросили уйти. Впервые он не хотел этого делать.
Учиха застегнул брюки и, обнаружив полное отсутствие пуговиц на рубашке, скептически скривился. Друзья, мда…
За окном валил снег. Желая привести мысли в порядок, Саске подошёл к проёму и прикоснулся лбом к стеклу. Холод всегда помогал сосредотачиваться, но сейчас мысли не желали становиться связными, продолжая витать в голове надоедливым облаком.
Сакура – не из тех девушек, с которыми он привык иметь дело. Она сильнее. И она всё ещё не стала его. Да, он взял её. Но победа стала подачкой. Он играл с ней в шахматы, а она, рассмеявшись, затеяла партию в поддавки. Кто проиграл? Кто выиграл?
В голове закрутились детские воспоминания. Сакура, протягивающая ему бенто. Сакура, заглядывающая в глаза. Сакура, раздражающая своим навязчивым вниманием, своей слабостью и необходимостью постоянно подстраховывать. Потом это всё прошло. Когда он волей судьбы всё же вернулся, Харуно стала сильной куноичи и уверенной в себе девушкой. Всё о нём знающей, понимающей, ничем не мешающей, дружелюбно и искренне поддерживающей. Может, именно поэтому он был доволен тем, что романтические чувства напарницы утихли? Стань она обычной «однодневкой», он никогда бы не стал считать её другом и важным в своей жизни человеком.
Так что изменилось сейчас? Почему так бесит, что у неё кто-то был до него? Почему хочется убить любого, кто посмел прикоснуться к ней раньше? Почему хочется доказать ей самой, что ничего не изменилось, что она всё так же принадлежит ему одному?
Саске чертыхнулся. Он перестал понимать, что происходит сейчас у него в голове и на душе. Но оставить всё как есть он просто не мог. Сакура должна стать его. Во что бы то ни стало.
Поднявшись по лестнице в комнату Харуно, он услышал шум воды где-то сбоку. Сбросив с себя одежду, Учиха вошёл в ванную. Сакура стояла спиной к нему и лила гель на губку для душа. На её ягодицах, на спине, на шее – почти по всему телу были видны маленькие царапины и синячки. В голове мелькнула мысль, что собственная спина, вероятно, выглядит не лучше.
- Ты что-то забыл? – повернувшись, спросила она.
Парень зачарованно следил за тем, как она выжимает пену себе на грудь и та медленно сползает по всё ещё набухшим и возбуждённым соскам, скользит по животу, переползает на ноги. Он подошёл вплотную.
- Ты ведь не думала, что всё так быстро закончится? – прошептал он ей на ухо. Ноздри защекотал запах ванили и миндаля – пена пахла, как сливочное пирожное. Сладкое Учиха любил.
Сакура, нарочито медленно и плавно водя губкой по телу, прислонилась спиной к стене и слегка прикрыла глаза.
- Думала. По идее, ты уже удовлетворил и своё желание, и свою гордыню. Отомстил и доказал ничтожной девушке, как она слаба перед твоей эротической властью. Должен быть доволен собой и радоваться удавшемуся наказанию. И быть на полпути к своему поместью.
Учиха холодно усмехнулся и покачал головой.
- Я только показал тебе самой, что ты всё так же моя.
Сакура отвернулась от него и выжала пену себе на спину. Белое кружево пузырьков мягко сползало на её округлые полушария. Парень шагнул вперёд и встал рядом с девушкой, подставляя лицо тёплым, расслабляющим струйкам.
- Саске, ты ошибаешься. Случайно начавшаяся игра в страсть не должна испортить наши жизни. И она уже закончилась. Поиграли, и хватит. Здесь тебе больше делать нечего, - она устало повела плечами, - ну, разве что потереть мне спинку…
Рука парня легла поверх её ладони, в которой была мочалка. Не говоря ни слова, Учиха отобрал у неё губку и стал водить ей по телу девушки. Почти так же медленно, как это делала она сама, но не касаясь тех частей тела, к которым хотелось прикоснуться более всего. Но с каждым разом он был всё ближе и ближе…
Сакура сжала зубы. То, что напарник дразнил её снова, было очевидным. Но та лёгкость, с которой он возбуждал её, просто бесила!
- Повернись, - прозвучало как приказ. Она повернулась.
Учиха посмотрел в её глаза и улыбнулся. В них снова плясали черти. Это значило, что внутренний стержень напарницы не позволит ему растоптать её чувства, не даст подмять под себя её незаурядную личность. Это значило – продолжение. Это значило – новый раунд. Отсрочка, чтобы успеть понять, почему он не может оторваться от такой привычной, но такой неожиданной Харуно Сакуры. Только ли дело в сопротивлении или есть что-то ещё, что заставляет хотеть её снова?
- Что остановился? Справился с работой и не можешь никак попрощаться? – голос звенел от сарказма и, как тогда на кухне, сочился ядом. Сакура выключила воду и потянулась за полотенцем. – Так уходи не прощаясь. Я разрешаю. Все женщины Конохи и окрестных деревень в возрасте от восемнадцати до шестидесяти пяти уже подмылись и выстроились в очередь. Тебя ждут толпы поклонниц и часы работы тазом. Вперёд.
Учиха ехидно ухмыльнулся. Пришло время реванша.
- Ты всё время говоришь о моих девушках, но сама… Сколько у тебя их было, Сакура? Два? Три? Или пяток всё же наберётся?
Она дёрнулась, словно от удара. Голос Учихи изменился, и теперь в нём сквозила открытая насмешка. Он вел себя так, будто хотел показать, насколько её опыт ничтожен, как она смешна и нелепа в своей страсти, наивно-самоуверенна в ласках.
- Не твоё дело, - прошипела она сквозь зубы.
Вид напарницы – разъярённой, злой, сжавшей губы, просто снёс ему крышу. Одним движением он придавил её к стене кабинки, схватив за руки и сжав их у неё над головой. Если она так защищала эту информацию, значит те, кто был до него, имели значение в её жизни. И это вызывало в душе целую бурю ярости.
- Скажи, ты представляла меня на их месте? – Сакура дёрнулась, как от удара током. Учиха понял, что попал в точку. Переместив захват на правую руку, левую он положил на подбородок девушке и заставлял смотреть на себя – непрерывно, будто гипнотизируя. – Какое имя ты кричала, когда они брали тебя?
Сакура рванулась, но хватка парня была сильнее. Не обращая внимания на попытки к бегству, он продолжал дразнить её, то целуя, то легко покусывая её шею и губы. Но Харуно не собиралась сдаваться.
- Каждый раз разные, не сомневайся. И каждый раз – не твоё. Десятки, сотни раз. Сколько угодно.
Это была ложь. Единственная серьёзная попытка наладить личную жизнь там, где не будет Учихи, потерпела фиаско. Она честно старалась, пытаясь использовать всё, что только можно. И секс, да. Но когда её парень после первого же раза сказал, что она, забываясь, зовёт другого, это стало невыносимым. Они мирно расстались, а после были только свидания, встречи, романтика, но ничего близкого. Ничего такого, что могло бы забраться в душу и там нагадить. Эту роль навсегда занял Саске.
- Врёшь, - прошипел парень, - маленькая лгунья. Ты моя. Не сопротивляйся.
Его губы сомкнулись на её груди. Вкус кожи Сакуры, запах миндаля… Её сопротивление. Саске втянул сосок в рот и стал покусывать его. Она сдастся. В этот раз победа будет неоспоримой. И уж точно он сумеет доказать ей, что все, кто был до него – серая, абсолютно блеклая масса.
Одна его рука всё так же удерживала её, но вторая, отпустив лицо, принялась гладить её ягодицы, чуть сжимая их и даже немного царапая. Чувство гулкого, зовущего магнетизма, отступившего было после того, что случилось на кухне, снова стало заполнять каждую клеточку её организма. Сакура стиснула зубы так, что на скулах заиграли желваки. Учиха принялся ломать её всерьёз, но она не сдастся. Нет, нет, нет!
- Вроде как мы уже решили, что желания – это только желания, - она попыталась придать голосу ровное, отстранённое выражение, и у неё – о, чудо! – это почти получилось. – Чего ты хочешь?
- Мне мало, что ты признаёшь своё влечение. Мне нужно другое. Скажи, что ты моя. Вся, до последней клеточки. Душой и телом. Признай очевидное.
- Никогда!
Сакура, рванувшись, всё же вырвалась из его хватки, воспользовавшись тем, что тело было скользким от воды, и кинулась в комнату. Но стоило сделать несколько шагов, как Учиха догнал её и, навалившись сзади, придавил своим весом к кровати, стоявшей напротив входа в ванную.
- Тебе не убежать от этого. Тебе не убежать от себя.
- Та же ошибка. Ты возьмёшь только моё тело.
Сакура изворачивалась, как могла, но это только распаляло Саске ещё больше. Ещё никогда ему не приходилось брать женщину силой. Но, он готов был поклясться в этом, напарница хочет его не меньше, чем он её. Плевать на причины, плевать на мотивацию, на её оскорбления и сопротивление. На всё плевать.
- Отпусти меня.
- Ты не хочешь, чтобы я тебя отпускал.
Под руку подвернулся халат Сакуры, который девушка сбросила перед входом в ванную. Шёлковый пояс безмолвным искусителем свисал с края кровати, совсем рядышком с рукой. Учиха одним движением выдернул ленту из петелек и обмотал вокруг запястий Харуно.
- Что ты делаешь? – она всё ещё сопротивлялась, пытаясь сбросить его с себя, но всё было бесполезно.
- Провожу разъяснительную работу.
Свободный конец пояса он обмотал вокруг ножки кровати и, довольный, вернулся к её лицу. Сакура была в ярости, но теперь удерживать её станет намного проще.
- Что ты хочешь этим доказать? Что связанная я начну чувствовать то, что не чувствовала со свободными руками?
Его губы прикоснулись к её щеке. Девушка вздрогнула. Горячее дыхание Саске на ещё влажной коже чувствовалось особенно остро, особенно сладко.
- Сакура, ты чувствуешь ко мне то же, что и девчонкой. Твоё тело говорит за тебя.
Лёгкое прикосновение губ к шее – и дуновение ветерка. Мурашки, побежавшие по коже, заставили её снова вздрогнуть. Сакура нахмурилась. Если она будет так же реагировать, Учиха победит. Точнее, победит его эго.
- Это только тело. Желание физической разрядки. Ничего личного.
Саске вернулся к её губам: его пальцы скользили по их контуру, не прикасаясь, дразнили и соблазняли одновременно.
- Тогда как быть с твоими криками? «Саске, Саске…» Когда ты кончала, не помня себя от экстаза, то звала меня. Как быть с тем, что ты сама будешь просить продолжения? Скажешь, что желание физической разрядки заставило тебя плакать и умолять меня не останавливаться?
Он спустился к её груди, легонько сжал соски и подул на них. Девушка резко выдохнула от прилива возбуждения. Чёртов Учиха с его чёртовым опытом.
- Не говори «гоп». Просто хороший секс имеет все шансы стать отличным, но просить тебя я не стану. И уж тем более – умолять.
- Я знаю, - он хитро улыбнулся, - для тебя это сродни унижению. Это можно позволить себе только с тем, кого любишь.
Саске заскользил вниз по её телу, собирая капельки, оставшиеся на коже после душа. Плечи, грудь, потом живот – Сакура стиснула зубы, чтобы не застонать, поддавшись соблазну. Ничего он не докажет. Она выстоит. Главное, повторять про себя, словно мантру: «Выстою, выстою, выстою»… И всё же, когда его губы добрались до входа, прошлись по самой его границе, а потом, сосредоточившись на маленькой горошинке между её ног, прильнули к ней, девушка коротко вскрикнула, на секунду потеряв контроль над собой.
- Ты уже хочешь меня, - прошептал ей Учиха, вернувшийся к её губам.
Прикосновения были настолько лёгкими, что казались взмахом крыла бабочки. Собственный вкус на его губах был терпким, пьянящим. Она зажмурилась. Увидев это, парень хитро улыбнулся и снова провёл рукой между её ног, но почти сразу убрал ладонь. В следующее мгновение Сакура почувствовала его пальцы у себя на губах – они гладили, дразнили, давая в полной мере распробовать ту сладость, которую она источала.
- Смотри, какая ты уже мокрая, - его голос был спокойным и ровным, но если бы Харуно знала, каких неимоверных усилий ему стоило изобразить такое равнодушие!
Напарница в ответ крепко сомкнула челюсти и прикусила губы так, чтобы он не мог их коснуться.
«Зря стараешься, упрямица, зря! Я всё равно добьюсь того, чего хочу».
Чуть сжав её скулы, Учиха всё же заставил Сакуру отрыть рот и, властно вторгшись на чужую территорию, втянул язык девушки в себя и начал его посасывать. Это не было мягко или нежно. Это было почти насилие – если бы не тихие стоны, местами переходящие во всхлипы.
Тяжесть влажного, горячего и властного мужского тела на ней будила в душе какие-то смутные, почти первобытные желания: отдаваться, быть чьей-то, подчиняться. Больше всего на свете Харуно хотелось сейчас вцепиться ногтями в плечи напарника, чтобы хоть как-то выплеснуть из себя бродящий по венам огонь. Но он не дал ей и шанса, оставив млеть и томиться, не имея возможности сбросить с себя ни капли напряжения. Единственное, то она могла сейчас сделать – ответить на поцелуй. И она ответила.
Открытые губы – словно приглашение. Немного отстраниться, облизать их – она знала, что Саске воспользуется подарком. И, повторяя с его языком в точности то, что он делал с ней, Сакура чуть не плакала от удовольствия и ненависти к себе. От счастья – она может хоть как-то вернуть Учихе то возбуждение, которое он в ней будил; может, пусть даже таким действием, немного отвлечься от реакций собственного тела. От беспомощности – невозможность скрыть свои настоящие чувства становилась всё более и более очевидной. Но остановиться Харуно уже не могла. По её телу словно пробегали волны экстаза – руки напарника лежали на груди, и пальцы не больно оттягивали соски, слегка пощипывая их. Но хотелось большего.
Стоило Сакуре начать целовать его в ответ, как Саске проклял тот момент, когда решился на эту авантюру. Проклял и благословил одновременно. Ещё ни разу ему не приходилось так мучиться ожиданием, так хотеть и так сдерживаться. Желания уже почти причиняли ему боль, но даже она была сладкой, словно яд, разъедающий изнутри. Ещё никогда ему не было так безумно, головокружительно хорошо. Его руки и губы словно начали жить отдельно от разума – они хотели почувствовать каждый изгиб её тела, каждый оттенок её вкуса и запаха, заставлявшие его разум медленно, но верно капитулировать. Он слизнул последние мелкие капельки воды, оставшиеся у неё на шее и плечах, и спустился к груди.
- Нет, не надо зубами, не… а-а-а, - Сакура изогнулась под ним, прижавшись сильнее. Руки Учихи начали мелко подрагивать, стало тяжело дышать.
«Ксо, надо немедленно успокоиться, - мелькнула мысль, - иначе я сорвусь первым. Контроль, контроль, где он, чёрт бы его побрал?!»
Саске глубоко вздохнул. Нужно прекращать игры, иначе они сыграют злую шутку с ним самим. Но он не сдастся, ни за что не сдастся!
Учиха сполз чуть ниже, раздвинул её ноги и стал осторожно касаться той точки, где природа свела воедино самые чувствительные нервы женского тела. Вначале самыми кончиками пальцев, легко поглаживая нежную кожу вокруг, потом языком. Почувствовав это, девушка громко застонала и, почти не контролируя себя, согнула ноги в коленях и положила ему на спину. Она выгибалась, но в этот раз не пытаясь сбежать, а двигаясь навстречу, стараясь быть ближе, вобрать в себя те потрясающие ощущения, которые дарил его рот.
«Ещё немного, и ты окончательно растаешь, - с удовлетворением понял Саске, - а значит, станешь моей окончательно».
Он слегка отстранился и замер, помедлил секунду, а потом подул туда, где ещё пару секунд назад безумствовал его язык.
Сакура вскрикнула. Приподнявшись на локтях, он видел, как широко открылись её глаза, как зелёная радужка почти исчезла за чёрной пропастью зрачка, как она судорожно хватает воздух ртом… но всё же ещё находит в себе силы противиться. Учиха повторил: теплота и нежные касания губ снова сменились ощущением прохлады. Снова крик-стон. Экстаз, заставляющий маленькое ладное тело изгибаться, почти становясь на мостик. Снова, снова, снова.
Девушке казалось, что она обезумела. Наслаждение перерастало в муку, прекратить которую было просто необходимо.
- Пожалуйста… - она сама не верила, что говорит это. – Саске, пожалуйста…
Учиха победно улыбнулся. Первая просьба, хоть и недосказанная. Первая ласточка его победы. Но её цена росла с каждым мигом – выдержка стремительно покидала парня, стоило ему взглянуть на напарницу, распластанную под ним. Припухшие от бесполезных уже укусов губы, почти безумные глаза и тело – зовущее его, манящее, желанное до колик в паху.
- Пожалуйста что? – хрипло прошептал он.
Сакура выгнулась. Нет, нет, нет! Нельзя говорить, нельзя просить, нельзя показывать, что заставить её плясать под учиховскую дудку так же просто, как с остальными девушками. Бывшими, несчастными, забытыми девушками. Мысль о прошлых пассиях напарника заставила её немного отвлечься и прийти в себя. Она посмотрела на Саске.
Он тяжело дышал, всё его тело, каждый рельефный мускул был напряжён до предела. По виску медленно скатилась капелька пота.
- Ничего, - улыбнулась она, - продолжай… Саске-кун.
Снова этот ненавистный суффикс, это дурацкое обращение! Как, каким образом Харуно удалось взять себя в руки? Почему у неё получается то, что не выходит у него самого? И почему это так бесит его, чёрт возьми?!
Одним рывком он приподнялся, чуть сильнее раздвинул ноги Сакуры и резко, сильно подавшись вперёд, заполнил её собой. Если раньше остатки выдержки позволяли играть, держать себя в руках, то сейчас последние их крохи стремительно исчезали. Тесный плен тела Сакуры, её горячее, влажное тепло, её податливость и мягкость… С тихим рычанием Учиха начал двигаться.
В голове молотком стучало: «Моя, моя, моя…» Это был тот ритм, который он задал. Это был тот смысл, который распирал горло и не давал дышать. В ушах эхом отдавался звук собственного тяжёлого дыхания. А Сакура, как ему казалось, вообще не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Эта близость была словно наркотик: долгие попытки сдерживаться привели к тому, что кайф стал просто непереносимым. Для них обоих.
Саске мотнул головой. Так нельзя. Что эта чёртова девчонка делает с ним? Почему даже с завязанными руками она умудряется так влиять на него? И какого чёрта ему так хорошо?
«Медленнее. Нужно двигаться медленнее», - попытка сбавить темп стоила ему пропущенного удара сердца и тихого хрипа, непроизвольно сорвавшегося с губ. Но он справился. Ещё немного…
Короткая остановка. Движения стали плавными, неторопливыми, словно у кота. Плевать, что тело свело судорогой, что больше всего на свете ему сейчас хочется сорваться на ритм, который быстро приведёт к долгожданной развязке их обоих.
Сакура зажмурилась. Перед глазами и так плыло, но ловить почти безумный, горящий огнём взгляд напарника было опасно. Он воспламенял её изнутри, заставлял сомневаться в себе, поддаваться ему, поддаваться, поддаваться. Молиться на каждый выпад, наполняющий её тело мучительным восторгом. Обнимать его талию ногами, прижиматься к бёдрам, не отпускать из себя, подстраиваясь под быстрый, мощный ритм его толчков. И снова смотреть, покоряться и ощущать его в себе… Почему? Почему он остановился?
Она потянулась к нему, желая продолжения, но Учиха прижал её тело к кровати.
- Скажи это, - парень замер у самого края, выйдя почти полностью.
Харуно застонала.
- Нет.
Чуть приподняв её за ягодицы, Саске двинулся вперёд. Медленно-медленно, заставляя ещё сильнее почувствовать резкий контраст с недавним горячим стартом.
- Нет! Пожалуйста, прекрати! – пятки Сакуры забарабанили по его ягодицам. Девушка выгнулась, но сильные руки не дали и шанса: пытка наслаждением, пытка ожиданием его внутри себя, пытка желанием большего продолжилась.
Снова медленное тягучее и сладкое проникновение. Момент, когда они вместе – глубоко, безраздельно. Такое же медленное отступление, и снова пауза, сводящая с ума.
Её стон. Метания, почти слёзы.
- Хочешь, чтобы я снова взял тебя, как вначале? – голос насмехался, соблазнял и одновременно предлагал выход. – Попроси меня. Скажи, что хочешь быть моей. И я возьму тебя – всю, до капельки. Так, как хочу.
- Так, как берёшь всех своих женщин? – всхлипнула-простонала Сакура.
Она открыла глаза и взглянула на него. Что он ответит? «Именно так»? Усмехнётся, продолжив терзать тело и душу?
Но Саске просто мотнул головой. Почему-то сейчас он не мог солгать.
- Только тебя.
«Только тебя…»
Она сдалась. Пусть это всего лишь желание. Чёртова физиология. Пускай. Но было кое-что ещё. Харуно Сакура по-прежнему будет для него кем-то особенным. Кем-то важным, явно выделяющимся из общей массы. А значит, игра стоила свеч.
- Возьми меня, Саске. Пожалуйста, возьми меня, - она облизала губы и с мольбой взглянула на Учиху, в глазах которого зажглось не пламя – безумие. Он положил руки на её бедра и резко, не пытаясь сделать это нежно или ласково, вошёл.
- Я хочу тебя…
Жар её тела. Мольба в голосе. Он застонал от нахлынувшей эйфории…
- Я твоя...
Темп нарастал. Он рычал, до синяков сжимая её бёдра. Она почти кричала, желая большего.
- Я только твоя…
Движения, объединяющие тела в одно. Души, очищающиеся в экстазе слияния.
- …всегда была и всегда буду... Саске. Мой Саске. Мой.
Он уже не помнил, зачем затеял всё это, не помнил цели и мотивов. Саске чувствовал себя зверем, львом, который только что защитил своё и теперь по праву победителя берёт добычу. Дико, не видя ничего вокруг, сойдя с ума от страсти и какого-то щемящего чувства внутри того чёрного ящика, который неожиданно распахнулся настежь перед девушкой, добровольно отдавшейся ему этой ночью.
- Сакура…
«Ещё немного. Потерпи. Уже не нужно сдерживаться…»
Учиха едва-едва балансировал на грани, на самом краешке сладкой, зовущей спасением бездны. Но сегодня ему не было всё равно: они упадут туда только вместе. Вначале она, а он следом. Только так.
- Саске…
Её крик. Маленькое тело выгнулось навстречу. Последний рывок-прыжок. Мука. Экстаз. Вместе.
Не важно, сколько прошло времени. Оно замерло в этом полёте. Оно было не нужно, потеряло смысл и силу, оставив двоим их радужный туман и ощущение небывалого парения. Оно вновь вернулось, когда приземление на землю было уже неизбежным.
Учиха, откатившись вбок, потянул за пояс, и Харуно наконец-то освободила руки. На запястьях виднелись красные полосы, которые она принялась растирать. Он же только притянул её к себе поближе, удобно расположив у себя под боком, и замер.
Они молчали. Оба.

Глава 11. "Сдержанность - это умение овладеть собой. Ну, хотя бы иногда".
Двери закрылись, и Наруто остался наедине с Хинатой. Ну, почти наедине – в компании всё так же спящего Ли и собственных мыслей. Последние волновали Дзинчуурики больше всего: перед глазами то и дело всплывал тот танец, а следовательно, и фасад девушки, так любезно согласившейся ему помочь с уборкой. Обалденный фасад, надо сказать. Фасад, находящийся в нескольких метрах от него, а значит, в зоне прямого доступа.
«Почему она всё время носит эту дурацкую кофту? Если у девушки есть, чем гордиться, то не стоит это прятать. Было бы лучше, если она носила блузки с декольте, как Ино, например». Воображение сразу нарисовало Хинату в полупрозрачной рубашке с глубоким вырезом, в котором виднеется чёрное кружево и белоснежная упругая грудь, к которой безумно хочется прикоснуться.
«Полегче, приятель, полегче! – тут же одёрнул себя парень. – Это же Хината. Краснота и обмороки. Скромность и доброта, которые зачем-то оказались в таком роскошном теле. Чёрт, хватит думать о её теле! Лучше займись чем-нибудь полезным, извращенец!»
Он прошёл на кухню. Хьюга стояла возле раковины и, улыбаясь чему-то своему, мыла посуду. Горка чистых тарелок стремительно росла, как и желание Удзумаки узнать причину её тихой радости. Что приятного может быть в отшкрябывании присохшей лапши, залитой саке и воском с молоком?
- Хината, спасибо тебе ещё раз. Говори, что мне делать, чтобы вернуть тут всё к нормальному состоянию, а то навесить на тебя всю уборку, а самому пойти спать будет совсем по-свински.
Девушка повернулась и посмотрела на Наруто. Сегодняшний вечер был одним из самых счастливых в её жизни. Она может сделать что-то приятное своему кумиру, помочь – пусть в такой мелочи, но всё же… Она здесь не из жалости. Она нужна.
А ещё взгляд голубых глаз – непривычно внимательный, но всё такой же добрый. Вот только смотрит он не в глаза, как обычно, а ниже. Ниже? Куда?
Когда она осознала, что Удзумаки пялится на её грудь, кровь прилила к лицу, и девушка потянулась за кофтой. Но пьяная удаль в голове у Удзумаки взыграла и воспротивилась:
- Нет, Хината, не надо, пожалуйста! – Наруто выудил свитерок из её рук и спрятал за спину. – Оставайся так.
Хьюга покраснела, как майская вишня.
- Наруто-кун… моя кофта… - пролепетала она. – Мне… мне… мне… холодно.
Только сейчас хозяин квартиры заметил, что горячей воды не было: ночью её всегда отключали, а ту, что была в баке, Люк спустил на Атлантиду. Хината мыла посуду в холодной. Руки девушки были красные, а пальцы двигались с трудом.
- Ксо, что же ты сразу не сказала! – выпалил Удзумаки и, взяв её руки в свои, принялся дышать на них, одновременно растирая.
Хината перестала быть похожей на вишню, плавно перейдя к багровому оттенку. Не заметив перемены, Наруто решил, что нужно всё же одеть свою помощницу, потому что если она заболеет, то Неджи из него утром котлету сделает. Это как минимум. Да и вообще, отплатить за услугу простудой как-то не по-дружески.
Удзумаки накинул отобранную кофту на плечи и, согревая, обнял Хинату, прижав к себе. Это и добило её окончательно. Последней мыслью, мелькнувшей в голове, было: «Он так близко, обнимает меня, гладит по спине… Что делать?» Ответ был очевиден: падать в обморок, как можно скорее и глубже!
- Хината? – Наруто попытался привести её в чувство, но всё было напрасно. – Ксо, наверное, это от холода.
В его светлую голову пришла идея: девушку нужно закутать во что-нибудь тёплое. Подхватив Хинату на руки, он отнёс её на кровать и, достав из шкафа шерстяной плед, набросил на неё. Немного посидел, подождал эффекта.
Не помогло.
Тогда Удзумаки укрыл её ещё и пуховым одеялом и снова подождал. Эффект был тот же. Наруто задумался. Больше ничего тёплого у него не было. Разве что он сам…
- Точно! – понял он. – Нужно самому отогреть её.
Дзинчуурики сбросил спортивную куртку с майкой и скользнул в постель к девушке, приговаривая, будто заклинание:
- Я чайник. Я раскалённый радиатор. Я утюг на «троечке». Ну же, давай, отогревайся. Я не медик, приводить в чувство не умею. Отогревайся сама, ну будь умницей. Пожалуйста, приходи в себя.
Ему самому было жарко просто неимоверно. Он вообще был из «теплокровных» - тех, кто даже в самый суровый мороз никогда не застёгивает куртку. А сейчас он запутался в двух одеялах и собственных мыслях: расстёгнутая кофта Хинаты позволяла ему чувствовать каждый изгиб её тела. Это заставляло сердце биться так быстро, что пот с него уже катился градом.
«И ведь нельзя даже прикоснуться, - с сожалением подумал он, - а так хочется. Чёрт, наверно, я слишком много выпил сегодня, если сам себе напоминаю Джирайю в его лучшие годы. Хотя нет, Извращенец точно не стал бы сомневаться. Сразу бы полез лапать, истекая слюной. Но я же лучше, чем он? Я же не такой?»
Хината тяжело вздохнула, и её грудь ещё плотнее прижалась к обнаженной коже Наруто.
«Или такой? – мысленно застонав, подумал парень. – Нет, идиот, возьми себя в руки! Что она подумает, если очнётся, а ты лапаешь её? Либо снова в обморок грохнется, либо по морде врежет и будет права. Хината Хьюга не из таких девушек. Она хорошая. Добрая. Скромная. Умная». Сердцебиение немного улеглось. «Вот так, правильно, - подбодрил себя парень. – Думай о её душевных качествах, а не о… Нет, даже слово это вспоминать нельзя. О душевных. Вспоминай её бой с Неджи. Как она держалась. Какая она стойкая и сильная. Какая решительная. Вот, уже лучше…»
В голове замелькали бои: удары и уходы, стойки и блоки.
«Джуукен – это, конечно, что-то! Хотя, чтобы освоить его, нужно дьявольское терпение. Хорошо, что у меня была практика спарринга с Неджи. Сколько раз те приёмы, которым он научил меня, спасали жизнь? Миллион! Нужно будет и с Хинатой попрактиковаться – может тоже научит чему-нибудь полезному. Какой-нибудь стойке или мягкому уходу от атаки…»
Воображение сразу подкинуло в голову картинку, в какой стойке он бы хотел видеть наследницу клана Хьюга, но ничего общего с боевыми искусствами она не имела. Эро-Саннин называл её «Летящий орёл хватает кролика».
«Чёрт, идиот, прекрати представлять её в таких сценах! Прекрати!» Но воображение, не удовлетворившись одной-единственной иллюстрацией, начало издеваться над Дзинчуурики. Картинки рисовались всё откровеннее, желание постучаться головой об стену становилось всё сильнее. «Ксо… Теперь я понимаю, почему Джирайя начал писать свои книжки. Нет, нет, нет! Я не стану Извращенцем номер два! Пусть Сакуру каждый встречный в Листе называет второй Цунаде, пусть Саске хоть миллион раз превзошёл змеиные техники Орочимару. Извращенцем-младшим я быть не хочу! Только в тех аспектах, которые касаются ниндзютсу, тайдзютсу и гендзютсу! Всё!»
Хината вздрогнула и снова неосознанно прижалась к парню. Ткань майки не скрывала почти ничего. Да и как может простая сеточка скрыть ТАКИЕ достоинства? Наруто закусил нижнюю губу, чтобы сдержать позыв любознательной чесотки в руках.
«Надо думать о книгах. Точно! Занудные книги! Вот же они – стоят на полке. Что там у нас? «Чакрология»? Обязательно нужно перечитать. «Теория бросков»? Прочитать и законспектировать. «Записки о падающих листьях» - мемуары Третьего. Выучить наизусть! А то нехорошо получается: Пятая подарила уже месяц назад, а я ещё и не открывал. Поставил за «Техниками соблазнения» и забыл. Стоп, что эта книга делает у меня в шкафу? А, вспомнил, переиздание бестселлера Джирайи. Издательство презентовало мне как правонаследнику. Блин, ну почему я поставил этот изврат-талмуд туда же, куда и учебники?»
В голове замелькали страницы из книги – те, где были картинки. Удзумаки стиснул зубы и проклял щедрость редакторов, решивших в порыве великодушия сделать последнюю версию иллюстрированной. Все женские персонажи неожиданно приобрели сходство с лежащей рядышком девушкой, а сам он выступал в мужских ролях. Всех сразу. Впрочем, учитывая его способности к теневому клонированию, в этом не было ничего невозможного, но... Стоило только представить ВСЁ ЭТО ещё и с клонами, как Удзумаки захотелось взвыть в голос.
«Чёрт, опять! Похоже, я и впрямь унаследовал от Джирайи не только договор с жабами, но и его основные техники… Но только не те, что нужны в бою, а те, которые он описывал в своих «исследованиях». Какого чёрта я вообще о них вспомнил?»
Хьюга в очередной раз дёрнулась. Наруто со стоном признался себе, что если ничего не сделать, то он просто закипит. «Ладно, я только посмотрю. Только лицо. Она ничего и не заметит. В конце концов, в этом нет ничего такого – лицо же она кофтой не прикрывает?»
Вдохновлённый этой мыслью, он принялся рассматривать черты спящей. Густые чёрные ресницы были такими длинными, что почти касались щёк. Тонкие брови, аккуратный носик, высокий лоб. Губы.
«Идиот, не смотри на её губы!»
Но он смотрел. Губы – пухлые, нежные и слегка приоткрытые. Маленький подбородок и длинная шея с маленькой синей венкой у основания. Длинные густые волосы, от которых едва слышно пахло приятным цветочным шампунем и, совсем на грани обоняния, дымом. Будь он неладен, Шикамару, со своими сигаретами… Эта маленькая деталь – нотка горечи в нежных тонах фиалки и магнолии – чуть не заставила его зарыться носом в её шевелюру.
«Почему я раньше не видел, как она красива? Неужели какая-то глупая кофта могла так сильно замылить мне глаза? Да, обычно я смотрел на Сакуру-чан. Детская влюблённость и всё такое… Но это уже несколько лет как в прошлом. Что за глупость: старая любовь ушла, а новой так и не нашёл. Всегда думал о себе, что влюбчивый, а оказалось – фигушки. Хороших девушек мало. Но Хината не просто хорошая. Она – лучшая. Лицо, тело… Характер – решительность и мягкость одновременно. Сочетание несочетаемого порождает либо уродство, либо нечто невообразимо прекрасное. И она… идеальна. Сумасшествие, бредовая ситуация! Лежу в кровати с потрясающей девушкой, пускаю слюни на её фигуру, возбуждён по самое «не балуйся», но даже не могу прикоснуться. А-а-а! А как же хочется! Хотя бы дотронуться... Её лицо как будто из фарфора. Про «поцеловать» лучше даже не начинать. Иначе я точно пойду добью Люка…»
Девушка пошевелилась и открыла глаза. Но когда до неё дошло, что она лежит на одной кровати с полуобнажённым предметом своих грёз, ей снова захотелось упасть в обморок.
- Наруто-кун… почему мы здесь? – еле слышно прошептала она, изо всех сил стараясь снова не отключиться.
Её дыхание защекотало ему шею. Захотелось пощекотать в ответ – мягко так, одними губами. Наруто мысленно дал себе пинка и поспешно ответил:
- Ты замёрзла и упала в обморок. От холода. Нужно было тебя согреть. Тебе уже лучше?
- Но… ты так смотришь на меня… Почему? Я что-то не то сказала или сделала?
«Зачем-зачем… Воображение разыгралось. Глаза не слушаются. Я им говорю, что ты хорошая, порядочная, добрая и замечательная девушка. Смелая, сильная и решительная. Готовишь вкусно и всё такое. Твой брат – мой друг. А они мне: гляди, какая цыпочка. Помнишь, какие у неё буфера, если кофточку снять? Помнишь, как она на тебя смотрела во время танца? Тоже ведь смотрела… А, блин! Была – не была!»
- Тебе противно? – тихонько спросил он, опасаясь снова отправить девушку в обморок. – Прости.
Хината сжалась в комочек. Наруто, никогда раньше не обращавший на неё внимания, сейчас лежал рядом, смотрел ей в глаза и осторожно гладил кончиками пальцев по щеке. Так нежно, что внутри всё переворачивалось и пело. Некстати вспомнилась одна из фраз Сакуры, брошенная в процессе гаданий: «Хината, чтобы привлечь внимания парня, не нужно изобретать велосипед. Просто разденься!» Неужели всё и вправду так просто? Столько лет она пыталась обратить на себя внимание чем-то другим, но получалось только хуже: он видел в ней лишь друга. А после сегодняшнего танца Удзумаки будто подменили, и во взгляде голубых глаз, в его прикосновениях не было ничего такого, что можно было бы назвать словом «дружеский». Это радовало её, но это же и смущало. Опыта в подобных делах у неё было кот наплакал. А если она сделает что-то не так и всё испортит?
Девушка пробормотала:
- Нет. Мне не противно. Даже приятно, но… это очень смущает меня, Наруто-кун, - и прижалась к нему, словно не он сам был той причиной, что заставила её прятать лицо и судорожно сжимать и разжимать кулачки.
Он сглотнул тугой ком, застрявший в горле. Приоткрытые влажные губы Хинаты совсем рядом с его лицом. Так близко, что во рту пересохло. Она, хоть и неосознанно, тянется к нему. В мозгу осталась только одна мысль: та девушка, которой действительно удалось зацепить его за живое, сейчас под одним одеялом с ним. И он не противен ей.
- Хината… - голос хрипел и немного дрожал. – Пожалуйста, прости меня за это. Я очень дорожу твоей дружбой. Ты прекрасный человек, сильная куноичи… и вообще, сестра моего друга, но… Хината, если я это не сделаю, то сойду с ума!
- Что…
Попытка переспросить, за что же извиняется Удзумаки, потонула в их первом поцелуе. Кровь прилила к лицу, но сознание было на удивление ярким и чётким.
Нежное прикосновение к губам, слегка отдающее саке. Осторожное, сладкое, немного дразнящее. Наруто старался не напирать, но получалось плохо. Хотелось прижать её к себе сильнее, положить руки ей на бёдра, приподнять майку и погладить по спине. Это для начала. А потом… Чёрт, «потом» хотелось столько всего, столько всего! Может, это и было бы возможно, если бы не одна очень существенная деталь – Хината не отвечала ему. Не сопротивлялась, не падала в обморок, но и не отвечала. В голове мелькнула мысль, что если девушка просто терпит его пьяные приставания, а те взгляды во время танца ему померещились, то не далее как утром Неджи Хьюга будет делать из него отбивную, долго и с наслаждением. А он, в отличие от обычного спарринга с другом, будет терпеть и униженно просить прощения.
Он остановился. Кровь стучала в висках, сердце билось, как сумасшедшее.
- Извини.
- За что?
Хината находилась в состоянии, определения для которого она не знала. Слов, чтобы описать его, было мало. Удивление? Восторг? Неверие в происходящее? Смущение? Желание большего? Боязнь неизвестного? Пожалуй, что всё вместе. Она знала одно – прекращать это не хочется. Но Наруто остановился. Значило ли это, что она сделала что-то не так? Но она ничего не сделала. Может, это и было ошибкой?
- Тебе не нравится? Ты совсем не отвечаешь мне…
«Так вот в чём дело, - поняла девушка. – Значит, чтобы убедить Наруто в том, что мне нравится, надо ответить? Но как?» Хината до жути боялась выглядеть в его глазах непривлекательной или неумелой, но и обманывать было совсем уж нехорошо. Да и ложь всё равно бы сразу выплыла на поверхность, поэтому она решила, что честность – лучшая политика.
- Прости, Наруто-кун, но я совсем не умею целоваться.
Девушка густо покраснела. Хотя куда уж гуще…
У Наруто отлегло от сердца. Мрачные картины, в которых заплаканная Хината стоит за спиной разъярённого Неджи и тот убивает его медленной, мучительной смертью, рассеялись. «Только неопытность? Ками, как же всё просто… А я уже напридумывал себе страшилок. А она просто не умеет. Но это так легко исправить!»
Он улыбнулся.
- Я научу тебя. Просто повторяй то, что делаю я, - прошептал он ей на ушко, спускаясь губами к шее, – и не бойся. Ведь это приятно, правда?
Он чуть приоткрыл рот и коснулся её губ своими – легко и совсем коротко. Девушка вздрогнула, но и не отстранилась. Решив закрепить результат, Удзумаки повторил, задержав прикосновение на пару секунд дольше, потом осторожно прошёлся кончиком языка по самому контуру её губ. Глубокий вздох, вырвавшийся из груди Хинаты, стал лучшим подтверждением для него – всё идёт как надо.
- Теперь ты сделай то же самое, - прошептал он ей на ухо.
- Я?
- Я это и так умею, - чуть нервно усмехнулся парень. – Ты, ты. Ну же…
Смущение почти заставило её снова потерять сознание, но Наруто был так нежен, так внимателен, так добр… Как будто кто-то взял и осуществил всё то, о чём мечталось столько лет. И всё же… Интересно, сколько он выпил? И как узнать, что для него «немножко для настроения», а что «перебрал до зелёных козявок»? Алкоголь порой творит с парнями то, за что наутро становится стыдно. А если всё дело в этом, то лучше уж остаться другом, чем потом слышать: «Прости, это было ошибкой. Я был пьян. Но тебе ведь понравилось, так что всё в порядке, правда?»
- Я не могу.
Перед внутренним взором Наруто моментально воскрес образ Неджи с налитыми яростью глазами, развевающимися волосами и топором в руках.
- Почему?
- Мне страшно, - призналась она, уткнувшись ему в шею лицом. – Я боюсь.
- Чего?
Наруто искренне не понимал, как можно бояться поцеловать кого-то. Ну, разве что Сакуру-чан – неделя в больнице в этом случае была ему обеспечена. Или Цунаде – тогда лежать не меньше месяца. Но Хината ведь совсем не такая…
А она тем временем закрыла глаза и мучительно думала – говорить или не говорить? То, что её признание во время боя с Пейном слышали все, кроме самого Дзинчуурики, сомнению не подлежало, хотя сказано всё было громко и разборчиво. Ну, просто очень громко. Вся Коноха услышала и поняла. А вот он – нет. Получится ли теперь? Дойдёт ли?
Хината внутренне вся сжалась в комочек. Целый вечер, гадая на судьбу, она молилась, чтобы образ, который у неё высветился, оказался Наруто. И чтобы у него тоже чёрным по белому (по-другому он не поймёт!) было написано – обрати внимание на Хьюга Хинату, болван! Но если загадочный демон, о котором болтали подруги, и вправду покровительствует тем, кто гадает сегодня ночью, то такой шанс упускать нельзя.
Девушка подняла глаза.
- Я боюсь, что всё это – прикосновения, поцелуи, объятия – ничего не значит для тебя.
Её ногти впились в его плечи, и Наруто чудом сдержал первый позыв и не охнул.
- Боюсь, что ты любишь другую, а я удобно подвернулась под руку.
Когти впились уже очень сильно, и глаза у Дзинчуурики стали такими большими, ясными и жалобными, что, проходи кто мимо, обязательно бы кинул копеечку.
- Что это только алкоголь и возбуждение, но ко мне самой ты ничего не испытываешь. Что мои чувства к тебе безответны, Наруто-кун.
Ногти, нет, когти уже прорвали кожу, и плечо начало несильно кровоточить. Но Удзумаки сжал зубы и терпел, понимая, что момент для вопля неподходящий. «Держись, извращенец-младший, - думал он, - это тебе за пошлые мысли над девушкой, которая в обмороке и даже постоять за себя не сможет».
- Что Сакура-сан для тебя была и остаётся на первом месте, а я просто… случайность.
Наруто глубоко вздохнул. История с его влюблённостью в напарницу тянулась долго, очень долго. Он добивался её просто с маниакальным упрямством. Все те годы, что продолжались поиски Саске, Удзумаки не оставлял попыток. Когда же, наконец, беглец вернулся, состоялось долгожданное признание. Всё закончилось ничем: Сакура мягко отказала, а он, как всегда, решил не сдаваться. Завертелась карусель новых попыток – приглашения на свидания, подарки, мимолётные прикосновения, но главное – дружба, ставшая более близкой. Более откровенные, в чём-то даже интимные разговоры. Пройдя через столько испытаний, Дзинчуурики растерял немало своих иллюзий и, немного поумнев, стал вполне сносным собеседником. А ещё Харуно доверяла ему. Миссии, миссии… Много времени вместе. Итог был ожидаем – Сакура, отчаявшаяся добиться внимания Саске, сдалась и решила попробовать. Наруто ликовал – жизнь удалась! Он не только получил согласие любимой, но и впервые обошёл этого идиота Учиху! Ура! Но…
…Радость была недолгой. Они продержались вместе ровно неделю. Из них четыре дня Удзумаки пролежал в госпитале. Когда он вышел оттуда в последний раз, напарница сидела у порога госпиталя и кормила хлебом местных голубей. Махнула головой, указывая на место рядом с собой. Когда он сел, протянула ему половину своей горбушки и уставилась перед собой, явно собираясь с духом для важного разговора. Наруто, почувствовав неладное, молчал и, вместо того чтобы покормить птичек, стал уплетать коврижку сам.
- Наруто? – тихонько позвала Харуно.
- М-м-м? – промычал ей в ответ блондин с набитым ртом.
Сакура обернулась, увидела его, сидящего с набитым ртом и засыпанного крошками, и сразу рассвирепела.
- Какого чёрта ты жрёшь, когда я собираюсь сказать тебе что-то важное? – заорала она и уже занесла было руку для удара, но потом, словно опомнившись, выдохнула и сложила ладони на коленях. – Это безнадёжно…
- Почему? – Наруто, чудом избежавший новой выволочки «ни за что», ещё не понял, о чём говорит его девушка.
- Наруто, мы не можем встречаться. Согласиться на этот эксперимент было ошибкой с моей стороны.
Лицо Удзумаки вытянулось. Он вскочил и затараторил:
- Но почему, Сакура-чан? Если ты о побоях, то не переживай! Бей, сколько хочешь! Я ещё не то выдержу, правда! Я сильный! Конечно, иногда я говорю или делаю что-то не то, совсем бестолковый, но дай мне время…
- Перестань, Наруто! – Сакура, тоже поднявшись, махала руками, плакала и кричала одновременно. – Неужели ты не понимаешь, что мне самой противно быть такой стервой? Что врезать другу за случайно брякнутую грубость – это одно, а лупить парня, которого должна в первую очередь уважать – это другое, это противно?
Наруто опустил голову. Видеть слёзы на лице Сакуры он не мог никогда.
- Я не могу так больше, - девушка вытерла глаза кулаком и уселась обратно. – Я соскучилась по тому Наруто, с которым можно было нормально разговаривать, откровенничать и не бояться самой себя. Не могу больше думать о том, что мой парень меня неимоверно раздражает. Сдерживаться, чтобы не ударить тебя – а ведь ты этого даже не заслуживаешь. Если бы мои чувства были иными, мне бы и в голову не пришло учить тебя уму-разуму кулаками. Не хочу ссориться, бодаться и кричать, а с тобой в этой глупой роли по-другому не получается. Пусть это и прозвучит эгоистично, но лучше быть эгоистом, чем страдать на пару. Я хочу назад моего ДРУГА. Наруто, давай снова станем теми, кем были. И прости меня, пожалуйста.
Удзумаки сел рядом с Сакурой и уныло посмотрел на птиц, которые уже слопали весь хлеб и теперь разбредались по больничному дворику в поисках ещё какой-нибудь снеди.
- За что простить? – тихонько спросил он.
- За то, что разбередила душу и опошлила мечту.
- Какую ещё мечту?
- О том, что рядом с тобой будет близкий тебе человек, который поймёт и примет тебя таким, какой ты есть. Полюбит всей душой. А потом ты станешь Хокаге, и вы поженитесь и будете жить долго и счастливо.
Наруто умоляюще посмотрел на подругу.
- Но ты, Саске и Сай – мои самые близкие люди, - чуть не заплакал он, а потом спохватился, - но жениться на Учихе или этом извращенце можешь мне не предлагать.
Девушка улыбнулась и потрепала рукой непослушные вихры на его макушке.
- Когда ты встретишься с той, которая станет миссис Хокаге, поверь мне, она покажется тебе самой близкой и самой лучшей. Никого красивей её не будет на всей земле. Просто дождись её, договорились?
Дзинчуурики на секунду зажмурился и кивнул.
- Ну что, а теперь в Ичираку? – предложила Сакура.
- Ура, рамен! Ичираку, жди меня! – радостно воскликнул он.
Заметив его воодушевление, Сакура улыбнулась, а он улыбнулся ей в ответ. Видеть, что напарница снова стала прежней, было для него лучшей наградой на свете.
Потом они шли обедать, болтая обо всём на свете и помалкивая каждый о своём. Сакуре было больно обижать такого дорогого и важного для неё человека, как Наруто, но она и вправду считала, что так будет лучше. Для обоих. Если у неё не выйдет найти своё счастье и построить личную жизнь, она не должна превращать в ад жизнь напарника. Это как минимум нечестно. Увы, всё, что она могла теперь сделать – это заплатить за двоих в кафе. Ведь, как настоящий друг, Харуно отлично знала, что больше, чем горячая лапша, утешить Наруто может лишь бесплатная горячая лапша. Желательно две порции. Со свининой, яйцом и бамбуковыми ростками.
А Наруто просто шагал, пытаясь осмыслить и привыкнуть к тому факту, что теперь придётся жить по-новому. Ведь настоящая любовь – это когда ты желаешь счастья кому-то больше, чем себе. Во всяком случае, так это понимал он. И Сакура-чан обязательно должна быть счастлива. Если он не может сделать её счастливой, то лучший выход из ситуации – хотя бы не делать её несчастной. А то, что в последнюю неделю она перестала смеяться и стала неимоверно раздражительной, он не мог не заметить. Он должен был освободить её от своих чувств, освободившись от них сам. Пусть это и кажется трудным, но он сделает это. Для будущего Хокаге нет ничего невозможного, верно? Верно. А там, кто знает, может, Сакура-чан и права и где-то его ждёт другая девушка: красивая, умная и совсем не злая. Может, такие где-то водятся?
Вспомнив тот разговор и свои мысли пару лет назад, Наруто улыбнулся. Попыток найти ту, которая станет не только приятным времяпрепровождением, но и близким человеком, было довольно много. А как по-другому, ведь не сдаваться – его путь ниндзя! Начав смотреть на кого-то, кроме своей напарницы, он с удивлением обнаружил, что, хоть и уступает в популярности Учихе, но, тем не менее, пользуется спросом у прекрасного пола. И, хотя это была не трепетная и огромная первая любовь, но это был опыт взаимных, а не вымученных отношений. А ещё это не было так болезненно и тяжело. Кратковременно? Пускай, если это устраивает обоих. Тепло тел, которое он получал теперь, было меньше, во много раз меньше душевного, но даже такое, оно требовалось, словно лекарство. Диетический суп для сердца, позволяющий времени затягивать раны. Партнёрши, будто чувствуя это, не напрягали: приятное времяпрепровождение иногда заканчивалось постелью, иногда – нет, но разговоров о «большой и чистой» никогда не велось. Возможно, подсознательно он сам выбирал таких девушек, а может быть, просто не встретилась «та самая». Выходило, словно миссия по получению опыта: пара свиданий, ни к чему не обязывающие разговоры, шутки и смех, кино, поцелуи на последнем ряду (иногда имеющие продолжение у него дома), ещё пара-тройка месяцев таких отношений – и разбежались. По-доброму, без затей, ни во время, ни после – никогда – не проникаясь до самой печёнки, чем живёт человек и что за черти таятся в глубине его сердца. Верхушники и верхушницы, как шутя называла такие пары Цунаде.
Но с Хинатой было совсем не так. Она не требовала лишних слов и без «вводных» знала всю его подноготную. Её проблемы тоже не были для него секретом. Чего стоил только тот памятный бой с Неджи… А ведь он прошёл именно так потому, что Наруто помнил её – покалеченную, но не сломленную. Никто ранее никогда не казался ему чем-то одновременно хрупким, невесомым, трепетным, но, тем не менее, сильным и решительным. А сегодня вечером, пусть и в алкогольном угаре, он увидел то, что было у него под носом всё это время. Понял, что безумно хочет девушку, которая раньше была лишь другом – близким, верным и преданным. Всё понимающим и готовым пожертвовать ради него жизнью.
Дзинчуурики снова вздохнул и отцепил руки Хинаты от своих плеч. Та этого даже не заметила – она зажмурилась, замерла, сжалась в комочек, словно ожидая приговора. Так беззащитно… Наруто снова захотелось защитить её от всего мира – так, как она защищала его при нападении Пейна. Но как защитить от себя?
Он погладил девушку по волосам и улыбнулся.
- Не переживай насчёт Сакуры. Она только друг. До сегодняшнего вечера у меня не было девушки, которой бы удалось зацепить мои чувства.
Хината открыла глаза и с надеждой посмотрела в его лицо. «До сегодняшнего вечера… Значит, получилось?» Кулачки разжались, и сердце, перестав стучать, словно безумное, ухнуло куда-то в желудок.
- Правда?
- Разве я когда-нибудь лгал тебе?
Девушка улыбнулась ему в ответ, ободрённая этими словами. На душе у неё запели птицы, и, внезапно решившись, куноичи потянулась к Наруто, прижалась к его груди и сделала именно так, как он показывал ей буквально за минуту до этого: прижалась своими губами к его и, слегка приоткрыв рот, провела языком по нижней губе парня.
«Наверное, это получилось просто отвратительно», - решила девушка, глядя на потемневшие глаза Наруто.
Парень тяжело дышал, свинцовым взглядом рассматривая её лицо. Хьюга снова покраснела и, уже почти на грани обморока, поинтересовалась:
- Тебе неприятно, Наруто-кун?
Удзумаки прикрыл глаза и выдохнул. Потом открыл и вдохнул. Воздуха катастрофически не хватало. Неопытность Хинаты заводила его в сто раз сильнее, чем любые ухищрения самых опытных гейш. Картинки, в которых он учит её, как надо целоваться… и всему остальному, обрастали явью и заставляли его желать эту девушку так, как он не желал ещё никого.
- Ты чертовски способная ученица, Хината, - пробормотал он, притягивая её к себе поближе, - а раз так, то продолжим урок. На чём мы остановились?
Его руки скользнули по спине девушки и, опустившись чуть ниже талии, он слегка сжал упругие полушария, одновременно прижимая её к себе. Хината, в первый раз оказавшись так близко, была поражена, как интимно и одновременно нежно у него это получается. А ещё она наконец-то почувствовала ту вещь, о которой, чуть покраснев, хихикали и перешёптывались девчонки – вполне выдающуюся такую себе вещь. И тот факт, что Наруто абсолютно точно хочет именно её, заставлял сердце стучать, как бешеное, заставлял приоткрывать губы, пытаясь поймать его невесомые прикосновения, заставлял гладить его спину в ответ, наслаждаясь ощущением напряженных и крепких мышц под пальцами. Голова кружилась, и казалось, что сказка вот-вот закончится – так хорошо не может быть долго. Но волшебство, которое он творил с ней, не заканчивалось. Наоборот, с каждым новым поцелуем, с каждыми объятиями её тело словно пробуждалось ото сна, требовало продолжения.
Наруто, видя реакцию девушки, сходил с ума. Одеяла уже только мешали, но больше всего раздражала одежда Хинаты. Но если начать снимать её… Испугается? Снова обморок? Пошлёт? Но та, увлечённая в море новых ощущений, уже не боялась – только, как послушная ученица, повторяла все уроки учителя, заставляя его стонать в голос и судорожно сжимать ни в чём не повинную простынь. И он решился. Чуть потянув Хинату на себя, парень дёрнул низ майки вверх и, пока куноичи не опомнилась, поспешил поцеловать её так, чтобы факт её почти полного обнажения прошёл мимо сознания.
Хината вздрогнула. Кожа коснулась кожи – разгорячённой, влажной – и это было похоже на разряд электричества, пробежавший по венам. Страха не было: откуда-то она знала, что ей не причинят вреда. Изогнувшись, она словно подставила грудь для поцелуев и, когда губы парня коснулись едва приоткрытой кожи, сдавленно выдохнула. Следы от поцелуев покрывались мурашками и заставляли ещё сильнее желать тепла мужского тела.
Больше всего на свете в данный момент Наруто хотелось сорвать к чёрту этот дурацкий лифчик и насладиться, наконец, в полной мере. Ему нужно было всё: чувствовать пальцами маленькие мурашки на алебастрово-гладкой коже, вдыхать тонкий аромат, исходящий от неё (духи? мыло? она сама?), ощущать её прохладную гладкость и упругость. Но он понимал, что если сейчас слишком увлечётся, то остановиться уже не сможет. И всё равно хотел – отчаянно, до мелкой трясучки в руках.
«Ксо, я словно в первый раз с девушкой, - Наруто сам не понимал, что с ним происходит. Какой из меня, нафиг, учитель? Уволить за профнепригодность к чертям! Хината, милая, что же ты со мной делаешь?»
Хината же, отогревшись от вечного невнимания со стороны парня, становилась всё смелее. Взаимность окрыляла, раскрепощала и давала такую сладкую, такую головокружительную надежду, что если она постарается, то на этот раз всё получится, она сможет завоевать его сердце. Неподдельная страсть Наруто придавала ей уверенности в себе – девушка наконец-то была желанной. Его прикосновения будили в душе такие чувства, о которых она раньше и не подозревала – обнять, прикоснуться, погладить. Не только нежность, но и что-то странное, почти животное. Это помогало отбрасывать стыд, заставляло царапать его спину и задыхаться от восторга, чувствуя, как его зубы через ткань бюстгальтера сжимают соски. Это заставляло выгибаться навстречу, прижимать к себе его голову, выдыхая из самого сердца:
- Ещё! Ещё, Наруто-кун!
Одно маленькое, короткое слово. Каких-то несчастных три буквы, но оставшийся самоконтроль снесло к чертям. Наруто почти не помнил, как стащил с девушки последние детали одежды. В голове набатом звучало: «Ещё! Ещё!» Идеальное, нереально прекрасное тело, горящее от страсти в его руках. Он сам почти на грани помешательства. Сладкие, отвечающие ему со всем пылом губы. Маленькие ладошки, сжимающие его ягодицы, лёгкая боль от коротких коготков – дикий котёнок, как же это заводит!
- Тебе хорошо? – прошептал Наруто на ухо девушке, отчаянно пытаясь отвлечься, выиграть немного времени, капельку остыть – ровно настолько, чтобы не наброситься на неё, не позволить себе сделать ей больно или обидеть. Она не заслужила такого, и этот неожиданный урок должен стать для неё приятным воспоминанием, а не жутким разочарованием – пьяный Дзинчуурики не сумел сдержать животную страсть и повёл себя как настоящая девятихвостая скотина.
- Наруто-кун… - Хината открыла глаза и нежно погладила парня по щеке. – Ты самый лучший на свете. Спасибо. Я люблю тебя.
Парень на секунду замер. «Любит? Меня?» Сердце остановилось, пропустив пару ударов, а потом пустилось в абсолютно бешеный галоп. «Меня… Любит…»
Желание физической близости внезапно стало совсем иным. Собственно удовлетворение отошло на задний план. На авансцену вышли чувства, и они сияли, сверкали и манили за собой. Пустота, оставшаяся от первой любви, долго заполнялась, но именно сейчас Наруто понял, что сердце, зализавшее раны, снова готово было светить на весь мир. «Диета» предыдущих отношений закончилась. Больше не было нужды бояться «влипнуть» слишком сильно – его принимают всего, целиком. Она его…
«Меня… Любит…»
Он словно сошёл с ума. Поцелуй становился всё глубже и требовательней, заставляя задыхаться от нехватки воздуха их обоих. Её стон донёсся до ушей, будто салют. В этот момент ему хотелось подарить ей всё наслаждение, что есть в мире, отдать ей всего себя – просто в благодарность за неподдельность и искренность. Ничего не требуя взамен, потому что…
«Меня… Любит…»
Хината выгнулась дугой – его губы покрывали поцелуями грудь, живот, внутреннюю сторону бёдер. Впервые она осознала, что значит ХОТЕТЬ мужчину. Впервые ощутила, что здесь и сейчас она способна отдать всю себя. Всё происходящее было странным, даже неправильным, но она чувствовала себя такой… одновременно счастливой, грешной и красивой… впервые… Новая, совсем иная Хината рождалась здесь и сейчас, словно бабочка вылупляется из гусеничного кокона. И эта девушка явно нравилась Наруто.
Удзумаки уже не понимал, как ему удаётся сдерживаться. Вкус кожи Хинаты, крошечная родинка над правым соском, её стоны и ощущение от ногтей, царапающих спину, когда он слегка увеличивал натиск, почти заставили его потерять голову. Их с Хинатой игра в учителя и ученицу давно переросла допустимые для флирта границы и теперь больше напоминала прелюдию к жаркому, головокружительно красивому и «вкусному» сексу. Сдерживали его только две вещи, в лучших философских традициях – духовная и материальная. Духовная была важнее: осознание невинности девушки не отпускало, заставляя держать себя в руках даже тогда, когда эти руки трясутся. Было ещё желание стать для неё кем-то большим, чем просто первым партнёром. Тем, кого всегда помнят, кому благодарны, но кого быстро забывают в поисках любви – не первой, безнадёжность которой осознают вскоре после «первого раза», а настоящей, единственной. Какой он хотел быть для неё сейчас и навсегда. Чтобы никто и никогда не мог сказать: «Он напился и затащил её в постель. Тварь. Хвала духам предков, девушку защитили влиятельные родственники, заставившие этого идиота взять на себя ответственность». Он не хотел причинять ей боль. Их первый раз должен быть другим, совсем другим: без алкоголя, без дурмана в голове, без мерзкого желания удовлетворить потребность и захрапеть, отвернувшись к стенке. Всё это означало: нужно сдержаться.
Об этом твердила и причина материальная. Девушки у Наруто не было уже несколько месяцев, и запас презервативов не пополнялся ровно столько же. Последний он потратил, завернув в него важный свиток на миссии – бурная река, в которой пришлось поплавать, пришлась некстати. Но резиновый друг выручил хозяина ценой собственной жизни. Впрочем, сейчас Удзумаки был уверен – нужно было топить к чертям донесение для Феодала Огня, но заветную пачечку сохранить для сегодняшнего вечера. Эх, если бы он знал тогда…
Но горевать было поздно. Да и не о чем. «Если сейчас сдержусь, то мы станем настоящей парой. Надолго. Навсегда, - загадал парень. – А первый раз у нас будет совсем скоро. Тогда, когда Хината будет чувствовать себя немного уверенней со мной. Пусть привыкнет к новым ощущениям. К тому, что сейчас случится…»
- Наруто-кун, я хочу… - Хината, выгнувшись в спине, тянулась к нему, и он со стоном припал к её груди, осознавая, как нелегко ему придётся на пути к задуманному. На секунду оторвавшись, он поцеловал её в губы, выдохнув:
- Просто позволь мне…
Слова застряли в горле. «Поблагодарить тебя»? Мелко. Ещё бы брякнул «спасибо», отвернулся, и можно перекрашиваться в чёрный. «Доставить тебе удовольствие»? Пошло. Герой-любовник, блин… «Любить тебя»?
Наверное, да. Но сказать это – очень страшно. Непривычные, очень весомые и важные слова не говорят в угаре, даже если уже понял, что это так.
Вместо ответа Наруто поцеловал её снова, пытаясь вложить в это все свои чувства. Трепетно, сладко, страстно. Глубоко. Каждый миллиметр её лица, каждый изгиб тела – просто наслаждайся. От крошечных пальчиков на ногах до макушки – он хотел любить её для неё самой.
Хината застонала. Ласки Наруто заставляли её вытворять то, чего она от себя сама не ожидала: целовать, будто в последний раз, просить о близости, отвечать со всем пылом. Но когда его губы коснулись маленькой точки между её ног, она всё же вздрогнула:
- Не надо, Наруто-кун…
Он, снова вернувшись к её губам, только прошептал, успокаивая:
- Доверься мне. Пожалуйста. Я никогда не обижу тебя.
И девушка, прикрыв глаза, улыбнулась.
Удзумаки вновь повторил свой путь вниз – шея, ключицы, упругая грудь (на ней он просто не мог не задержаться чуть дольше), плоский живот. Скользнув чуть ниже, он согнул её ноги и положил к себе на плечи. Осторожно повторил первую попытку – почти неощутимо, одним только кончиком языка. Девушка снова вздрогнула, но уже не отстранилась. Он продолжил, чуть увеличив давление. Её трепетность, чувствительность, её возбуждение – всё это заводило ещё сильней, заставляло идти дальше. Он провёл по складкам пальцами, будто играя, дразня – небольшая дрожь по телу. Щекоча, коснулся губами и снова лизнул – совсем чуть-чуть, по краешку. Девушка коротко вскрикнула, прикусив свою нижнюю губу. Снова поцелуй, сильнее, глубже – её протяжный стон, почти всхлип. Жаркий шёпот:
- Наруто-кун… Наруто… Ещё!
Он выдохнул.
Стиснул волю в кулак. Крепко зажмурился, вдохнул и снова выдохнул.
Вернулся к тому, на чём остановился. Застонал сам, когда Хината, прогнувшись в спине, подалась навстречу, притягивая его голову ещё ближе. Почти сорвался, выполняя эти безмолвные требования, неосознанно делая свои ласки всё более жаркими, несдержанными, бесстыдными. Её ритм стал учащаться – Наруто чувствовал это всем телом, каждой вибрирующей стрункой. Лежать на животе стало абсолютно невыносимо, и он, уже совсем не соображая, что делает, чуть приподнялся на коленях, приподняв и Хинату, погрузил в её лоно палец и стал двигать им, пытаясь заполнить её хотя бы так. Пытаясь передать, как ему хочется быть в ней. Как ему не хочется делать ей больно. Как хочется, чтобы ей было хорошо.
И ей было хорошо. Немного непривычно и стыдно вначале, но чертовски приятно. По телу бегали мурашки от прикосновений любимого, ночной холодный воздух, касаясь обнажённой груди, делал её ещё более чувствительной. Хотелось кричать от наслаждения, от счастья, от нежности и экстаза, который заставлял кровь бурлить после каждой ласки. Но вместо этого получались только тихие, короткие стоны. Собственный голос, зовущий любимого – впервые без суффикса, впервые просящий о продолжении – казался чужим, низким и охрипшим. Она не представляла, что с ней будет, если сейчас всё оборвётся. Она хотела большего, её тело хотело большего. Нервы, натянувшиеся до предела, хотели разрядки. И когда Наруто начал двигаться в ней, тело просто отказалось слушаться хозяйку. Разрядка случилась сама собой.
Выгнувшись дугой, почти став на мостик, девушка ловила ртом воздух. Наслаждение звучало прекрасной песней в каждой клеточке тела, не хотело выпускать из тёплых бережных объятий, разлетаясь стайками радужных птиц в самые отдалённые уголки души. Ей было не просто прекрасно – ей было так, как никогда не было. Ещё сегодня утром она не могла представить, что вечер закончится встречей с любимым человеком наедине, а ночь – феерическим оргазмом. Что закончится такой огромный период в её жизни – ожидания и уныния. Теперь она знала точно, что Наруто-кун не бросит её.
Девушка повернулась на бок, ожидая увидеть лицо и улыбку любимого, но вместо этого застала его спину.
Что? Куда?
- Прости, Хината-чан, я на минуту, - вымученно улыбнулся Дзинчуурики и поспешно скрылся в ванной.
Девушка от неожиданности замерла, минуту похлопала глазами, задумалась, а потом села на кровать, подтянула одеяло под подбородок и сложила печать, тихонько прошептав:
- Бьякуган!
Пускать всё на самотёк теперь она не собиралась.

***
Едва дверь туалета захлопнулась, Наруто стал трясущимися руками развязывать завязки штанов. Холодный душ? Какой там, к чёрту, душ! Тело вибрировало от переполняющего его напряжения и требовало разрядки. А для душа нужно было предпринять слишком много: перетащить спящего Люка куда-нибудь в другое место, снять с себя всю одежду, отрегулировать воду… Сил на всё это у Дзинчуурики просто не было.
Откинувшись спиной на холодную кафельную стену, Наруто осторожно прикоснулся к своему члену, но даже это показалось ему сейчас немного болезненным. Слишком долго он сдерживался, слишком сильно хотел. Сердце колотилось, как бешеное. Движения собственной руки казались пыткой – почти такой же, какую устроила ему абсолютно невинная и неопытная девушка несколько минут назад. Но, стоило только представить, как они, распалившись, решили не останавливаться, и Хината, изгибаясь под ним, снова просит о продолжении, как финал наступил сам собой. Наслаждение, сведя судорогой всё тело, накрыло с головой. В ушах звенело, воздуха перестало хватать.
Едва отдышавшись, Наруто, не чувствуя ног, сполз на пол. Сдёрнул полотенце с вешалки, вытер руку. Мыслей в голове не было никаких, он тупо рассматривал своё отражение в зеркале напротив, автоматически отмечая детали. Раскрасневшееся лицо, растрёпанные волосы, одежда болтается где-то на щиколотках. Грудь тяжело вздымается, словно он только что пробежал кросс или выдержал одно из самых тяжёлых своих сражений. От длительных поцелуев губы чуть припухли и казались обветренными. На плечах – глубокие царапины. Весь торс в небольших кровоподтёках – следах их экспериментов. Но глаза… они словно светились в полумраке, завораживая и гипнотизируя самого их обладателя.
- Чёрт, почему мне так хорошо? Ведь я даже не взял её… - спросил он сам у себя и удивился, насколько хрипло и низко звучит его голос. – Мазохизм какой-то… Сам над собой издеваюсь. Извращенец…
Наруто зажмурился, пытаясь прогнать из головы остатки звона, а из тела – остатки желания. Получалось плохо. Молодой, быстро восстанавливающийся организм сегодня работал против него. Воздержание, случайно имевшее место в последние месяцы, плотно занятые работой, тоже давало о себе знать. А итог всего этого, гордо возвышаясь над остальными частями тела, снова рвался в бой и требовал продолжения.
Удзумаки сжал зубы. То, что сделала с ним эта девчонка, не поддавалось логике, и это немного бесило. В душе поселилась странная смесь из нежности, заботы, желания защищать и оберегать её, но одновременно и дикого, почти неуправляемого желания быть с ней физически. Хотелось целовать её, хотелось видеть, как она запрокидывает голову от удовольствия, как расслабляется в его руках и начинает отвечать. А ещё – просто находиться рядом: слушать, как она дышит, смотреть, как она режет лук для мисо, снова улыбаясь чему-то своему и стирая с лица ненастоящие слёзы.
Наруто не понимал, как он мог не нуждаться во всём этом раньше, как мог не хотеть этого так же сильно, как дышать. Как он мог быть НЕ влюблённым в Хинату. Его Хинату. Только его.
Сбоку зашевелилась шторка – видимо, отключившийся Ли проснулся от его метаний и охов-ахов. Удзумаки, подброшенный, словно на пружине, мигом натянул штаны на пояс и открыл занавеску. На него абсолютно спокойно и умиротворённо смотрели большущие глаза с огромными зрачками на всю радужку. Философская улыбка от уха до уха также вполне уместно дополняла картину.
- Очнулся? – спросил его Дзинчуурики.
Рок хихикнул, хитро подмигнул ему, и хозяин квартиры понял: проснулся его гость уже довольно давно.
- Да пребудет с тобой ебическая сила! – ласково произнёс Люк.
- Не Сила Юности? – удивился Наруто, с лёгким зубовным скрежетом пропуская мимо ушей смысл послания.
- Мы говорим об одном и том же, друг мой, - улыбнулся в ответ приятель.
На секунду Наруто задумался. Ему вдруг стало понятно, почему так носится с этой самой силой Гай-сенсей, почему Какаши упорно не желает становиться её адептом, а Неджи с Тен-Тен при предложении скрепить руки Силой Юности перед началом миссии морщатся и отводят глаза. Стало ясно, почему зелёное трико должно быть настолько обтягивающим, причём в самых неожиданных местах – для рекламы результатов, не иначе.
- Так вот оно что, - пробормотал Дзинчуурики, почесав затылок. – Я-то, дурак, думал, что Сила Юности – это что-то вроде шила в пятой точке. А оказалось, что не шило, а массаж простаты…
Ли задумчиво окинул Наруто внимательным взглядом круглых глаз, удовлетворённо хмыкнул и ответил:
- Не торопись с выводами, о юный падаван. Конечно, Сила Юности делает меня неотразимым в твоих глазах, но не стоит так сразу заговаривать о массаже простаты, – зелёный зверь ещё раз осмотрел Удзумаки, внимательно присмотрелся к царапинам и засосам на его шее и покачал головой. – В следующий раз, когда обаяние истинно просвещённого заставит тебя желать недоступного, не истязай своё прекрасное тело так сильно. Конечно, бороться со слабостями – удел достойных, но запираться для этого с ними в ванной – удел слабых. Если жгучее желание стать ближе к истинной силе охватит тебя снова, просто приди ко мне. Я всё пойму, обещаю, и помогу, чем смогу
У Наруто отпала челюсть.
«Моё прекрасное тело? Что за фигня?»
Но Рок смотрел на него и улыбался. Челюсть опускалась всё ниже.
«Запираться в ванной с ним… Он что, и вправду решил, что это я на него тут…»
Люк глядел на него по-прежнему внимательно и несколько покровительственно, явно ощущая себя королём ситуации. Он явно ждал ответа своего падавана. К упавшей челюсти Наруто присоединился и стоявший до того времени член.
«Поможет, чем сможет? Это как, подержит, что ли? Или ещё хуже…»
Представив себе картину, в которой присутствуют он, Люк и лампа дневного света (она же световой меч, она же светоч Зарры, она же неоспоримое достоинство любого истинно просвещённого), эротично торчащая из штанов «великого», блондин понял, что ему пора завязывать с чтением яойных фанфиков по ранним произведениям Джирайи-сенсея. Даже из литературного интереса. Даже из уважения к памяти учителя. Даже от желания постебаться и нечего делать. Иначе… Представив себя в роли «иначе», Удзумаки покраснел, побледнел, потом посинел и уже был готов опуститься на колени – нет, не для того, чтобы порадовать истинно просветлившегося, а чтобы огорчить настоящего друга любого неопытного алкоголика – белого Ихтиандра.
Но в этот момент просветлённый, всё так же пафосно глядя на Дзинчуурики, плотоядно облизнулся, резко сведя на нет весь гламур своей позы.
«Какого чёрта! Только не я! Я не такой! А то, что болтали про меня и Саске – гнусная ложь! И вообще, у меня теперь есть девушка! А-а-а!»
- Да что ты там удумал, извращенец густобровый? – заорал Дзинчуурики, вскипев от злости. В одно мгновение он подскочил к товарищу и, повторив недавний подвиг Учихи, вырубил его ещё как минимум на пару часов, добавив абсолютно симметричный синяк на черепушке.
Рок, неуклюже махнув руками, снова рухнул на дно ванны.
- Вот так-то, - буркнул Наруто, задёргивая шторку на место, - интересно, с Саске-теме он тоже вёл такие разговоры?
Но развить мысль ему не дал стук в дверь. Послышалось:
- Наруто-кун, с тобой всё в порядке?
Воровато оглянувшись, Удзумаки нажал спуск на сливе бачка, накинул на плечи полотенце и открыл дверь. Хината стояла перед ним, укутавшись только в плед, накинутый на плечи подобно накидке. Из-под «плаща» виднелись маленькие босые ступни, которые девушка по очереди приподнимала – пол был холодный, а окно по-прежнему разбито. Такой беззащитный замёрший ангел…
В мгновение ока подхватив куноичи на руки, Дзинчуурики поспешил вернуть её в кровать.
- Всё в порядке, - прошептал он ей на ухо, прижимая к себе. – Всё замечательно. Теперь у нас всё будет замечательно.
Хината, доверчиво прижимаясь к его боку, улыбалась. Произошедшее в ванной, естественно, не было секретом для неё. Всё же Бьякуган – отличная штука. Просто терять время этого вечера на объяснения между накурившимся приятелем и хозяином квартиры, она считала, не стоит. Кто знает, когда развеется магия?
- Хината, - неожиданно позвал её парень, - а можешь сказать это ещё раз?
- Что сказать? – улыбнулась она.
- Ну, что ты… меня… - он запнулся. – Любишь?
- Зачем?
- Мне тоже нужно кое-что сказать тебе.
Хината села на постели.
- Наруто-кун…
Он тоже приподнялся.
- Что, Хината-чан?
Девушка серьёзно посмотрела на него.
- Я люблю тебя, - и, покраснев, сразу отвела глаза. По привычке, наверное.
Удзумаки осторожно взял девушку за подбородок и повернул её лицо к себе.
- Хината Хьюга. Слушай внимательно, потому что вытащить из меня эти слова ещё раз тебе будет очень тяжело. Я – полный болван, и у меня куча недостатков. Часто говорю глупости и всюду лезу на рожон. Я редко бываю дома, потому что по горло загружен работой, без которой себя не мыслю. И да, я, конечно же, стану Хокаге. Но при этом я люблю тебя, Хината, и если ты согласишься стать девушкой такого парня, то я буду счастлив. Честно. И ещё: то, что случилось сегодня, для меня серьёзно. Это лучшее, что было в моей жизни. Потому что ты – лучшая. Вот.
Выдохнув, Дзинчуурики отпустил её лицо и, закусив нижнюю губу, уставился в окно.
- Наруто-кун...
Он повернулся. Лунный свет падал на лицо девушки, и серые глаза от этого казались серебряными, нереальными. Словно прекрасная фея прилетела к нему домой и уселась на кровать, укутавшись пледом по самые подмышки.
- Конечно же, я стану твоей девушкой.
Удзумаки улыбнулся и, подхватив Хинату на руки, закружился по залу. А когда они вместе упали на постель, прижал её к груди, и все те часы, что оставались до неизбежного момента «расходимся по домам», просто молчали. Наруто медленно гладил длинные чёрные волосы своей любимой, а она, положив голову к нему на плечо, слушала его сердце. Теперь оно билось для неё.

***
Хината тихонько прокралась в дом. Она была так счастлива, что хотелось взлететь. Но стоило открыть двери своей комнаты, как невесть откуда появилась Ханаби.
- Ты чего, Хана? – тихонько зашептала старшая.
Сестра улыбнулась и так же тихо ответила:
- Не знаю, что ты делала с Тен-Тен, но сейчас она у Неджи в комнате. И была там всю ночь.
Хината показала большой палец вверх. Тому, что ниисан помирился со своей девушкой, она была искренне рада.
- А ты сама как? – поинтересовалась младшая. – Чего вся светишься?
Вместо ответа Хината втащила сестру к себе в комнату и закружила её в вальсе.
- Я такая счастливая, Хана! Я такая счастливая! – шептала девушка, сияя глазами.
Ханаби захихикала.
- Он наконец-то обратил на тебя внимание? Проводил домой? Поцеловал?
- Да, да, да! – Хината на секунду прекратила кружиться. – Хана, ты же не выдашь папе, где мы с Неджи ночью были и что делали?
- Ты что! Я – могила!
Младшая честно заглянула старшей в глаза, а про себя подумала: «Сестрёнка, как я могу выдать вас, если сейчас в моей комнате лежит самое большое палево в моей жизни? Целых восемьдесят килограмм симпатичного темноволосого палева с гигантской шишкой на лбу!»

Глава 13. «Двое шиноби ищут работу по профилю. Интим не предлагать».
Яманако Ино рвала и метала.
- Лобастая, ты офонарела? Или вместо Учихи отымела собственную совесть? Двенадцать часов! Ничего плохого про твою маму сказать не могу, но твою же ж мать, Сакура!
Сакура демонстративно приняла покаянно-страдальческий вид, стерев с лица улыбку до ушей, и немедленно бросилась к ближайшей койке, возле которой висела история болезни. Но Ино оказалась быстрее.
- Лобастая, - зашипела на неё подруга, - ты мне тут не буковки строчить начинай! Давай, кайся! Рассказывай, каково это – быть сверху? Или ты позорно сдалась, посрамив девичью честь и продав врагу за конфетку все свои моральные и аморальные принципы?
Харуно хитро улыбнулась и, показав глазами на медсестёр, которые увлечённо укрывали мирно отходящую после наркоза бабушку (уже третье по счёту одеяло в хорошо отапливаемом помещении), пошла в ординаторскую, прихватив с собой документы.
- Скорость распространения слухов в Конохе такая, что иногда кажется: вот эти вот самые две клуши всю ночь стояли у меня под окнами и выпасали, каким именно образом мы с Учихой безобразничали, - вздохнула розововолосая, делая себе кофе и усаживаясь поудобнее. Ино уселась рядом с такой же чашкой и иронично подняла брови.
- Он стал совсем плохим мальчиком?
Сакура засмеялась.
- Стал? Можно подумать, раньше он был одуванчиком. Прямо-таки на скрипке полечку играл. Этот мерзавец совратил моего кота, меня, а на закуску – трепещи! – проснувшегося Люка.
- Как так? – вытаращила глаза подруга. – Всех сразу? Зоо-гее-групповуха? Лобастая, не ожидала… Бедный Куки. Ладно Рок Ли, но котяра твой не заслужил матёрого хентая.
Сакура закатила глаза.
- Ино, уйми своё разгулявшееся воображение и потуши нездоровый блеск в глазах. Всё было последовательно. Куки был поглажен между ушками и отпущен восвояси. Ли появился под утро с лампой дневного света наперевес и силой юности, свербящей у него не только в попе, но и в мозгах, что намного хуже.
- И?
- Что и? Когда я была в душе, постучался ко мне в окно – то, что в спальне. К нему на балкон вышел Учиха. Наверное, вид небритого, заспанного и растрёпанного даже больше, чем обычно, Саске в моём пушистом халатике в цветочек, настолько поразил его, что он не только отдал ему светильник, но и ушёл, так и не попытавшись вызвать соперника на поединок. Представляешь?
- Это всё из-за тех маков у тебя на халатике, - высказала предположение подруга. – Я всегда говорила, что они, даже вышитые, обладают наркотическим действием. Особенно если лепесточки в горошек, горошек в полосочку, а полосочка в мелкого Аристотеля. Действует не хуже гипноза – стоит только присмотреться и всё! Теперь ты раб розового халата и будешь исполнять все его желания. Стирка и глажка – фигня, с его возможностями он скоро захочет захватить мировое господство и стать Великим Розовым Властелином. Жуть. Когда ты впервые продемонстрировала это чудо современной лёгкой промышленности, то мне тоже долго в себя приходить пришлось. И как только Учиха это на себя напялил?
Сакура посмотрела на Ино, как бывалый солдат смотрит на новобранца.
- Как, как. На голое тело, естественно. Он даже когда спит, раскрывается. Наверное, как бы говорит тем самым: «Любуйся, мир, как я прекрасен!»
Яманако мечтательно улыбнулась.
- Харуно, я тебе завидую. Рассказывай дальше. Ли ушёл, а ты…
- А я осталась.
- Лобастая, не тупи. Естественно, что ты осталась. Дом-то твой! Расскажи, как Учиха соблазнил тебя?
Сакура чуть покраснела.
- Ну, как, как… Неоднократно, извращённо… и просто обалденно.
Ино с видом голодной кошки придвинулась поближе.
- Он такой, как ты и думала?
Сакура только вздохнула.
- Такой. И даже лучше. Я его недооценила…
Огонёк любопытства в голубых глазах подруги разгорелся в настоящее пламя.
- Рассказывай!
- Рассказывать почти нечего. Кувыркались и спорили, кувыркались и спорили… Потом немножко поговорили, и, представляешь, всё печенье у меня сожрал, гад. Проглот фигов. И рыбу тоже. Вот так вся ночь и прошла.
Ино от удивления даже поперхнулась:
- Вы что, переспали прямо в холодильнике?
Сакура, вспомнив, где начался их вчерашний с Саске марафон, слегка покраснела.
- Нет, что ты. Там же холодно! Мы рядом – сбоку, под, над…
Яманако снова подавилась и, чтобы спасти жалкие остатки кофе в кружке, поставила ту на столик перед ними.
- Ну вы даёте! На холодильнике… Какая же ты развратница, Лобастая! Я так тоже хочу!
Харуно хитро подмигнула.
- Безобразия безобразничать дано не каждому. Учись, пока я жива.
Ино аж порозовела.
- Покажешь?
- На куклах, - осадила её подруга.
- Жаль, - вздохнула Яманако. – Придётся обойтись схемами и рассказами. Ну да ладно, продолжай!
Сакура задумалась. Вчерашний вечер замелькал перед глазами, заставив вздрогнуть – то ли от внезапного холода, то ли от накатившего возбуждения. Ночь завершилась более чем приятно, но Саске не знал, что больше всего она боялась не того, что случилось – о, нет, к этому она была готова. Разве мог Учиха не прийти после всего, что она наговорила? Визит был предсказуем и даже ожидаем. На его месте она заподозрила бы подвох, как только увидела, что девушка после ванны надела чёрное кружевное бельё, а не байковую пижаму (к счастью, Саске, как и большинство мужчин, такие вещи не замечает). Но события ночи с их победами и поражениями меркли перед утром. Это было именно то, чего она больше всего боялась. Проснуться – а его нет. Или проснуться – а он снова ведёт себя как комета, занесённая в её вселенную случайным космическим ветром. То есть орбиты пересекаются, но до него по-прежнему километры вакуума, которым он так хорошо умеет отгораживаться ото всех. Картину нарушает только редкий космический мусор, несущийся попеременно от него и обратно. И тогда останется только снова собрать волю в кулак, отодвинуть истерику и слёзы на вечер и держать марку. Нацепить на лицо маску «Ничего не произошло, мне всё пофиг, у меня всё отлично», запрещая себе даже думать о том, чтобы показать, как много для тебя значило всё произошедшее. Чтобы вечером, вооружившись ведёрной порцией ванильного мороженого со взбитыми сливками, плакать и жалеть себя.
А вместо этого они проснулись от того, что запиликал будильник, который они, естественно, забыли выключить. Не до него как-то было… Заспанная физиономия напарника со следом от подушки на щеке была такой хмурой, сердитой и забавной, что мрачные предчувствия растаяли, как лёд под солнцем. Первая попытка уйти в душ была зарублена на корню – парень, делая вид, что снова уснул, закрыл глаза и едва заметно, но очень хитро улыбался, не разжимая рук, сомкнутых возле её талии. Барахтания Харуно его явно веселили. Или это всё же была месть за смех над его сонным видом? Потом её всё-таки отпустили, так поцеловав «на дорожку», что и идти расхотелось. Но если бы она не пошла, это бы его разочаровало – Сакура была в этом уверена. А потом пришёл Ли, и Учиха в очередной раз доказал ей, что… Что? А хрен его разберёт. Что он может и умеет? Это уже не требовало доказательств. Что фантазия у него похлеще, чем у Джирайи в мае? Это уж точно. Что он нужен ей? Это она знала и так. Но зрелище Саске в розовом халате поразило её до глубины души. А может, халат, как и Куки, признал нового властелина и предал хозяйку? Тот факт, что напарник не постеснялся выйти в её домашней одежде на улицу, фактически, всему миру заявив о связи с ней, вселял в душу такую сладкую надежду, что в неё хотелось и не хотелось верить одновременно. Было боязно обжечься в разы сильнее, чем раньше, но разве могла она упустить шанс, который судьба подкинула ей после стольких лет ожидания?
- Пожалуй, более интимные подробности я оставлю при себе, - вздохнула Харуно. – Боюсь сглазить. Ты, как адепт Ёлопукки, должна понимать: судьба – штука капризная. Начнёшь трепаться о её подарках – заберёт с процентами за пользование. Я и так тебе достаточно выболтала. Нет. Нет, я сказала! Не делай такие умоляющие глаза! То, что ты когда-то была в него влюблена, ещё ничего не значит. Нет! Я не расскажу тебе, какой у него, и форму его задницы мы тоже не будем обсуждать. Да, я злая. Зато живая, бодрая и натр… удовлетворённая, короче. Чего и тебе желаю. Кстати, как у тебя с Кибой? Надеюсь, контрольный бросок сапогом в голову не понадобился?
Яманако на секунду задумалась. Потом улыбнулась.
- Нет. Не понадобилось вообще ничего. Знаешь, подруга, впервые у меня такое чувство, что меня ведёт сама судьба. Понимаю, звучит глупо, но, чёрт… Всё так легко и прозрачно, когда мы вместе. Как будто мы оба уже знаем, что будет: свидания, разговоры и шутки, первые поцелуи, иногда осторожные, а иногда – когда никто не видит – не особо. Когда предчувствуешь, что всё будет хорошо, а потому наслаждаешься моментом, не торопя события. Смакуешь это постепенное сближение, сокращение дистанции до нуля. Привыкание, приближение, проникновение. Всюду: в жизнь, в душу, в тело. И всё это взаимно. Возможно, я и ошибаюсь, Сакура, но знаешь… Кажется, он действительно способен видеть и понимать меня настоящую. Такого у меня ещё никогда не было.
Ино, обычно уверенная в себе, сейчас выглядела такой забавной и растерянной, что Харуно не смога сдержать улыбку. Воистину, если заклятая подруга назвала её не Лобастой, а Сакурой, можно было быть уверенной – всё крайне серьёзно. Но ведь долг платежом страшен, нэ?
- Ты мне тут о цветочках глазки не закатывай! Признавайся, дитя порока, целовались?
Сакура картинно сдвинула брови и собрала губы в куриную попку. Вышло настолько правдоподобно, что подруга не выдержала и засмеялась. Как ни крути, а Лобастая всегда останется Лобастой, хоть ей про чувства, хоть про диарею.
- Как водится, - сказала она, отсмеявшись, - на порожке. Прощаясь.
- И как?
Ино чуть покраснела.
- Отлично, - она, как и Сакура, не хотела вдаваться в подробности настолько интимных вещей. Ведь настоящим подругам и так всё ясно! Поэтому, несильно пихнув Харуно в бок, она напомнила: - Ёлопукки бдит. Молчим и держим пальцы, подруга. Вчерашняя жертва была не напрасной.
Сакура, снова став Лобастой, мысленно поприветствовала подругу, вернувшуюся на грешную землю с романтических небес.
- Ты так долго искала своего принца из сказки. Чтобы на белом коне и всё в цветуёчках… Не боишься так резко менять концепцию?
Ино хитро посмотрела на неё.
- Уж кто-кто, а ты должна бы знать, что поиски рыцаря обычно заканчиваются на конюшне, в которой прекрасная принцесса вынуждена чистить стойло для белого коня. Так что я больше не ищу идеалов. Вчерашний вечер помог мне понять, что они существуют только у нас в головах. А мне нужен тот, кто способен смеяться вместе со мной и радоваться жизни.
- Ты так уверена, что Киба смотрит на мир с тех же позиций? – скептически изогнула брови Сакура, всё так же улыбаясь. Зная Кибу не понаслышке, она была уверена: Инудзука – подходящий для Ино вариант. Главное, чтобы та сама была в этом уверена.
Подруга пожала плечами:
- Время, чтобы это выяснить, пока есть. Сегодня мы договорились посмотреть у него кино. Он выбирает.
Яманако чуть нервно выдохнула, подумав о предстоящем вечере. Вчерашний прощальный поцелуй не оставил сомнений, какие чувства питает к ней Киба. Но если она действительно стала что-то для него значить, он не станет торопиться. Быстрее всего, так и будет, но, вот вопрос: сможет ли не торопить события она?
Сакура хитро прищурилась.
- А как же Сай? Ты столько времени потратила на то, чтобы он обратил на тебя внимание… Конечно, вчера он просто как белены объелся, но обычно этот придурок всё же не такой. Странноватый, да, но не грубиян, которому хочется заехать по морде.
Ино как-то нервно улыбнулась и чуть обеспокоенно поглядела на историю болезни, ожидающую своего часа в руках подруги.
- Знаешь, я поняла, что я достойна лучшего. Мне больше не хочется приносить всю себя на алтарь неземного чувства. Оставляю этот удел тебе, Лобастая.
- Кстати, про удел, - Сакура, вспомнив, что они всё же на работе, развернула карточку, которую всё это время держала в руках. Открыла – и тёмные брови сразу сошлись на переносице, на этот раз абсолютно непритворно. – Свинина, какого чёрта Сай делает в ПИТ’е (палата интенсивной терапии – прим. авт.) с сотрясением?
Яманако мигом отскочила в другой конец комнаты и сделала невинные глаза.
- Лобастая, это не я! ЧМТ – это не мой почерк. Грубая работа. Моя парафия – психика. Поскольку шиза и так кроет нашего художника со страшной силой, обошлась бы микроинсультом. Да и потом, принесли его работники Хьюг. Вероятнее всего, этот конь без рыцаря умудрился влезть своим длинным языком в проблемы и там. Тупица.
Но Сакура, будучи опытным медиком, продолжила вникать в анамнез, пропуская отвлекающую трескотню подруги мимо ушей. Уже через секунду она снова уставилась на подругу, как на врага народа.
- Свинина, зачем ты ему в процедурах прописала клизму? – загремела она на всю ординаторскую. – Ты понимаешь, что Цунаде, если узнает об этом, устроит нам с тобой такое промывание кишок, что волосы на макушке дыбом встанут?!
Ино с гордым видом поджала губы.
- Пусть скажет спасибо, что я на эту клизму ему кисточку не привертела. Подумаешь, художник…
Сакура встала с дивана.
- Ино!
Ни один мускул на лице блондинки не дрогнул.
- Что Ино? Неужели ты думала, что грузопассажирские работы смогут компенсировать моё вчерашнее унижение?
Харуно грозно двинулась на подругу, и у той непроизвольно сжались кулачки.
- Ино!
- Да, это месть! Я, пока за Учихой бегала, знаешь какая мстительная стала? Почему Саске можно, а мне нет?
Розововолосая вплотную подошла к подруге и в упор посмотрела в голубые глаза. Ино судорожно сглотнула.
- Лобастая, ну прости! Соблазн был слишком велик. Эта бабочка-переросток должна была увенчать собой трон в мужской уборной. Я, когда Его Бледнейшество утром в палате увидела, поняла – вот он, шанс!
Сакура закрыла глаза, сосчитала до десяти, глубоко вздохнула и абсолютно бархатным голосом произнесла:
- Свинина, если с ним что-нибудь случится, тебе каюк.
После этого она бросилась в палату, чтобы срочно найти своего напарника-страдальца. Конечно, он вчера перегнул палку – самой хотелось подойти и тюкнуть его по чёрной макушечке белым топориком. Конечно, он был не прав, обижая её лучшую подругу. Конечно, их вчерашнее с Учихой поведение достойно того, чтобы внести его в книгу рекордов «Козёл и ещё козлее». Но сейчас Харуно всё же была на стороне Сая. За те годы, что она работала в госпитале, слова «медицинский долг» стали чем-то вроде метки на лбу – один раз ставишь и всю жизнь ходишь. Светишь, словно фингалом, о котором все знают, но все привыкли. Подруга, будучи умной и талантливой девушкой, всё же вела себя как настоящая… нет, не блондинка. Просто идиотка. Не профессионал. А непрофессионализма Харуно не любила. Как можно заставлять человека с ЧМТ самого ходить в первый же день поступления? А если эта «месть» ослабит и без того тяжёлое состояние? Если он где-нибудь по дороге умудрится упасть в обморок?
Койка больного в палате всё ещё пустовала, и Сакура кинулась туда, где, по здравому предположению, её напарник мог находиться. Вихрем распахнув белую дверь с эмблемкой пухленького малыша, фонтанчиком справляющего нужду в горшочек, лучшая ученица Пятой чертыхнулась. Ходить по кабинкам мужского туалета, выясняя, в какой из них мог потерять сознание Сай, было как минимум неудобно. Гарантии, что по пути никто не встретится, не было. Но производственная необходимость круто перевешивала стеснение.
- А, чёрт с ним, - решила она, распахивая первую дверь. За ней было пусто. – Всё равно поклонницы Саске начнут про меня теперь рассказывать небылицы, так пусть хоть не на пустом месте! Раз уж прослыву извращенкой, так хоть сделаю это со вкусом!
Следующую дверь она открывала уже ногой.
Ба-бах!
Сидящий на «троне» мелкий мужчинка в больничной пижаме мигом сменил мечтательное выражение лица на испуганное и почтительное, привстал, присел, снова привстал и издал нечто вроде: «А-а-а…» Увидеть одного из лучших медиков госпиталя, бледную, с кругами под глазами и чертыхающуюся, в мужском туалете, ещё и прямо на пороге собственной кабинки было для него слишком – воздух огласился «трелью» и насыщенная атмосфера помещения стала ещё более плотной.
- Продолжайте, продолжайте, - мило улыбнулась ему Харуно, - мы тут это… больных инспектируем. Неустанная забота о пациентах круглые сутки, везде и всегда – наш новый девиз, - и, улыбнувшись самой натуральной из всех своих фальшивых улыбок, захлопнула дверь.
Вторая кабинка, к счастью, оказалась пустой. В третьей стояли швабры и вёдра. Им всё было пофиг. Посетитель четвёртой сбежал из своего обиталища ещё до того, как Сакура занесла ногу, путаясь в штанах и вопя: «Долг я отдам завтра, не убивайте!» Внутренняя Сакура при этом мысленно передёрнула затвор гранатомёта и сдула дымок со ствола. В пятой, к величайшему облегчению Харуно, сидел Сай, почти зелёный от бледности и запахов. Вокруг глаз у него были тёмные следы сотрясения, но взгляд был спокойным, задумчивым и даже романтичным.
- Сакура, - сказал художник, нимало не удивляясь зрелищу взлохмаченной Харуно у себя на пороге, - у тебя твёрдой бумаги вроде картона нет случайно?
У девушки уже привычно задёргался глаз. Спросить, зачем именно сейчас напарнику понадобился картон, было боязно. Этот ответ явно мог пошатнуть моральные устои, курс валют, мировой порядок и лично её психическое здоровье. Психическое здоровье было жальче всего – оно было крепким и почти новым.
- А обычный рулон тебя не устроит? – спросила розововолосая с опаской. – Может, лучше сразу наждачную принести?
Сай поднял глаза и сердито насупился.
- Тебе всё шутки шутить, а я наконец-то снова хочу рисовать, понимаешь? Кризис прошёл!
Напарник протянул руку за бумагой – обычной, рулонной – и девушка поспешно закрыла дверь. Через минуту раздался шум воды, художник вышел и направился к рукомойнику, бормоча себе под нос:
- Ну кто бы мог подумать, что Саске будет прав насчёт толчка… Чёртов Учиха!
Сакура глубоко вздохнула и мысленно поблагодарила дух огня за то, что проделки подруги остались без последствий и теперь можно будет с чистой совестью заметать следы «левого» назначения. Выяснять, почему Сай надумал выйти из кризиса именно здесь и сейчас, она не хотела. Творческий процесс – дело тонкое. Точка.
- Кстати, злюка, ты вообще в курсе, что это мужской туалет? – наконец поинтересовался у неё АНБУ'шник, вытирая руки. – А если кто-нибудь войдёт? Что ответишь? Стыдно не будет?
Сакура снисходительно наклонила голову на бок.
- Когда речь идёт о больных, мне стыдно не бывает. В крайнем случае, скажу, что я трансвестит. И ты скажи, если кто спросит, договорились?
В этот раз ей, кажется, удалось его удивить. Художник высоко поднял брови и так мило захлопал глазами, что девушка, не выдержав, рассмеялась. Парень сразу же поджал губы.
- Нет, ну, судя по груди, а точнее, по её отсутствию, ты и впрямь мальчик. Но зачем об этом кому-то рассказывать, а тем более, убеждать?
Харуно перестала смеяться и подошла впритык к напарнику.
- Сай, - прошипела она, мигом стерев с лица веселье, - ты понимаешь, что от новой травмы тебя спасает только статус больного?
Тот честно ответил:
- Понимаю, Сакура. Поэтому нагло им пользуюсь. Но ты ведь сама просила не меняться…
Сакура вздохнула и отступила на шаг назад. После ухода из «Корня» Сай ещё долго был малообщительным, абсолютно серьёзным человеком. Но команда прощала его фальшивые улыбки за настоящие глаза и поступки. Глупости, которые тот раз за разом совершал по советам книг, в конце концов, превратились в часть его самого. Чёрно-белый, блеклый образ заполнился красками, которые появились в его жизни благодаря друзьям. Возможно, он бы таким и остался – чуть задумчивым, притормаживающим чудиком, который пытается сделать как лучше, а получается как всегда. Но Наруто (такой же чудик и тормоз) удалось неимоверное – он вернул Учиху в Коноху. Война? А что война? Отвоевали и забыли. Наши, как всегда, выиграли. А Удзумаки вдобавок ко всем своим подвигам совершил ещё и чудо. Саске, израненный и опустошённый до предела, вернулся, и мир опрокинулся с ног на голову, но не только для Харуно Сакуры.
Сай, оказавшийся в одной команде с возвращенцем, вначале просто не знал, как себя вести. Пробовал проанкетировать его на предмет личных данных и предпочтений – так в одной книге посоветовали, говорили, что будет быстро и просто, а главное – значительно упростит ваши дальнейшие коммуникации. Всё вышло и вправду проще некуда – художник был послан в пешее эротическое путешествие на край света без права возвращения. Но чего не учёл наш мститель, так это то, что ругаться Сай умел не хуже него. Как по-настоящему начитанный человек, он не «употреблял» ругательства, он переходил на них, как на альтернативный язык общения, если возникала необходимость. В том случае он счёл, что она есть. И тогда Саске со всем пиететом был приглашён составить ему компанию в предложенном секс-туре. Результат – первая драка, закончившаяся вмешательством Какаши. За ней последовала вторая, третья… Никто не считал. Оба язвили и дрались так, что вся Коноха на ушах стояла. Ехидство стало новой, почти неизбывной чертой художника – он оттачивал это мастерство где мог, как мог и на ком мог. Команда, стиснув зубы, терпела. Конфликт зрел, и финальную схватку, в которой оба бойца хотели бы высказать друг другу всё то раздражение, что накопилось примерно за полгода совместной работы, могло отсрочить только чудо.
И оно случилось. Одна из миссий обновлённой команды номер семь закончилась в кафе, и Наруто, в очередной раз блеснув широтой души и неумением соотносить траты с суммой в кошельке, пригласил на вечеринку половину Конохи. Естественно, Дзинчуурики не рассчитывал, что придёт так много девушек. Что все они закажут по элегантному (по роковому стечению обстоятельств – самому дорогому в меню) голубенькому коктейлю в высоком бокале с зонтиком и будут медленно-медленно тянуть его весь вечер, молчать, тупить и старательно строить глазки Учихе. Огорчённый, что праздник превратился невесть во что, блондин плюхнулся рядом с Саем и пожаловался:
- Сай, а давай подсыплем Саске снотворного, а пока он будет в отключке, Сакура сделает ему пластическую операцию. Назовём это операцией «Гуимплен» или «Нет морды – нет проблемы».
Художник, с невозмутимым видом поедающий свой шашлычок, недоумённо поднял брови:
- А в чём проблема?
- В том, что вместо вечеринки для друзей у нас самопроизвольно организовался какой-то геккон. Хотя, пожалуй, слово «гарем» будет уместнее. А что самое противное – султану на своих одалисок плевать с высокой колокольни.
- Завидуешь?
Наруто насупился.
- Нет. Тупо считаю деньги. Знаешь, почём нынче коктейль «Голубая лагуна»? Неделю в «Ичираку» всей командой можно ходить. Ладно бы оно хоть Саске радовало – так нет же, его это только раздражает ещё больше. Вон, сидит, жуёт и зыркает, жуёт и зыркает, морда кавайная.
Сай задумался.
- Раздражает, говоришь?
Желание хоть чем-то напакостить занозе, так некстати появившейся в его пятой точке, обрело конкретную цель и форму. Конечно, ему хотелось бы выяснять отношения на поле боя, но сразу вмешаются друзья, а ещё тайная слежка, не выпускающая бывшего нукенина из виду…
Он подсел к объекту возмущения в пространстве.
- Учиха, твои поклонницы уже достали всю команду, - художник решил не тянуть кота за хвост и зайти в лоб. – Давай, бери крайнюю, уводи её в чулан, пошуми там с ней швабрами, а я тем временем с остальными справлюсь.
Прокашлявшись, Саске ошалело уставился на своего оппонента. Этот «пенисолюб», как он окрестил его про себя, достал его уже настолько, что рука при виде него сама собой тянулась за кунаём. Но сейчас прямолинейность и желание помочь команде этой особи перешли все границы. Правда, первую реакцию – сказать: «Тебе жить надоело?» - и окатить его волной холодного презрительного превосходства – пришлось подавить, как и желание просто заехать ему Чидори между глаз. Невозмутимость этой чёрно-белой особи была такова, что он мог просто ответить: «Нет, не надоело» - и снова потребовать от него секс-услуг со случайным человеком. Во благо команды, разумеется. Дружба – святое. Поэтому Учиха решил избрать другую тактику: прищурившись и презрительно улыбнувшись, он указал на стайку девушек, с усердием, достойным лучшего применения, изображающих видимость светского раута.
- Точно справишься? Тут их около двух десятков. За то время, пока я помою полы с одной, ты должен будешь провести генеральную уборку со всеми остальными, а именно охмурить, найти тихое местечко и ублажить так, чтоб они потом долго ещё вздыхали, краснели, закатывали глазки и сами себе завидовали. На это будет минут пятнадцать – двадцать, с учётом смены воды и вытирания паутины. Твой любимый орган от такой скачки не сотрётся? Может, лучше намотаешь на него тряпку и действительно приберёшься тут немного? А то и вправду натоптали…
Сай стиснул зубы. Неудачно сформулированная постановка задачи поставила его на порог новой ссоры. А ведь прав был автор его любимой книги по коммуникациям: нужно правильно ставить тех.задание! Изначально ведь имелось в виду, что во время отсутствия Учихи он расскажет «массовке», что герой ушёл, познав дзен (истинную любовь/несвежие беляшики/способ засовывания трёхцветной зубной пасты в тюбик – говорить в зависимости от того, насколько велики сердечки в глазах у убеждаемой). А сейчас получалось, что он должен отбить у самого желанного парня Конохи целое стадо втюрившихся в него дурёх.
- Хочешь сбагрить на меня свою основную работу? Ну уж нет! – Сай фыркнул и посмотрел на ближайшую девицу, у которой от близкого присутствия объекта желания по правому борту скоро должно было проявиться косоглазие. Отреагировав на пристальный взгляд, девица вначале недоумённо подняла брови (что, здесь есть ещё кто-то, кроме Саске-куна?), потом оценила внешность художника (не Саске-кун, но тоже ничего) и улыбнулась (а если Саске-кун выберет не меня – что ж тогда, совсем ни с чем остаться, что ли?).
И тут в голове у художника щёлкнуло. Последняя прочитанная им книга называлась «Съём, как он есть, или практическое пособие для начинающих и продолжающих». А какая же практика без полигона? Да и потом, пар, накопившийся между ним и Саске, должен быть выпущен – иначе они снова подерутся, чем огорчат Наруто. А огорчать своего лучшего друга Сай не любил.
- Возьми на себя хотя бы нескольких, тунеядец. Ни с чем справиться не можешь, даже девкам мозги пудрить самому придётся. Слабак.
Никому и никогда Учиха не спускал этого слова.
- Я не могу? Ты что-то путаешь, напарничек. Они здесь стоят, потому что хотят меня видеть. И если ты сможешь отбить хотя бы половину, то я при всех и громко признаю, что ты крут.
Художник кивнул и тихонько улыбнулся. Реакция была предсказуема. Но вот то, что Учиха сказал дальше…
- …Но доказательством победы должен стать лифчик, собственноручно снятый с девушки. Идёт?
Сай, прикинувший, что отдел женского белья в магазине Конохи уже закрыт, скривился:
- Чёрт, их расстёгивать неудобно…
Саске презрительно хмыкнул.
- В твоём возрасте ты уже должен уметь делать это зубами и на скорость. Как раз потренируешься. Может, умение владеть языком и зубами поможет тебе в жизни, если держать челюсти сомкнутыми ты так и не научился? А чтобы подстегнуть твою прославленную любознательность, предлагаю ввести дополнительное условие: когда продуешь, должен будешь проползти от входа до барной стойки, повторяя: «Я – луноход-один, Учиха Саске – мой господин».
Сай прикинул шансы на победу. Девица, стоящая ближе всего, теперь косила на обе стороны и этим внушала оптимизм.
- Идёт. Только если продуваешь ты, то прямо здесь, на том подиуме, что в углу, танцуешь стриптиз. Музыку выбираю я, - предложил он и стал насвистывать нечто вроде «Муси-муси, пуси-пуси». Про себя же подумал, что если методика не сработает, то он лично найдёт автора книги и сделает из него луноход номер два. Лишний агрегат господину Учихе по-любому не помешает, правда?
Саске кивнул.
Дальше всё завертелось быстро. Суть дела кратко изложили Наруто. Тот, офигев поначалу, всё же признал, что это лучше, чем мутузить друг друга на полигоне без гарантии, что никто не сорвётся на применение смертельной техники. И вообще, если какая-то девушка не в состоянии следить за своим бельём – это её проблемы. Хотя всё это, конечно, аморально. Так что налейте ещё и начинайте. Вперёд!
Сражение было почти таким же кровавым, как будь оно настоящей битвой. Учиха, наконец повернувшийся лицом к толпе, нацепил улыбку, увидев которую, Сакура схватилась за сердце, в которое незаметно прокрался микроинфаркт. Но степень жуткости хмурого лица Саске с «приклеенной» на него фальшивкой поклонницы оценить не могли. Митинг постановил, что это пришествие мессии всем истинно правоверным поклонницам и нужно брать быка за рога, а ещё лучше – объект обожания под белы рученьки. Вот тут-то склока и началась.
Рученек у мессии было только две, а девушек, желающих за них подержаться, явно больше. Поэтому самые смелые, не стесняясь, держались за ноженьки, за бочка и прочие выдающиеся части тела. Тем же, на кого кожно-одёжного покрова не хватило, пришлось тихонько поплакать в сторонке. И этим, засунув вопли совести в тёмный чулан, нагло пользовался Сай. Утешать «сироток» было просто – ведь утешитель был так похож на того, о ком девицы лили слёзы. Первой жертвой стала та самая вконец окосевшая особа. Но и у остальных, оказывается, со зрением не всё было хорошо.
В общем, пока Учиха понял, что с улыбкой он переборщил и работать надо индивидуально (иначе не он бюстгальтеров наснимает, а его самого растащат на лоскутки), Сай хорошо продвинулся и набрал не одно очко (Наруто, увидев это, долго думал: считать каждый лифчик за один балл или за два и уделять ли внимание размерам, вроде как три размера А равны одному С? Но, взглянув на стоически-депрессивное лицо Сакуры, тихонько сидящей в углу в обнимку с пузырьком валерьянки, решил, что суд будет честным. Ну, разве что если принесут размер Д-Е, вот тогда…)
Итог наступил где-то через час, когда все девушки оказались взвинчены настолько, что были готовы либо выйти замуж за объект своего желания (нового или старого) прямо здесь, и пусть бармен сбегает за регистратором, либо убить его, чтобы больше никому не достался. Наруто, потерявшись в диком количестве белья, тихо матерился под столом, через каждые несколько минут призывая Сакуру в помощницы. Та стоически пила валерьянку, зажёвывая её веточкой укропа. Не чокаясь.
- Ну что там? – прошипел Учиха под стол, морщась от того, что сразу две барышни, сидящие по обе стороны, положили ему руки на коленки и начали потихоньку сдвигать ладони вверх. Сейчас он пожалел, что во время обучения у Орочимару так и не научился втягивать в себя некоторые органы.
Наруто чертыхнулся и, плюнув на справедливость, признался:
- Они перепутались. Считайте по головам, даттебайо. Вернее будет.
Сай, сидящий напротив врага, в окружении почти такого же количества девиц, на секунду нырнул под стол:
- Удзумаки, даттебайо, у них на лбу последний, с кем они зажигали в туалете, не высвечивается.
Наруто виновато плечами.
- На лифчиках тоже не высвечивается, чьи руки его стаскивали с хозяйки. Если бы вы их хоть по одному несли, а то вбегают сразу оба и кидают сразу по несколько…
Саске, мужественно терпящий приставания двух охотниц за его тельцем сразу, сжал зубы и, кивнув Саю на дверь в подсобку, встал. Девицы скатились с него, как с гуся вода.
Сай, стараясь придать лицу безразличное выражение, пошёл следом.
- Увы, опыт провален, - Учиха зашёл сразу в лоб. – Конечно, победить меня ты не смог, но вопрос не в этом. Если мы сейчас просто встанем и уйдём, нас будут преследовать ещё очень долго.
Художник улыбнулся. Он, в отличие от Саске, точно знал, что количество принесённых им трофеев было ровно таким, чтобы не проиграть – его выручила дочь хозяина заведения, пожертвовавшая своим гардеробом в обмен на портрет, который тот пообещал не только нарисовать, но и представить на своей следующей выставке. Бедняжка ведь не знала, что у него, как у Пикассо, начался голубой период…
- Сам продул, а теперь не знаешь, как смыться? Как ты обычно это делаешь. Через клозет. Скатертью дорога.
В глазах Учихи полыхнул Шаринган.
- Лучше придумай другой способ. Ты это затеял, тебе это и расхлёбывать.
Сай на секунду задумался. Книга говорила, что когда мужчина бросает женщину, простить его могут лишь в одном случае. Правда, он сильно сомневался, что это понравится его оппоненту. А впрочем, если это так, то тем лучше!
- Есть метод. Отстанут гарантированно, причём надолго. Но ты должен будешь мне подыграть.
Саске улыбнулся.
- Ты не так бесполезен, как кажешься.
Они вышли из чулана и прошли на середину зала.
Сай, повернувшись с Саске лицом, неожиданно обнял его и прижал к себе и уткнулся ему носом в плечо, положив при этом руки на попу.
- Ты труп, - прошипел ему Учиха на ухо, пальцами уже выщёлкивая катану из ножен.
- Молчи и не выпендривайся, герой-любовник, - так же злобно ответил ему художник.
Он поднял лицо к лицу «вражины», нежно заглянул в его глаза и громогласно прошептал в сторону замершей от удивления толпы:
- Я так рад, что мы, наконец, помирились, дорогой. Никакие женщины не могут заменить тебя. Ни в постели, ни в жизни.
Челюсть Саске не упала только потому, что Сай вовремя подпёр её плечом.
- Чего застыл? Подыгрывай! – прошипел он, стискивая оппонента так, что у того рёбра затрещали.
- Каким образом?
В голове Учихи нарисовалась страшная картина: он целует парня в губы. По настоящему, без дураков. Героя сразу потянуло в туалет – не совершать очередной подвиг, а повидаться с белым другом.
- Скажи, что тоже скучал по мне. Что женщины меркнут передо мной. Блин, включи мозги, идиот! Что говорят девушке, по которой соскучились?
Саске скривился в улыбке и тихонько прошептал:
- Какое счастье, что роль девушки ты определил себе сам. Это правильно, дорогая. Я всегда это знал, - и, чуть поморщившись из-за сенбона, невесть откуда взявшегося в руке художника и вонзившегося ему в пятую точку, громогласно ответил: - Женщины не могут понять, что такое настоящая мужская любовь, основанная на дружбе и понимании. Только ты понимаешь меня. Хорошо, что мы снова вместе.
«Хорошо, что я не луноход-один», - думал про себя Сай, пытаясь изобразить на лице доверчивое обожание.
«Хорошо, что я не буду танцевать стриптиз», - думал Саске, пытаясь изобразить на лице хоть что-то, что скрыло бы жажду убийства.
«Плохо, - рыдали поклонницы, - плохо! Очень плохо! Отвратительно, что мы не взяли фотоаппарат и не можем заснять ТАКОЕ! Два самых красивых парня деревни помирились! Обалдеть! Как они круто смотрятся вдвоём! Просто созданы друг для друга. Надо будет рассказать всем завтра, как моё участие помогло им понять, что они должны быть вместе. Всегда!»
Сакура и Наруто, удивлённо переглядываясь, наблюдали за этой сценой, мешая в коктейль тинктуры пустырника, боярышника и валерьянку в таблетках (настойку Сакура уже выпила), украшая бокалы дольками чеснока и огурцами. Харуно сказала, что это необходимо для полноты эффекта – только так он сможет уберечься от голубых мыслей, глядя на эту пару. Только поняв, для чего мужчине попа на самом деле, он будет спасён. Так что пей, Наруто, не сопротивляйся. До дна.
Когда девушки разошлись, а Удзумаки убежал прощаться с яойными мыслями, Сакура подошла к художнику, спокойно вернувшемуся за стол и продолжившему уплетать шашлык.
- Скажи, а по-другому нельзя было? – спросила она его. – Конечно, ваши с Учихой ссоры всех уже достали, но когда я попросила тебя немножко измениться, чтобы лучше понять его, ты, наверное, не так меня понял…
Он пожал плечами и невозмутимо ответил:
- Ты сказала, что небольшие изменения всегда идут на пользу. Смотри, как всё хорошо получилось – поклонницы ушли, и надолго. Мы теперь не рычим друг на друга – мы же пара. А Учихе вообще одна польза – ему наконец-то можно будет хоть немного вздохнуть свободнее. Наверное, мне стоит ещё немного измениться, раз так хорошо пошло.
Сакура в ужасе взялась руками за голову. Представлять, что может натворить Сай, если решит двигаться дальше в том же направлении, было страшно: устрашающе огромная гора лифчиков из-под стола взывала к милосердию.
- Не надо. Умоляю! Ради меня. Ради команды, оставь всё как есть. Пусть ты стал язвительным, но зато говоришь всегда правду. Это лучше, чем прежняя фальшь или безразличие. Таким и оставайся. Хорошо?
Сай, глядя на потемневшие от волнения глаза Харуно и её искусанные до темноты губы, кивнул.
- Раз ты просишь, конечно.
…
- Помню, - Сакура отпустила ворот его больничной пижамы и отступила на шаг. – Но знаешь, всё-таки полегче на поворотах. А то ещё одна клизма тебе гарантирована. Я не Ино, ромашковый отвар не пропишу. Только скипидар. Концентрированный, естественно.
Сай побледнел и, зная бульдожью хватку напарницы, кивнул.
- Так что там со сменой пола? Зачем вдруг? – вернулся к предыдущей теме он.
Харуно скривилась.
- Затем же, зачем и тебе понадобилось заголубеть.
Сай хмыкнул, вспомнив обстоятельства этого действия и тем самым напомнив Сакуре одного их общего знакомого.
- Саске?
- Он самый.
Пока их отношения с ним только-только начинались, возвращать Учиху под влияние армии его поклонниц не хотелось. Шутка про Сакуру-мальчика могла ненадолго отсрочить приговор.
- Значит, этот придурок всё-таки не зря на тебя пялился? – улыбнулся Сай.
Снова вспомнив о последствиях своих танцев и о том, что у слова «пялить» есть два значения, девушка слегка покраснела.
- Не зря.
- Рад за вас. Я всегда говорил ему, что лучший вариант, который ему подходит, всё время был у него под носом.
Они вышли из туалета, и Сакура, подкатив стоящее поблизости кресло-каталку, почти силой усадила художника туда.
- Правда?
- Ты же знаешь, я никогда не лгу. Во всяком случае, своей команде.
Сакура улыбнулась.
- Знаешь, Сай, а хорошо, что ты так и не изменился. Может, и вправду принести тебе картон?

Проду писать?

Проду поскрей!

Всем привет!)) эмм... Я тут новенькая..) мне очень понравился этот форум*) я недавно написала фанфик, хотела выложить сюда. Если вы не против?! Оцените плиз, и напишите свое мнение! Только это мой первый фанф так что не судите строго

Йа##

мне понравился твой фанфик