Название:Могу ли я что-то изменить?
Разместила:Иришка Анимешка
Пейринг:Ичиго/Орихиме
Часть 1
Кого я обманываю, ничего у меня не получится. Я не могу…. Почему? Почему Ичиго так легко завладел этой техникой, и Садо, он стал намного сильнее... Даже Исида 3 раза заново овладевал своим луком. А я? Я…. Я….
В этот момент я упала на колени и по щеке прокатилась слеза… Тогда подбежала Рукия, она подумала что очень сильно меня ударила:
- Иноуэ ты как? Очень больно? Прости…
- Нет, нет, - я пыталась вытереть слезы, но они капали и капали…, - Нет, я просто... я не...я….Почему я так слаба?
Тогда я обняла Рукию так сильно, что у меня заболели руки. Она тоже меня обняла…
Затем мы пошли домой, поблагодарив Урохару, за место для тренировок. Я попрощалась и с Рукией и по-шла своей дорогой. Какая я дура, я даже не могу защититься от самого легкого удара, я могу только … я могу только … думать … представлять…. Представлять себе любовь и цветочки, могу представить счастливое будущее, где я улыбаюсь и обнимаю…
В этот момент я остановилась, вспомнив его лицо, его руки, его всегда нахмуренные брови,…неужели он родился такой смешной. Я улыбнулась. Я опять и опять вспоминаю ту ночь…ту ужасную убивающую боль.… Потом я вспомнила тот день, ту схватку, тот взгляд, его взгляд, его прикосновение. Он зажал мою руку в своей,…неужели он понимает мои чувства…или я просто дура…
Я пошла дальше. Все еще думая об этом, я пришла домой. Он был прибран, я все-таки нашла время, что б убраться. Ну вот. Теперь мне делать и опять, нависнут эти мысли, и мне будет больно… Я…Я…
Я закрыла глаза. Вот опять, слезы, и боль, и воспоминания. Я присела перед фотографией брата и моли-лась, молилась… я молилась всю ночь, потому что это было единственным средством от боли, но все равно голос моих молитв был ничто по сравнению с голосом рыжеволосого парня…
Под утро я все же смогла заснуть, прямо перед моим любимым братиком. Он улыбался мне, и он… Он улы-бался мне всегда. Сколько я помню, он смотрел на меня добрым и понимающим взглядом. Даже когда я поругала его за заколки, даже когда я пришла с ужасной стрижкой, которую мне сделали одноклассницы, из-за цвета моих волос, даже когда я получала двойку… он всегда улыбался, но его не стало, он бы дал мне совет, он бы понял меня и погладил по голове, как он делал всегда, когда я хотела, чтоб он меня поругал, или наказал. Даже на морозе, когда я до посинения моих пальчиков, лепила кроликов, даже тогда он улыбался. И вот его не стало, и я теперь не знаю, что мне делать. Я только плачу и убиваюсь. И никто не даст мне совета.… И не принесет мне перчаток, что б мне не так холодно было лепить этих зайчиков. И не погладит по голове, когда я поругаю его за то, что он слишком добрый. И никто не посмотрит на меня так, как смотрел он…
Я проснулась от звонка и сразу же побежала за телефоном. Там звучал довольно знакомый голос.
- Не Татсуки я не заболела… Нос забит?...мм… просто в комнате какой-то ужасный запах, поэтому я дышу ртом. Завтра я приду. Пока.
Я повесила трубку и осмотрелась. Вроде все как было вчера вечером, но что-то не так. Осмотревшись, я увидела одеяло, кто-то укрыл меня ночью. Кто-то пришел ко мне. Неужели это был ты…, братик? Неу-жели ты услышал мои молитвы? На часах показывало 2 часа дня. Я так долго спала?
Я привела себя в порядок и вышла из дома. Все-таки нельзя было, что б кто-нибудь увидел мои покрас-невшие от слез глаза, или заметил мой забитый нос.
Не успела я выйти, как меня обласкал теплый поток ветра, и солнышко грело, у деревьев даже маленькая веточка не пошатнулась. Я пошла в город, просто, бесцельно я гуляла по улицам, пытаясь вспомнить, кому я давала ключи от дома. Кто же меня укрыл? Я прошла около кафешки, там сидел Ичиго с друзьями. Нет, я не зашла внутрь, я отвернулась и быстрым шагом устремилась проч. Я…Я не могу смотреть ему в глаза. Я…Я не могу видеть его глаза. Это слишком больно.
Прошло какое-то время, я сидела на скамейке около реки. Да, да... теперь я вспоминаю…кто-то, открыл дверь ключом. Это.…Это был парень. Он был довольно высоким. Это был Ичиго? …Нет, нет, я так не думаю. И снова… снова боль. Откуда она? Почему мое сердце сжимается от боли? Вчера…кто-то укрыл меня, кто-то позаботился обо мне, кто-то, я не знаю, кто это был, но я знаю,…это точно был не Ичи-го,…хотя…нет, это точно был не Ичиго. Может, я это говорю,…потому что…я не хочу, что б это был он?
Я купила булочку в ближайшем ларьке и села на ту же скамейку. Все-таки я люблю наслаждаться пейза-жами. Особенно в одиночку. Это тоже как-то скрывает боль. Хоть чуточку, малую капельку, пейзажи закрывают боль своей красотой.
Я сидела и думала о жизни, уплетая очень вкусную булочку.
- Я слышал, что вы вчера с Рукией занимались у Урохары.
- Ичиго? – я проглотила комок булочки, не дожевав его, он застрял у меня в горле, и я пыталась откаш-ляться.
Ичиго ударил меня по спине, и комок прошел сам собой. Я посмотрела на него. Он улыбнулся мне.
- Извини, я тебя напугал, - он виновато почесал затылок, - Ну ты как? Зачем вы вчера шли заниматься.
- Ру…ру…, - когда мы остаемся наедине, я смущаюсь, боюсь что-то говорить, на щеках появляется румянец. Это началось после той истории с заключением, с арранкарами, - Рукия сказала, что я могу стать сильнее и уговорила меня позаниматься чуточку. Но это было всего-то пустой тратой времени, - я старалась не смотреть ему в глаза и скрыть свои.
- Понятно, сегодня очень красиво, хотя облачно, - Ичиго повернулся лицом к реке и начал вглядываться вдаль, как будто искал что-то.
Я посмотрела на него. Он был так красив. Как всегда хмурые брови, глаза смотрят куда-то вдаль, но он улыбается,…я вижу его улыбку, даже сквозь все резкие очертания лица. Я вижу, как он умен, как он храбр. Я вижу его печаль, его радость, всю его жизнь, я вижу всего в одном взгляде. Я не просто смотрела на него как первоклассница на своего идола, я любовалась им, я запоминала каждую секунду, проведенную с ним. Меня опять обласкал теплый ветерок, но я не обратила на него внимания, мне было не до него. Затем поток ветра как будто разозлился на меня, и подул уже сильнее, и сорвал шапку с моей головы.
- Нет! - я побежала за шапкой, она была мне дорога, мой брат говорил, что в этой шапке я похожа на маму.
А ветер уносил ее все дальше и дальше. Я бежала за ней все дальше и дальше, и не заметила, как Ичиго побежал за мной. И вот она остановилась. Я присела, что б взять шапку, Ичиго тоже присел, в одно мгновенье его рука оказалась на моей…
Теплый поток ветра бегал по городу в поисках людей, которым нужна любовь. С деревьев падали желтые листья. Солнышко выходило все реже, и было видно все хуже и хуже. Но ветерок все еще был теплый. Спа-сибо тебе…
Часть 2
Теплый ветерок пронесся по городу, в поисках новых жертв. Одной из них оказалась я.
Его рука оказалась на моей, я даже не успела ничего понять. Я медленно перевела взгляд с наших рук, на его лицо, он смотрел на меня. На моих щеках появился румянец, и я опустила мой взгляд. Не убирая рук, мы медленно поднялись. Я чувствовала его взгляд на моих глазах, на моих губах. Он еще держал мою руку в своей. Он очень сильно зжал мою руку. Он такой сильный, такой уверенный, такой… я… я…
Дальше все произошло так быстро…я ничего не… он… Ичиго…
Теплый ветерок подул мне в спину, как будто говоря:
«Подойди ближе…»
Я на полшага приблизилась к нему, но этого было достаточно, что б мы оказались совсем близко друг к другу. Своей свободной рукой он прикоснулся к моему подбородку и поднял мою голову вверх. Я смотрела ему в глаза. Он понимает мои чувства! Он… он знает…
Мы подошли ближе друг к другу. Мы встали почти в плотную. Наши губы сближались, наши глаза за-крывались, наши сердца бились все чаще…
И вот… Я слышу всплеск волн, я чувствую дуновение ветерка, я слышу шатание веточек на самом дальнем дереве в парке. Гул машин прекратился, люди перестали ходить вокруг нас. Ветерок становился все теплее и теплее. Боль утихала. Ее вообще не стало. Она исчезла! Она исчезла в его поцелуе. В его теплом поцелуе…
Шелест листов самого дальнего дерева в парке начал пропадать, машины начали гудеть, люди появились из неоткуда и продолжали ходить вокруг нас, не замечая… маленького чуда… чуда, которое больше никогда не даст мне покоя. Дальше я помню только румянец, помню улыбку, помню шутки, помню его доб-рый взгляд.
Прошло какое-то время. Он проводил меня до дома. Я помню его последние слова.
- Спасибо Иноуэ, спасибо тебе.
Он отвернулся и ушел. За что? За что спасибо? Почему он стал таким…? Почему он пришел ко мне? По-чему он меня…
От следующего слова, мое сердце начало биться с бешеной скоростью. Я не хотела об этом думать… я хотела забыть этот…поцелуй! Ичиго! Зачем ты причинил мне эту боль? Зачем ты дал мне надежду! Что б потом отобрать ее? Ичиго…
Я пришла домой, бросила пакет с едой на стол, и подбежала к фотографии брата.
- Братик! Братик! Что мне делать! Скажи! Я не могу так больше! Эта боль! Она стала в 10 раз сильнее…
Я вышла на балкон. И снова слеза. В последнее время я много плачу.
Солнце лениво закатывалось, зная, что завтра ему снова придется подняться. И оно не понимало, зачем садиться, если завтра оно поднимется вновь…
Но я знала.… Почему? Если бы я была солнышком, я бы не знала ни боли, ни любви.
Если бы я была дождем, соединяющим небо и землю… могла бы я соединить две души?
Теплый ветерок попытался обласкать меня вновь, но я крикнула ему:
«Нет! Зачем! Мне не надо было этого! Мне хватало прошлой боли. Мне хватало прошлых мучений! Зачем ты это сделал!»
Мне показалось, что поток ветра устремился в другую сторону. Я зашла в дом, и, облокотившись о стенку, я опустилась на корточки. Я закрыла глаза руками, что б закрыть мое лицо от всего мира.
Его руки, его глаза, его губы, все это я вспоминаю с… улыбкой на лице. Почему? Почему я улыбаюсь? Мне нравится об этом вспоминать… мне хочется об этом вспоминать…боль? Она совсем исчезла. При одном воспоминание об этом дне…боль превращается в пепел.
Стук в дверь. Я вытерла слезу и подбежала к двери. На моем лице была улыбка, мне было хорошо,… мне было хорошо, когда я вспоминала Ичиго,… поцелуй. Я открыла дверь. Там стояла Рукия.
- Ну что? Пойдем сегодня к Урохаре?
- Сегодня, нет, я сегодня не хочу, - я улыбалась.
- Ты сегодня очень…мм… счастливая. Почему?
- Просто кое-что случилось.
Я пригласила Рукию попить чаю. Она согласилась. Мы поболтали о том, о сем.…И как-то случилось, что мы начали говорить об Ичиго. Мое сердце забилось чаще. Но… моя улыбка, опять пропала. Я хотела улы-баться, я хотела смеяться, но…у меня не получалось.
- Что-то случилось?
- Нет!! Все хорошо!! – я заметила, что забыла закрыть дверь балкона, - о нет.
И снова поток теплого ветерка залетел в комнату. И снова ветерок, и снова он что-то шепчет мне. Но я не могу это разобрать, Рукия пытается меня допросить, что же все-таки случилось сегодня. Этот шум, эти воспоминания, снова боль и Рукия говорит. И все становится не понятным, все расплывается. Первой моей мыслью было, что это сон, и сейчас все закончится, и поцелуй… и Ичиго, все пропадет, даже моя улыбка…
- ОН МЕНЯ ПОЦЕЛОАЛ!!- я не хотела, что б все пропало, даже если это сон, лучше я буду спать вечность, чем позволю ему закончиться, поэтому я крикнула изо всей силы.
- Поцеловал…, -лицо Рукии мигом изменилось.
Я все-таки поняла, чего от меня хотел ветерок.
- Да, и сейчас, я пойду к нему.
Я встала, с полной уверенностью. Рукия молчала и смотрела в пол.
Но…что-то меня остановило, что-то ударило меня, и я упала. Я была парализована. Рукия встала, и превратилась в Синигами. Она убила того пустого. А я…я помню только крики, после того как закрылись мои глаза…
Часть 3.
Я очнулась в больнице. Мое тело все еще не двигалось. Ко мне зашла медсестра и сказала, что моему телу потребуется время, что б функционировать, как раньше. Когда она ушла, я начала что-то вспоминать. Но почему мы не почувствовали Пустого? Я не почувствовала, потому что мои мысли были устремлены в сторону Ичиго. Но Рукия? Она ведь чувствует их за несколько десятков метров. Что-то с ней тогда случилось,…когда я сказала что Ичиго меня…стоп!! Я это ей сказала?? Зачем? Когда?
- Орихиме? Привет! Как ты?
- Татсуки! Как хорошо, что ты зашла!
- Что случилось? Почему ты в больнице? Ты же вчера обещала прийти в школу!
- Я точно не помню что случилось! – я улыбнулась.
Затем мы поговорили о школе, о ребятах. Потом Татсуки позвонила мама и сказала, что ей надо домой. Мы попрощались и она ушла. Я думала: «Вот бы сейчас влетел бы ветерок, и сказал что делать. Но тут все окна закрыты». Я лежала и думала, что мне делать, затем я вспомнила, что могу вылечиться. Но мне показалось, что это будет не правильно лечить себя своими способностями.
Нет! Я должна сама вылечиться. Я попробовала пошевелить пальцами. Но ничего не получалось, я не останавливалась, целый день, я только пыталась пошевелиться. За целый день, я уже шевелила всеми пальцами правой руки и одним пальцем левой. Да, это мало, но хоть что-то, подбадривала я себя. На следующий день шевелиться было гораздо легче. Но я никому не говорила, что я пытаюсь вылечиться сама. Все кто заходил, все медсестры, которые кормили меня, которые ухаживали за мной. Никто и не подозревал, что к концу второго дня в больнице я уже буду шевелить полностью двумя руками, и несколькими пальцами на ногах. На третий день я решила, что вылечусь полностью, но все мои планы были обрушены. Ко мне пришла Рукия…
- Иноуэ…я…Ичиго…он
- Что случилось? - спросила я навивным голосом.
- Вчера, к нам поступил сигнал вызова, на Общество душ напали, около 10 меносов. Мы конечно, то есть, я, Ичиго, Исида, и Чад, конечно помогли Обществу Душ справиться с меносами. Но когда мы вернулись в реальный мир, на нас напали 6 арранкар, и одним из них был Улькиорра…
От одного его имени, меня бросало в дрожь, я не могла себе представить, что случилось с Ичиго, если он дрался с Улькиоррой, а он бы дрался с ним, потому что Ичиго всегда брал на себя сильнейших врагов.
- Но… Он не дрался, он стоял в стороне и смотрел, как дерутся его товарищи, Ичиго дрался с 5 номером, Я с седьмым, Исида взял на себя восьмого, Чад десятого, и к счастью, Ренджи присоединился к нам. Он помог перевести Ичиго. Ренджи дрался с шестым номером. У… у Ичиго было много ран, все-таки, убить одному где-то 3-4 Меноса, ему составило большого труда. Один Менос использовал серо, и попал в Ичиго. И когда он начал сражаться с Арранкарами, он попробовал использовать Пустого внутри себя, но… Пустой оказался сильнее… и он начал поглощать Ичиго. Затем откуда не возьмись, появились какие-то люди, один из них дня 2 учился в нашем классе. Они сорвали с Ичиго маску, и… один из них пытался вылечить Ичиго…но он не смог…нам тогда так тебя не хватало Иноуэ, - она сделала глубокий вдох, и весь рассказ она смотрела в пол, - Они назвали себя Вайзердами, Синигами, надевшие маски пустых. Как я уже сказала, пока один из них пытался вылечить Ичиго, другие сражались против Арранкар, они взяли на себя и наших противников, без их помощи мы просто погибли бы. Да…нам разрешили пользоваться всей нашей силой, но это нам не помогло,… они были сильнее, и главное мы не знаем … почему…
Затем, по приказу Улькиорра, все Арранкары вернулись в Буэнос-Лочес. А Вайзард, который лечил Ичиго, сказал, что его надо отдать, 4 отряду…и…Ичиго становиться все хуже и хуже. Полковник 4 отряда, сказала, что все что они могли, они сделали, теперь все зависит от Ичиго.…Если он…не победит Пустого внутри себя раз десятый, то он может и умере…
Не дослушав последнего слова, я закрыла глаза, и попросила Рукию оставить меня одну… она отвернулась и невольно ушла, сказав, что еще придет…
Я…Господи!!! Что это? Почему это случилось со мной!!! Я хотела выплеснуть мою злобу на всех, и одновременно пыталась всех защитить!!! Я одновременно была зла на судьбу, и одновременно пыталась попросить у нее прощения, если я что-то сделала не так…Я…Я пыталась пошевелить ногами, поднимала их руками, кричала на всю палату: «Ну давайте!! Мне надо успеть к нему!!! Мне надо успеть к Ичиго!»
На мои щеки все капали, и капали слезы. Мне хотелось кричать…мне хотелось кричать, пока мое горло не покраснеет, до крови…мне хотелось кричать, пока мой голос не исчезнет из этого мира, мне хотелось кричать, пока…Ичиго не услышит меня…
Поняв, что я не смогу так шевелить ногами я их отпустила…и ...и начала убиваться. Я кричала на всю палату,… я мучилась так, будто меня сжигали заживо,… я плакала, так будто, на моих глазах умирали мои родные, а я ничего не могла сделать,…и это было правдой,…умирал Ичиго.…Он умирал, будто на моих глазах. Как только я их закрывала, я видела его, я видела его лежащего в палате, и я видела как жизнь покидает его…Поэтому я их не закрывала…
Ко мне никто не заходил, потому что Рукия попросила, что б все оставили меня, она им сказала, что мне будет больно после ее визита, и только если мне станет совсем плохо, я буду терять сознание, или что-нибудь в этом роде, только тогда им надо будет позвать врача.
Но сама она не ушла…Она оставила дверь приоткрытой, и смотрела на меня, и понимала, что я просто без него не смогу…
Я пыталась встать и побежать к нему, но я не могла пошевелиться, мое тело снова мне отказало, только руки меня слушались, и зря…
Я закрывала лицо руками, я рвала на себе волосы, я причиняла себе ужасную боль, но… боль внутри меня была в тысячи раз сильнее…
Все дошло до того что и руки мне отказали, и я постепенно начала понимать, что скоро и мое сознание покинет меня…Я хотела жить только ради одного, что бы вылечить Ичиго, только для этого я готова была жить…
Опять слезы… моя подушка полностью промокла,…я вспотела, я только могла тои делать, что качать головой в разные стороны, пока…она не закружилась, я закрыла глаза, но там был Ичиго, и…он умирал.… Нет, я не должна закрывать глаз, я их снова открывала, но веки тяжелели, и мне было больно их держать…
И вот… крик: «Врача!», голос Рукии, стук каблуков и туфель, какая-то паника вокруг меня,…меня куда-то увозят…и опять Ичиго…ему плохо…я должна ему помочь!! Закрыв, глаза я все еще кричала, … я кричала от боли, … я кричала от страха, … я кричала для жизни, потому что, больше ничего не сохраняло мою жизнь…
Затем…я прекратила кричать, Ичиго пропал в темноте, я слышала стук сердца, очень уверенный стук..., но он тоже начал пропадать. А потом, лес, река, деревья, птицы, животные, мир... Все…это все, что было в моей голове тогда…только мир…, последними моими словами было: «Прости Куросаки-кун...»
Часть 4.
- Ее состояние улучшается, скоро она будет как новенькая…, - это было первым, что я услышала.
Глаза не открывались, будто их приклеили. На губах было такое же ощущение. Ко мне заходили и выходили люди. Но… как странно, ни каблуков, ни стука туфель, почему? Только иногда слышался удар пятки о паркет. Затем я опять уснула. Проснувшись, я первым делом открыла глаза…
Уютная комната, и правда внизу паркет, ни тебе капельницы, ни белых стен, и вот надо мной окошко. Я лежала и любовалась синим, почти безоблачным небом, зелеными деревьями…синим…зел¬енными…
Чего? О… Господи. Я в Обществе Душ!! В первый же момент я вскочила на ноги, выбежала из комнаты и бежала изо всех сил, которых оставалось уже совсем чуточку…. Я бежала, пока ноги не онемели, пока дыхание не участилось, пока не закружилась голова…
И…я рухнулась без сознания,…рухнула прямо на паркет, перед балконом, выходившим в сад…
Нет... нет!!! Опять!! Я же не так далеко, я почти у цели, я почти…я почти…Ичиго!!!
Через несколько минут, я очнулась, но были такие же ощущения как, в первый раз… Я чувствовала чьи-то сильные руки на моем правом плече и чуть выше коленки.…Это был парень.…Это Ичиго? Нет,…парень был намного выше, руки были больше,…нет, это не он…. Я спустила мою левую руку с его плеча, до которого я ели доставала.
Через несколько шагов, я услышала голос Рукии, Исиды, Ренджи и Чада. Он положил меня на кровать, с которой я встала где-то полчаса назад. Она уже успела высохнуть от слез, которые я лила, всю ночь. Ребята никуда не ушли… Они сели рядом со мной, и тихим голосом начали обсуждать мое здоровье…
- Что говорит капитан?
- Тяжелое состояние, но она вылечится…в отличие от…
- Тихо Ренджи, не говори так!
- А что? Я передаю слова капитана, она сказала, что они нуждаются друг в друге как в воздухе…
От этого выражения у меня пересохло в горле.… В тот же миг я открыла глаза, вскочила с постели, вылетела из комнаты, и побежала… Рукия и все остальные, в это время закрыли глаза, но когда они увидели что я выбегаю из комнаты, они бросились за мной…
Но мне было все равно, мне было все равно, потеряю ли я сознание еще раз, мне было все равно опасно ли это для моего здоровья, мне было все равно, что кричали мне в тот момент мои друзья, мне было все равно сколько я продержусь в таком беге, что даже Исида за мной не успевал. Я знала, если я опять лишусь сознания, я снова, брошусь к Ичиго, зная, что я снова могу потерять сознание, я буду повторять это снова и снова, пока не добегу до него…
И вот снова, пульс учащается, дыхание укорачивается, ноги слабеют, глаза закрываются, и…боль… боль появляется, боль, что я не смогу ему помочь, когда он нуждается во мне как в воздухе… боль, что я оставлю его умирать, только для того что бы мне жить дальше, боль, что после его смерти, не будет и моей жизни…
Нет… я должна бежать, мой бег ставший совсем зябким, скоро ускорился, пульс…пульс перестал учащаться, ноги стали сильнее… И цель становилась все ближе…
Что? Что такое? Ноги остановились, сами собой, они остановились… около комнаты…комнаты, в которую я зайду…и…буду плакать, буду рыдать и…потеряю сознание…из-за боли, из-за страха…из-за любви…
Часть 5.
Да, он лежал там, это он…что со мной? Я же рада его видеть, я же…
Я очнулась из-за сильного толчка двери, и снова Ренджи, Рукия, Исида и Чад…
- Отпустите меня, - сказал я твердым голосом, даже не успев открыть глаза.
- Но…
- Отпустите меня, - сказала я еще тверже, и уже смотря прямо в глаза Чада…
Ребята переглянулись, посмотрели сначала на Рукию, затем на Чада, опустившего глаза.
Еще немного постояв, ребята все еще не решались оставить меня в таком состоянии, но…они хотели помочь Ичиго…
- Отпусти же!! – я крикнула…и потеряла при этом очень много сил и пролила слезу.
Чад понял, он осторожно опустил меня на ноги, которые согнулись с первым же соприкосновением к полу, он постарался удержать мое равновесие, но я ему не дала, показав, что я в состоянии держаться, облокотившись о стенку, я привстала и попросила оставить меня…спустя некоторое время, друзья все же оставили меня. Друзья, которые не отходили от меня ни на шаг за все 3 дня.… Все еще оборачиваясь, они скрывались в темноте коридора…
Я стояла, пока не убедилась в том, что они ушли. Облокотившись о стенку, я зашла в ту комнату, сев, на корточки я вызвала Сунь-о и Айяме. «Двойной щит возврата, отрази…»
***
Прошло где-то 2 часа, я все еще не могла вылечить его, да, это было долго, но рана Ичиго была глубокая, и у меня почти исчерпались все силы.
«Давай же…Ичиго…»
Иногда за дверью слышались постукивание, шепот, прикосновение края уха к двери…
Но мне было все равно. Я решила, даже если мне придется отдать Ичиго все мои силы, даже если я погибну… лучше мне погибнуть так, спасая Ичиго, чем лежа в постели, и зная, что больше я до него не добегу. Да…я готова была умереть за Ичиго, ведь он больше нужен миру, он сильнее, храбрее, умнее…
Ичиго…это Ичиго….Это его рыжие волосы, которых так приятно ласкал ветерок в тот день, это его губы, которые были так теплы, а это его брови, на миг переставшие хмуриться в тот день…
- Просыпайся!! Ичиго!! – я крикнула так громко, что через минуту, шепот, шорохи, всякие неприятные прикосновения к двери, прекратились. Все ушли, поняв, что это мое дело…
Силы уходили, и, понимая, что ничегошеньки не добилась, я пыталась удержать глаза открытыми. Но, исходя из прошлого опыта, я понимала, что это бесполезно. Руки тяжелели. Глаза закрывались. Тело опускалось.
При каждом новом вздохе мне становилось все больнее и больнее…
Все чаще появлялся облик Ичиго,…он что-то говорил мне…нет,…он ругал меня, он кричал на меня…
«Ты только добавила мне дни мучений!!»
«Я пыталась помочь…»
«Ты только усугубила ситуацию!!! Зачем ты это сделала?»
«Я…я не хотела…»
Только добавила дни мучений? И снова слеза… и снова боль, зачем я только встала с постели? … Зачем я только мучилась в больнице? Зачем я рассказала Рукии о поцелуе? Зачем я только…зачем мы поцеловались??
- Не сдавайся…Иноуэ…
«Этот шепот сквозь сон…это…»
Я мигом открыла глаза, и встала, правда это было очень сложно и больно, но раз Ичиго заговорил, раз он хочет, что б я ему помогла, я встану. Я буду сражаться со смертью, и с более сильными врагами, только ради его слов…
- Сунь…Сунь-о, Айяме…Щит трехзвеньев отрази!! – мой голос звучал увереннее, хотя глаза нередко закрывались, и мне было сложно их открыть…но, закрывая глаза, я снова слышала его голос в темноте, и это прибавляло мне сил…
…И вот прошло около получаса, Ичиго становилось все лучше и лучше, я это слышала, его стук сердца, я это видела, легкое шевеление его пальцев, глаз, я это чувствовала…шепот, сквозь толстую стену тишины между нами…
Мне все сложнее открывать глаза, мне все сложнее держаться, мне все сложнее…
- Ичиго прости…
Я закрыла глаза…первый раз за несколько дней,…я закрыла глаза сама…
…Я видела солнце, маленькие облака, синее небо, зеленую травку, рыжие волосы, которые шевелил легкий ветерок,…и…его заботливый взгляд…
Тишина…сквозь эту толстую стену, я слышу мое имя, произносимое, из знакомых уст, вижу, даже с закрытыми глазами, вижу волосы теплого цвета, ласкающие мои руки, чувствую прикосновение к моему правому плечу и к моей правой коленке…
Рука уже спокойно достает до его острых на вид, и мягких на ощупь, волос…
Я открыла глаза…ради того что б убедиться…
Да, это он, это тот кто, произнеся только одну фразу вернул меня к жизни, это тот, кто впадя в кому, лишил меня жизни. Это тоm ради кого я готова была отдать жизнь…
- Иноуэ? ...
- Ичиго прости…
- Спасибо тебе Иноуэ, за то,…просто за то, что ты жива…
Он вытер новую слезу с моей щеки…и прижал меня так, что даже стало больно…но это …это не боль…это скорее счастье…
Я почувствовала движение…движение вперед…движение к новому счастью…

Название: На рассвете.
Автор: Hime.
Жанр: ангст, романтика, эротика (?).
Рейтинг: PG-13.
Пейринг: Ичиго/Орихиме.
Содержание: "Твоё обнажённое тело должно принадлежать тому, кто полюбит твою обнажённую душу" (с) Чарли Чаплин
Предупреждения: да все прилично, вроде бы…
Посвящение: друже Sipher’у, от всей души.
Размер: мини.
Статус: окончен.
Дата написания: 12/VI – 2011 года.
Дисклеймер: Кубо Тайто, а я издеваюсь.
Фэндом: Bleach.
Говорят, что самое темное время суток – за пару часов до рассвета. По крайней мере, для зрячего человека. Ну а слепым…
Слепым нет никакого дела до причудливой игры небесного светила. Дарит ли оно свой свет щедро, или же жадничает, распыляя золотистое сияние между унылых туч – слепому это неведомо; до него доходят лишь жалкие крохи тепла. Кромешная тьма – вечный спутник утратившего зрение.
Ичиго никогда не тешил себя подобными философскими сентенциями. Он всегда пытался видеть в происходящем лишь то, что есть, не путая себя поисками дополнительного смысла. Вот и сейчас, когда судьба в очередной раз повернулась к нему спиной, он пытался не унывать. Несмотря на то, что было отчетливое ощущение необратимости произошедшего.
Новая сила далась небывало страшной ценой – никогда до этого Ичиго не пускал в размен свою привычную полноценность. Но ни капли не жалел об этом, несмотря на то, что даже чудодейственное отрицание Орихиме не могло исправить случившегося. Он снова был в строю, снова мог защищать тех, кого любил – а разве он когда-нибудь требовал от жизни большего?
Но всему приходит конец… Любая сила рано или поздно иссякает. Такая участь постигла и его, несмотря на упорные тренировки. Как песок сквозь пальцы, ушло отточенное до неимоверной остроты чувство и видение чужой реяцу. Он стал обычным и абсолютно слепым человеком. И вскоре в его жизнь пришло одиночество – во всей своей безжалостной и неприглядной полноте.
Дорога в Сейретей была снова закрыта. На этот раз, кажется, бесповоротно. Школьные друзья разъехались во все уголки страны в поисках счастья и лучшей доли. Уехал даже Исида, даже Чад… Ичиго не держал на них зла – наоборот, был рад за них, искренно понимая, что друзья должны, просто обязаны идти вперед. А потом уехала она… Плача, отрывая от сердца любовь к родному городу и такому упрямому, но не менее дорогому Куросаки-куну, Иноуэ так же покинула свой дом.
Даже сейчас, спустя несколько лет, Ичиго помнил тот день как вчерашний. В ушах все еще стоял расстроенный и дрожащий голос Орихиме, но рядом не было ее привычного тепла. Ее присутствие стало для него в какой-то момент невыносимым. И, сорвавшись, он наговорил девушке кучу неприятных слов, буквально оттолкнул от себя, уличив в непозволительной жалости к нему, такому самостоятельному и гордому. А теперь горько сожалел об этом, понимая, что потерял единственного понимающего человека. Ведь никогда, ни на секунду, не присутствовало в ее душе и намека на унизительную жалость – он сам все придумал, не найдя достойных слов, боясь, что она точно когда-нибудь предаст его. И пусть лучше он сам перерубит эти дорогие сердцу узы, чем будет потом подыхать от безысходной тоски и злобы.
С потерей сил что-то внутри оборвалось – он больше не верил людям, хотя стал гораздо лучше чувствовать их. Слепые годы не прошли даром, но душу постигла присущая всем увечным болезнь – озлобленность, подозрительность, недоверие стали его вечными спутниками.
Дни бежали мимо, складываясь в годы. Он сбился со счету, отмечая дни и ночи по привычным звукам родного дома. Он просто знал, что в семь убегают на занятия уже студентки университета Карин и Юзу, а в восемь неспешно, без прежней резвости, на работу уходит отец. Годы не пожалели Куросаки-старшего, прибавив к застаревшим душевным ранам новые. Не обошли лишения времени и Куросаки-младшего. Ичиго не знал, сколько ему лет: двадцать, двадцать пять, тридцать. Ведь у окружавшей его тьмы не было возраста. Он просто знал, что уже не тот мальчик, что когда-то хотел спасти весь мир, что до старости еще очень долго, но в душе уже сломалась та заводная пружинка, что давала ему силы совершать подвиги каждое мгновение.
Он редко выходил из дому, хотя по-прежнему ничего и никого не боялся – ведь никто не ждал его на менявших пестрые наряды улицах. Желание покинуть добровольное затворничество посещало его лишь в особые дни. Например, когда с утра до вечера шел нудный мелкий дождик, и большая часть населения Каракуры предпочитала отогреваться в уютных квартирках за кружками ароматного чая. Ичиго же тянуло на свежий воздух неимоверно.
Пренебрегая белой тростью, он просто шел по прямой до тех пор, пока не упирался в бордюр набережной реки. Постояв там какое-то время, он отправлялся обратно, не обращая внимания на промокшую насквозь одежду. Отросшие до плеч волосы неприятно липли к шее, закрывали вечно хмурящийся лоб, прятали грубые рубцы на месте когда-то живых карих глаз. Ичиго принципиально отказывался носить черные очки или повязку, сочтя нужным отпустить челку подлиннее.
Так текла его жизнь – размеренно, невыносимо утомительно и скучно. День через день он тренировался, не желая окончательно превратиться в тряпку, но уже никакие усилия не могли вернуть ему былого. Раз заграбастав жертву своими отвратительными лапами, тьма вряд ли когда-нибудь отпустит ее. И потому не было ничего удивительного в том, что Ичиго начал подумывать об избавлении себя от опостылевшего существования. Это желание, родившись в одно одинокое пустое утро, стало его постоянным спутником. И не то чтобы смелости не хватало для осуществления задуманного – сознание упорно не желало находить для этого более менее веские причин.
А потом неожиданно вернулась она.
Взволнованная Карин вбежала в его комнату.
- Ичи, Ичи, к тебе гостья! – вздрогнув, Ичиго отложил в сторону книгу, за которой коротал свой бесконечный день. Карин уже успела исчезнуть, а через мгновение он вновь услышал ее шаги и… Не веря слуху, до боли напрягая его, Ичиго все равно отказывался узнавать тот голос, что раздавался все ближе и ближе к его комнате. Пара легких шагов, короткий смешок младшей сестренки, стук закрывающейся двери и тишина, прерываемая лишь его и ее дыханием.
Он сразу понял, как Иноуэ изменилась. Выросла, став еще красивее и интереснее, но не растеряв при этом своей ослепительно доброй души. Ее голос дрожал лишь самую малость, когда она, улыбнувшись, сказала:
- Здравствуй, Куросаки-кун, вот мы и…
- Встретились, - резко перебив, закончил он за нее. Скрывая за грубостью охватившее его волнение, Ичиго резко бросил на стол книгу и неловко встал, безошибочно проходя к дивану и садясь на него.
- Садись, - коротко бросил он, закидывая ногу на ногу и скрещивая руки на груди.
Короткий вздох, снова легкие шаги. Диван прогнулся совсем чуть-чуть – Орихиме села на противоположный край, но Ичиго все равно чувствовал ее тепло. И что-то в его душе будто бы срослось заново, перед этим оборвавшись до конца.
- Ты совсем не изменился, Куросаки-кун, - едва слышно проговорила она. И Ичиго готов был прозакладывать душу дьяволам, уверенный в том, что она нервно сжимает изящные пальцы.
- А ты… - он так и не договорил – дверь распахнулась и в комнату залетел Ишшин, необычайно оживленный и радостный. И Ичиго впервые не ворчал на отца – чувствовал, что и в душе старика что-то сдвинулось с места, где-то с самого краешка начал оттаивать вековечный горестный лед потерь.
- Подумать только, больше пяти лет прошло, - проговорила Иноуэ, все так же улыбаясь. Она вытащила его на прогулку – Ичиго долго упирался, но сейчас, идя с ней под руку, как никогда чувствуя все полноту и красоту жизни, он совсем не жалел о том, что поддался на ее уговоры.
- Сколько тебе сейчас? Я немного сбился со счету, - виновато пожал он плечами. Орихиме рассмеялась, и от этого смеха задорные мурашки пробежали по болезненно напряженному телу Ичиго. Он, как всегда, ожидал удара в спину, а вместо этого лишь тепло, радость и невыносимо-ослепительное счастье. И захотелось взять ее за руку, исследовать хрупкую ладонь от основания кисти до кончиков изящных пальцев, проверить, нет ли на безымянном какого-нибудь непозволительного предмета, ставящего жирную непересекаемую черту между ним и ей. Но он не сделал этого – просто шел рядом, слушая ее голос и думая, что сводить счеты с жизнью еще рановато.
Как же она изменилась, черт бы побрал весь этот мир! Он не спал ночами, воскрешая в сознании тот образ, что хранил столько лет, тот образ, что засел в его памяти с тех дней, когда сила и зрение были ему подвластны. Тогда она было почти девочкой, пусть и невероятно красивой, но все же девочкой – тихой, скромной, хотя и решительной в нужные моменты. А теперь она – Женщина, и лишь с большой буквы. Он чувствовал ее силу и уверенность в себе, и иногда это ощущение становилось невыносимо болезненным, как и понимание того, что ему нечего дать ей. Перед ней готов склонить голову весь мир, а он, никчемный и жалкий, будет в последних рядах тех, кто сможет совершить во имя ее красоты хоть мало-мальски значимый подвиг.
Ичиго знал лишь, что она по-прежнему носит длинные волосы. Шелковистые пряди не раз щекотали его опущенные вдоль тела руки, когда Орихиме заботливо поправляла его взъерошенную ветром челку. В такие моменты он больше всего на свете мечтал коснуться ее лица, пройтись по нему невесомыми прикосновениями, убедиться, что она действительно улыбается – широко и от всей души. Но он не мог позволить себе такой вольности, и потому приходилось верить ей просто так, без всяких на то оснований. И почему-то он верил, отдавая ей свою душу и послав куда подальше недостойные мысли о жалости и снисхождении.
Время снова текло неуловимо быстро. Но Ичиго больше не тяготился своим существованием. Дни были заполнены ей, ее теплом и нежностью, и он буквально оживал в ее присутствии, лишь по ночам позволял всякого рода сомнениям властвовать в его душе. Он просто боялся, что однажды она не придет, и тогда тьма во второй раз поглотит его, и уже не будет причин удерживать жизнь в своем беспомощном теле.
Но она приходила каждый день, заменяя своим появлением восход солнца, и Ичиго облегченно вздыхал украдкой, снова слушая ее ласкающий слух голос. И казалось, что наступила идиллия.
Однажды они гуляли в парке. На улице стояло лето, жаркое, но дождливое. Вчера опять была гроза, и теперь Орихиме заботливо направляла его, не давая наступить в глубокую лужу. Ичиго улыбался, борясь с невыносимым желанием взять ее за руку, но снова сдерживался ценой неимоверных усилий.
Неожиданный инцидент выбил его из уже привычного умиротворения – какие-то парни, заметив его невыгодное положение, начали отпускать в сторону Орихиме шуточки и пошлые намеки. И хотя девушка делала вид, что ничего не слышит, и изо всех сил пыталась как можно скорее увести Ичиго отсюда, он не выдержал.
Привыкнув ориентироваться по звукам, он безошибочно попал одному из наглецов прямо в скулу. Смачный звук падающего тела возвестил о том, что и ежедневные тренировки не прошли даром. Но на этом везение кончилось – следующая попытка удара вывела Ичиго из равновесия, а легкий толчок одного из противников отправил его прямиком на холодную и мокрую землю.
Громко смеясь и потеряв всякий интерес к стоящему на коленях рыжему, парни ушли. Скрипя зубами, чувствуя, как все внутри буквально выгорает от беспомощной злобы, Ичиго начал вставать, унизительно опираясь на руки.
- Куросаки-кун! – не на шутку перепуганная и взволнованная, Иноуэ не отступала ни на шаг.
- Это все из-за меня, прости, пожалуйста… - виновато шептала она, протирая его руки чем-то влажным и приятно пахнущим. Он молчал, обуздывая разыгравшееся бешенство, и меньше всего на свете желал срывать свою злобу на ней.
Они вернулись домой, и лишь силой Ичиго смог отвязаться от почему-то ставших невыносимыми попыток Иноуэ помочь ему привести себя в порядок. Стоя в ванной, он наощупь заливал перекисью разбитые костяшки, наощупь отмывал грязь с ладоней и долго стоял над раковиной, уткнувшись разгоряченным лбом в ледяное зеркало и до боли напрягая давным-давно позабывшие свет глаза. О, если бы только он мог видеть! И не надо ему никакой силы, черт с ней, с силой! Лишь бы видеть, лишь бы знать, с какой стороны ждать удара, куда направить свой кулак. В его жизни не было момента унизительнее произошедшего сегодня в парке. И было глупо винить в случившемся Иноуэ, но какая-то часть души Ичиго, все еще болезненно озлобленная на судьбу, упорно втолковывало ему свою недостойную идею.
Орихиме ждала его на кухне, предусмотрительно приготовив чай и тщательно скрывая за беззаботностью смущение. Ичиго хмуро сидел рядом, слушая и отмечая фальшивые нотки в ее искрящемся радостью голосе. Допив чай, он по привычке пошел к раковине, не желая оставлять после себя грязь, но тут Иноуэ вскочила и попыталась остановить его, уговаривая доверить это дело ей. И тогда Ичиго не выдержал.
- Я сам, - грубо отталкивая ее теплые руки, проговорил он сквозь зубы.
- Но, Куросаки-кун, зачем? Давай лучше я…
- Я же сказал – сам! – и он со злостью кинул чашку на пол. Звон разбитого стекла на миг заполняет тягостную атмосферу. Тихий, испуганный вскрик Иноуэ, его собственный голос, непривычно злой и сдавленный, и, словно в приступе бешенства, неистовый удар кулаком по столу. И ярость взорвалась внутри него, принося преступное облегчение, развязывая язык и мысли.
- Зачем, - неистово кричал он, раз за разом ударяя по столу, - зачем ты вернулась? Зачем? Тебя здесь никто не ждал, я не ждал тебя, черт побери! Ведь все было кончено, разорваны все узы, расставлены все точки над “i” – я здесь, один на один с собой, а вы все – там, в живом и настоящем мире, где нет места прошлому. Так зачем же ты вернулась? Чтобы в очередной раз показать мне, кто я, а кто…
Она метнулась к нему неуловимой гибкой тенью. Проскользнув между мелькающими кулаками, прильнула к бурно вздымающейся груди, обвила его шею дрожащими руками, прижалась близко-близко, забирая на себя всю боль, отчаяние и безысходную злобу.
- Глупый, молчи! – прошептала она, отчаянно стискивая тонкими пальцами его лицо, приподнимаясь на цыпочки и прижимаясь лбом к его лбу. Он замолк, затих, пораженный ее близостью, прохладой кожи, ароматом волос и хрупкостью тела. И руки сами собой легли на ее талию, и тело непроизвольно подалось вперед – к ней, к спасительному теплу и свету.
- Ну что ты говоришь, Ичиго, - горячо шептала она, покорно поддаваясь силе его рук. Скользя пальцами вдоль его скул, она путалась в спутанных рыжих прядях, перебирала их нежно и заботливо, заставляя до беспомощной дрожи вдоль позвоночника забыть его обо всем происходившем до этого мгновения. – Я не могла не вернуться. И я совсем не надеялась на то, что ты ждешь меня…
- Молчи! – выкрикнул он сорвавшимся от волнения голосом. Раз запустив жадные пальцы в шелк ее длинных волос, он уже не находил в себе сил оторваться от их волнующей гладкости. Раз вдохнув волнующий аромат ее кожи, горячей и словно бы пропитанной неземной нежностью, он уже не мог выпустить девушку, не мог не думать о ней, ее тепле и отзывчивости.
Забыв обо всем на свете, он наконец-то отыскал ее чуть подрагивавшие губы – сначала пальцами, изучив их горячие трепещущие очертания, а затем собственными губами, пересохшими от охватившего душу волнения. И она ответила – он понял это по тому, как девушка рванулась навстречу, прижимаясь еще теснее, как сомкнула на его плечах руки, как поддалась его неловкому яростному поцелую, возвращая взамен выбивающую из-под ног землю нежность.
Он целовал ее долго и с упоением, сходя с ума от невыносимого наслаждения, блуждая руками по ее податливому телу, с замиранием сердца ощущая ее ответные ласки. Находя губами ее прикрытые глаз, невольно улыбаясь от щекочущих прикосновений длинных ресниц, он каждый раз вздрагивал, когда ее губы, мягкие и пылающие, касались его лба, а затем спускались вниз, даря живительное тепло безобразным шрамам на месте его глаз. И эта обостренная чувствительность сопровождала каждое его или ее движение. Скользя ладонями по гладкому шелку платья, Ичиго чувствовал ее горячую кожу. Забывшись в этом хмельном угаре, он уже не контролировал своих действий – лишь дикая дрожь пробивала все его существо, когда Иноуэ нетерпеливо стягивала с него ставшую тесной футболку. Не желая останавливать творившееся сумасшествие, Ичиго подхватил ее на руки и рванулся к лестнице, но замер, беспомощно хмурясь.
- Прости… - хрипло выдохнул он, понимая, что находится не в самом выгодном положении. Орихиме лишь рассмеялась – совсем по-новому, так маняще, что он позабыл о своем недостатке и снова потянулся к ее губам. Но она остановила его.
Выскользнув из крепких объятий, схватив его за руки, не переставая смеяться и возбуждать в нем все новые и новые волны невыносимого желания, она повела его вверх, ступенька за ступенькой, к тому, чего оба желали больше всего на свете. И когда за его спиной хлопнула дверь, и Иноуэ вновь прильнула к нему, на этот раз предательски дрожащая и ощутимо взволнованная, он позволил рассудку отступить в тень.
Теперь он знал о ней абсолютно все. Не осталось ни единой, даже самой ничтожной тайны. Она отдалась его рукам без остатка, доверчиво открыв душу и вскрыв бродящие в его душе желания многолетней выдержки.
Ее лицо, губы и волосы были уже немного ему знакомы, но ведь это было не все. И он со сладостным предвкушением продолжил это невыносимое, граничащее с самым настоящим безумством, изучение давно желанного тела. Он не хотел признаваться себе в этом, но от правды было сложно скрыться – Иноуэ волновала его всегда, а сейчас, такая близкая и родная, несмотря на все его капризы, она казалась наградой неба за все пережитое одиночество.
Тесно обтягивающие ее стройные ноги чулки скользили под ладонями гладкой прохладой, переходя в невыносимо горячую кожу бедер. Он поднимался все выше и выше, до стонов стискивая ее тонкую талию и по мере сил помогая ей избавиться от тяжелого шелкового платья. И снова целовал ее – всю, от мучительно припухших губ до сведенных сладостной судорогой пальчиков ног. Сдерживая стоны, она терзала трясущимися руками пряжку его ремня, обвивала длинными ногами его талию и шептала на ухо что-то бессмысленно-радостное.
Упоительное наслаждение становилось все ярче и насыщеннее – ослепительными вспышками мелькало оно перед невидящими глазами Ичиго. И в тот момент, когда Иноуэ выгнулась в его объятиях тугой струной, со стоном становясь его до конца, он готов был продать душу взамен на мимолетное видение ее сверкающих слезами счастья глаз.
А дальше все смешалось в хоровод слитных движений и неистовых поцелуев, неконтролируемых стонов и до боли откровенных признаний. Одно дыхание на двоих – оказалось, что это не фантастика. Ичиго впервые дышал и двигался для кого-то, а не для себя. Все прошлое безвозвратно теряло смысл, настоящее становилось чудесной сказкой, а будущее концентрировалось на ней – той, что плакала в его объятиях, даря свою нежность и ласку, и клялась больше никогда не оставлять его.
Все еще не в силах насытиться её близостью, он входил в податливое тело все глубже, с содроганием ощущая невыносимую сладость ее губ, крепкие до судороги объятия. Мокрые волосы липли ко лбу и с какой-то необъяснимой радостью он чувствовал, как ее пальцы смахивают их в сторону, а затем скользят к плечам и дальше, на сведенную до боли спину, впиваются в мышцы, оставляя на них ноющие следы. Она все сильнее стискивала дрожащие, двигающиеся в такт бешеному ритму, бедра, и от каждого движения его дыхание прерывалось, а сердце билось в груди беспомощной птицей. И с каждым ее стоном, с каждым лихорадочно-горячечным поцелуем за спиной словно вырастали крылья.
В последнем порыве он все-таки сказал то, что должен был. Когда вспышки всех цветов радуги стали монотонно белыми, болезненными, словно раскаленный на солнце белоснежный песок пустыни, он прошептал, хрипя и задыхаясь в волнах накатывающего невыносимого удовольствия: “А я никогда не отпущу тебя!”
Позже, в тягучей таинственной тишине, приходя в себя после всего случившегося, он сказал ей еще очень много слов, которые столько лет томились в ожидании. Но самые главные были произнесены лишь на рассвете – в то утро он впервые почувствовал зарождающееся тепло дня. И на самый краткий, обманчивый и неуловимый, миг ему показалось, что надежда никогда не умирала. Даже в самый непроглядный предрассветный час живет вера в чудо – неотвратимая уверенность в том, что обязательно наступит новый день.
Прижимая к себе задремавшую Иноуэ, Ичиго прошептал, касаясь губами ее виска:
- Пожалуй, стоило потерять зрение, чтобы увидеть настоящую тебя…
Луч солнца проскользнул сквозь шторы, выхватывая из предрассветного сумрака его счастливую улыбку.

Название: "Долгожданное признание"
Автор:  Анечка Неко
Бета: нету
Категория: гет
Пейринг: Ичиго/Орихиме
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, драббл
Саммари: они наконец-то решили признаться...
От автора: мой первый фанфик по Бличу!
В тот вечер лил проливной дождь, гремел гром и небо вспыхивало молниями. На улице было темно, промозгло и неуютно, а домик Орихиме казался уютной коробочкой, полной оранжевого света, последним пристанищем тепла в этом холодном мире. Ичго все смотрел на ее окна, он стоял, скрытый деревом, весь промокший и замерзший, но никак не мог решиться позвонить в дверь.
- Я должен это сделать, - сказал он сам себе. - Я уже неделю прихожу сюда и стою тут, но смелости не хватает. Но сегодня я должен решиться, сейчас или никогда!
Рыжеволосый шинигами собрался с духом и подошел к двери. Странно, он не боялся сражений с огромными Пустыми и сильнейшими шинигами и арранкарами, он даже победил злодея Айзена, а сейчас у него дрожали колени и руки. Ведь именно сейчас он должен был в первый раз в жизни признаться в любви. Парень поднялся на крыльцо и постучал в дверь.
А Орихиме тем временем сидела на полу перед телевизором и утирала слезы. Она смотрела прекрасный романтический фильм "Сумерки", который был очень популярен у современной молодежи. А плакала девушка, потому что тоже была влюблена, она любила Ичиго больше всего на свете, но он не обращал на нее внимания (так ей казалось). Прошел уже месяц после возвращения из Уэко Мундо, они снова ходили в школу, и любовь Орихиме пылала все ярче, но Ичиго почти не разговаривал с ней. Лишь иногда девушка замечала на себе его пристальный взгляд. Поэтому она и тосковала, мечтая, что однажды и у них с Ичиго будет такая же взаимная любовь, как у героев фильма.
И вдруг раздался звонок в дверь. Сердце девушки сжалось в предчувствии. "Это он!" - мысленно воскликнула она. И тут же одернула себя и назвала глупенькой, это же наверно Тацки, просто подружка, а не ее любимый. Потом Орихиме испугалась, что прийти в гости могла Чизуру, девушка недолюбливала ее, потому что та была лесбиянкой, но Орихиме слишком воспитанная и добрая, чтобы в лицо сказать подруге, что она о ней думает. В таких раздумьях девушка открыла дверь... и не поверила своим глазам. Ведь перед ней стоял сам Ичиго! Не может быть!
- Здравствуй, Иноуэ, - сказал Ичиго. С его волос и одежды текли потоки воды.
- Ой, Куросаки-кун, ты промок и можешь заболеть, я сейчас принесу полотенце. - засуетилась Орихиме, но Ичиго удержал ее.
- Это совсем ен важно по сравнению с тем, что я хочу сделать.
Орихиме замерла. ей казалось, что она спит и видит прекрасный сон. А Ичиго все молчал и смотрел на девушку. Сейчас, когда он увидел ее вблизи, она показалась ему еще прекрасней, чем раньше. Роскошные огненно-рыжие волосы, нежное красивое лицо, стройная фигурка (лучше, чем у любой супермодели). "Зачем я пришел, такая красавица не может обратить на меня внимание, у нее наверно уже есть парень" - думал Ичиго. Но он был шинигами и не привык отступать.
- Я уже давно хоетл сказать... что я... люблю тебя, Химе.
- Это сон... - пробормотала Орихиме, она не могла поверить, что ее мечта наконец сбылась.
- Нет, это реальность, - сказал Ичиго. - Я люблю тебя.
- Куросаки-кун... ой, я так смущаюсь... я этого не ожидала.
- Ничего не говори, я рпосто хотел, чтоб ты это знала.
Ичиго развернулся и хотел уйти, но Орихиме схватила его за руку и удержала.
- Стой, Куросаки-кун! Я тоже... люблю... тебя.
Девушка вся залилась краской, она ен омгла поверить, что сказала эти слова и, что самое главное, ее любовь теперь взаимна.
- Не может быть! Я так счастлив! - радостно закричал парень и обнял ее. И сам покраснел, так как никогда раньше прикасался к девушкам. И Химе поккраснела еще сильней, это была ее первая близость с парнем.
- Дорогая, можно я тебя поцелую?
- О да!
И Ичиго поцеловал свою принцессу. Это был их первый поцелуй, он был нежен и прекрасен, они словно улетели на небеса.
- Мы теперь всегда будем вместе, любимый?
- Разумеется, моя принцесса.
- Как ты меня назвал? - засмеялась Орихиме.
- Ты моя сказочная принцесса, я спас тебя от злодеев и теперь должен на тебе жениться. Ты согласна?
- Да, мой рыцарь. Я всегда любила только тебя.
- Я так счастлив.
- Я тоже.
И они снова поцеловались, и не было в мире никого счастливей их. И пусть за окном все еще бушевала гроза, но для них не было мира. Их миром стала любовь.

Название: Болит
Автор: Хана_Вишнёвая
Фэндом: Bleach
Персонажи: Улькиорра/Орихиме,Ичиго/Орихиме
Рейтинг:  R
Жанры:  Гет,  Романтика,  Ангст,  Драма
Предупреждения:  Смерть персонажа,  OOC
Размер:  Драббл, 2 страницы, 1 часть
Статус: закончен Описание:
Улькиорра и Орихиме. А мне кажется,именно на это и похожа их история. Они бы могли влюбиться друг в друга.
— Ты в порядке, Иное? Как ты? – усталые карие глаза улыбаются. Куросаки лежит на спине, раненый, избитый, но живой. И… счастливый…
— Я рад, что ты жива… — удивительно, что Ичиго даже глазами умеет улыбаться. Орихиме чувствует, как дрожат её руки. Серые глаза наполняются слезами. Ичиго пришёл за ней. Он победил Улькиорру… Его тело рассыпалось прахом, а Ичиго остался жив… Он жив, он пришёл за ней, тогда почему же так хочется плакать?
— Иное, он… он не тронул тебя? – карие глаза обеспокоены, казалось, заглядывают в самую душу. Иное не выдерживает – слёзы катятся по щекам, словно маленькие водопадики – катятся и падают на грудь Куросаки. Тот привстаёт. В глазах – отчаяние.
— Он… — Ичиго не договаривает, мотает головой, пытаясь прогнать ненужные, страшные мысли. Орихиме находит в себе силы поднять голову.
— Всё хорошо, Куросаки-кун. Всё хорошо, — с трудом говорит она. – Все живы. Я жива. Ты спас меня, Куросаки-кун. Вы спасли меня. Со мной всё хорошо.
Говорит, а у самой отчаянно дрожит голос. Больно, Куросаки-кун. Как же больно…
Улькиорра не тронул её. Без её согласия – нет. Она сама разрешила.
— Ты боишься меня, женщина?
— Нет.
— Твой голос опять дрожит. Я ничего не сделаю тебе сейчас. Пока ты нужна Айзену-сама, я не сделаю тебе больно.
— А… потом?
Глупый вопрос остаётся без ответа. Улькиорра закрывает глаза. Орихиме выпрямляется и поднимает на него взгляд, полный решимости.
— Я не позволю себя убить. Тебе – не позволю.
— Ты дрожишь, женщина, — говорит Улькиорра утвердительно, но тут же его голос меняется. — Почему ты дрожишь?
— Холодно, Улькиорра-кун. Тут всегда холодно, — отвечает Орихиме бесцветным голосом.
— Что надо делать, чтобы тебе стало тепло? – Улькиорра даже не понимает смысла своих слов – а вот Иное розовеет от смущения.
— Улькиорра-кун, когда человеку холодно, другой человек должен сделать кое-что, — Орихиме подходит медленно и осторожно, будто бы боясь спугнуть аранкара – ей кажется, что от одиночества она окончательно сошла с ума.
— И что же? – изумрудные глаза смотрят без интереса, но вроде бы даже с какой-то искрой.
— Когда человеку холодно, он обнимает другого человека, — Иное обвивает руками шею Улькиорры и прижимается к нему – тот не двигается.
— Что ты делаешь, женщина? — интересуется он.
— Я греюсь, Улькиорра-кун… — отвечает девушка. Правда холодно, правда страшно. Зачем она это делает? Орихиме не хочет отвечать себе на этот вопрос – загоняет его на задворки сознания – прижимается к аранкару ближе, теснее.
— Скажи, что ты чувствуешь, Улькиорра-кун? – зачем-то спрашивает она. Улькиорра подбирает слова осторожно, будто бы боится выразить что-то не то, что нужно. Орихиме терпеливо ждёт. Ей интересно. Касается его шеи тёплой ладонью. Ей приятна эта близость. Не знает, почему, но приятна.
— Тепло. Я чувствую тепло, женщина. Мне приятны твои прикосновения, — наконец с неохотой говорит он. Орихиме почему-то едва слышно всхлипывает и утыкается носом в шею – если аранкар выше, то лишь на пару сантиметров.
— Ты плачешь, женщина? – деловито спрашивает Улькиорра, видимо, уже освоившись с ролью няньки. Орихиме мотает головой настолько, насколько это возможно.
— Это называется «объятия», Улькиорра-кун, — шепчет она. – Когда один обнимает другого, им тепло. Обними меня, Улькиорра-кун. Пожалуйста, обними.
Она уже жалеет, что вообще открыла рот. Аранкар не двигается, и ей становится страшно – вдруг он уйдёт ? Вдруг она опять останется совсем одна? Без него, с одним узким серпом луны, видным через решётчатое окошко?
Руки смыкаются на талии. Иное выдыхает.
— Спасибо, Улькиорра-кун. Спасибо за то, что ты… есть… — едва слышно шепчет она. Аранкар почему-то ещё сильнее прижимает её к себе…
— Ты останешься, Улькиорра-кун?
— Да.
Он садится на диван, рядом с ней. Она улыбается – только когда видит его, только ему предназначается её улыбка – Улькиорра вовсе не собственник, но её улыбку он не хотел отдавать бы никому. Завернуть в носовой платок и всюду носить .

История одного арранкара
Глава 1
Пустота
Даже спустя два года, ты все еще плачешь…
Прости… Так хочется обнять тебя. Сказать, что я все еще здесь. Около тебя.!
Я всегда наблюдаю за тобой, поэтому не плачь. Ты не одна…
Пустые… обычные человеческие души, которые не сумели достигнуть Общества Душ…
Души, привязанные к миру живых… истерзанные собственной болью и отчаяньем — те, кого шинигами не сумели защитить от других пустых…
Все мы, просто жертвы, но разве кто-то сожалеет об этом? Разве кто-то сочувствует нам?
Рыжеволосая девушка, прижимая к груди сверток с рисом, неспешно брела по улице. В этом году был плохой урожай, и цены на всё были несусветно огромными, поэтому ей приходилось изо всех сил экономить.
Следом за ней, незримый окружающим, шел темноволосый зеленоглазый мужчина. Чуть хмурясь, он сосредоточенно о чем-то размышлял.
Внезапно выбежавший из-за ближайшего угла мальчишка-подросток налетел на девушку, сбивая ее с ног, и тут же бросился бежать прочь.
Торопливо поднявшись, девушка бросилась следом за подростком, в отчаянье крича:
— Вор! Остановите его! Он украл мой рис! Стой же! Стой!!!
Лицо призрака исказилось гневом, и он бросился следом за парнем, однако когда он хотел ударить его, его тело просто прошло сквозь вора.
Тень муки и скорби скользнула по его лицу.
Всегда… он так бесполезен… Даже имея столь ярое желанье ей помочь, он был на это не способен.
— А ну стой, гаденыш!
Резкий удар и парень, закашлявшись, упал на землю. Остановивший его темноволосый кареглазый молодой мужчина поднял с земли пакет с рисом.
— Тебя разве не учили, что чужое брать не хорошо?!
Лежащий на земле воришка сдавлено что-то простонал.
Добежавшая, наконец, до вора девушка, запыхавшись, лишь открывала рот, не в силах, произнести что-либо после быстрого бега.
Улыбнувшись, глядя на нее, мужчина, подняв за шкирку воришку, грозно произнес:
— А теперь немедленно извинись перед девушкой!
Недовольно скривившись, воришка плотнее сжал губы, за что тут же получил подзатыльник.
— Извинись! Немедленно!
Все ещё кривясь, подросток недовольно выдохнул:
— Простите…
— Ну, хоть что-то… а теперь проваливай!
Оттолкнув воришку, мужчина, усмехнувшись, встретил его гневный взгляд.
Развернувшись, подросток бросился прочь.
Проводив его взглядом, внезапный спаситель обернулся к девушке, которая, наконец, смогла, более ли менее придти в себя после произошедшего.
— Вам стоит быть внимательней. Сейчас развелось слишком много воров. Одной ходить небезопасно.
Понурив голову, девушка печально произнесла:
— Спасибо вам за помощь, но меня некому сопровождать. …Мой муж умер два года назад.
— Вот как… соболезную. Но раз такое дело, то думаю, я мог бы проводить вас до дома.
— Что вы! Не стоит! Это будет слишком хлопотно для вас.
— Не переживайте, мне совсем не трудно. И так, где вы живете?…
Наблюдая за удалявшейся по дороге парой, призрак с болью смотрел им вслед.
Цепь на его груди принималась постепенно отделяться, открывая темноту в груди…
* * *
Все чаще он приходит в наш дом…
Все чаще ты даришь ему ту улыбку, что когда-то принадлежала только мне…
Почему? Неужели ты забыла, что я рядом? Неужели ты разлюбила меня?
Так больно в груди… чертовски больно… почему? …Почему он, а не я, тебя обнимает?! …Почему? …Ведь он всего лишь жалкий мусор, не достойный тебя…
Цепь все больше отделялась от тела духа.
Гнев, пустота, боль и бесконечное отчаянья все сильнее захватывали его в свой вязкий плен.
Монстры, идущие на запах страждущих душ, нетерпеливо облизываясь, все ближе приближались к призраку, из глаз которого текли слезы…
Все что он мог, только смотреть… только смотреть за всем со стороны… не более…

История одного арранкара
Глава 3
Пленение
Глядя на тех, кто рядом, я все чаще понимаю, что мы мало чем отличаемся от людей и шинигами… Но даже так, то, что отделяет нас от них, все равно невозможно сокрыть… Имея чувства, мы не чувствуем того, что они…
Глаз в руке арранкара рассыпается на мелкие частички и разлетелся по всему залу, повествуя его собратьям и повелителю о его визите в мир живых.
Разгоряченные гневом из-за того, что он не убил мальчишку… желающие сами разобраться с этим подростком… похожие на хищников учуявших запах крови… запах легкой добычи в образе раненого зверька загнанного в угол.
Наблюдая за ними, он не испытывал ничего кроме разочарования. В них… в себе…
— Что если он станет намного сильнее и сразиться с нами? Что ты будешь делать тогда?
— Если это случиться, я убью его.
Ни тени сомнения, ни капли жалости…
— Ты прав. Действуй… делай, как считаешь необходимым.
Господин доволен…
Но я не чувствую ничего кроме разочарования…
Безумное противоречие…
Гнев… злоба… ярость… пустота…
Уродливое искажение всего, что они так ценят…
— Правосудие без нравственных принципов всего лишь убийство. Однако убийство во имя морали… это правосудие. Хадо 54: Хайен!
Отрубленная рука, сгорающая в пламени. Дикий крик и ругань.
Тот, кто идет против воли господина, всегда несет наказание. Верные же слуги будут вознаграждены правом на жизнь…
Раздавленная голова. Брызги крови, остающиеся в полумраке темными вязкими каплями. Безразличие на лицах двух арранкар, и отброшенное в сторону безголовое тело третьего.
— Идем…
— Это куда?
— Нас вызывает Айзен-сама.
Один месяц после встречи… различие двух реальностей и миров… отринутые чувства и воспоминания. В следующий раз, моя пустота не дрогнет, и я не отступлю…
— Ты ведь помнишь о приказе, который я дал тебе месяц назад?
— Да.
— Исполни его. Я даю тебе карт-бланш. Возьми с собой кого захочешь.
— Так точно.
Я помню эти слова… Интересные способности? Обычный приказ. Я просто должен подчиниться. Остальное не имеет значения.
Зеленые глаза отстраненно смотрели вслед уходящей в мир живых четверке. Его же ждал иной путь. Возможно, это была сама судьба?
Приказ за приказом… все ближе к этим странным существам… Все больше непонимания…
Взгляд из темноты.
Бегущая рыжеволосая девушка и сопровождающие ее двое шинигами.
— Что? Всего двое сопровождающих? Не ожидал, что Общество душ будет настолько невнимательно. Кроме того, они видимо не знают, что самое опасное время – время перемещения.
Испуганный взгляд, в котором подобно отблеску скользнула тень узнавания.
— …Но оно и к лучшему. Потому что, по-моему, в разговоре спешка не уместна.
Не напрягаясь, смертельно ранив ее сопровождающих, наблюдая за ней безразличным взглядом, все более пугающим, лишая тем самым ее всякой надежды.
Пусть она все еще боролась с ним, стараясь излечить раненых шинигами, но каждому из них уже было ясно, каким будет итог.
Провоцируя ее… "ударяя" по больным местам… я так и не нашел ответов… но это было моим заблуждением и ошибкой…
Каждое слово, как удар по слабому месту, по капле распускающий в душе темный цветок отчаянья.
Ровный спокойный голос, разрывающий в клочья царящую вокруг тишину.
— Идем со мной, женщина. Простого "да" будет достаточно. Иначе мне придется убить… Не бойся, не тебя. А твоих друзей. …Я не предлагаю переговоров. Я приказываю!
Темные лепестки, роняя росу боли, распахнули свои тлетворные объятия. Отчаянье… такое безумно знакомое чувство… то, что я сам олицетворяю в Эспаде…
— Я дам тебе 12 часов. За это время тебе позволено проститься лишь с одним человеком.
Если силки захлопываются, птица уже не может выбраться из них, и все, что ей остается, это просто смириться со своею судьбой…
Замок Лас-Ночес. Цитадель сумрака. Обитель арранкар.
Стоя в стороне, наблюдать за отражением страха в ее глазах...
Сколько тьмы сможет принять твое сердце? Сколько ужаса сможет вместить душа человека?
Душа…
Белоснежные коридоры и двое идущие по ним – впереди зеленоглазый хладнокровный арранкар и следом рыжеволосая девушка, сжимающая собственные плечи.
Остановившись, арранкар повернулся к стене, в которой, спустя мгновение, появился проход в комнату.
— Здесь ты будешь находиться все время. Поэтому, сиди тут смирно.
Бросив на своего надзирателя встревоженный взгляд, девушка прошла внутрь.

История одного арранкара
Глава 5
Притяжение
Игнорируя свое влечение к тебе… я просто продолжал следовать приказам Айзена-сама…
Все-таки это проще… делать вид, что на самом деле нет этих сложных и непонятных чувств…
Заблуждение - самое нелепое оправдание для глупцов.
Рыжие волосы, развивающиеся на ветру. Нелепая попытка сбежать от преследующего его арранкара. Всего один удар, и шинигами, отлетев в сторону, проломил стену. Но даже будучи раненым, он все еще сопротивляется. Самонадеянная глупость и только.
— Ты же первый в эспаде, да? Значит если я смогу победить... Это все равно, что выиграть битву с Эспадой!
Клинок направленный в грудь, но не способный пронзить ее или хотя бы ранить.
— Так значит… слишком плохо для тебя.
Отведя лезвие в сторону, открыть темнеющую на груди цифру.
Потрясение во взгляде глупого безумца.
— Номер… четыре?!
— Да. Кватро Эспада. Улькиорра Шиффер …и в иерархии Эспады я четвертый по силе.
Удар, не требующий особых усилий. Потухший взгляд карих глаз.
— У тебя вообще нет шансов победить меня. …Не важно, сколько раз ты восстанешь из пепла, — тело упавшее к его ногам и растекающаяся по полу лужа крови, — Пути к победе не существует.
Какое безумное разочарование. Неужели она действительно надеялась, что он сумеет ее спасти…
— И что все это означает? – ярость, заполняющая тело от осознания того, что кто-то выступил против тебя. Гнев, что ее здесь нет, — Кто это сделал?
— Г…Гр…Гриммджо.
— Ясно.
Развернувшись, он широким шагом двинулся прочь.
Привычные битвы… сражения… и странная печаль, когда я чувствую, что ты наблюдаешь за моими поступками… Наверное, в твоих глазах, я ужасен… Правда?
Совсем немного времени, чтобы найти ее.
Внимательный взгляд зеленых глаз.
Отвратительное чувство, когда она, потупив взгляд, с состраданием смотрит на его врагов.
И почему ты позволяешь окружать себя подобным мусором.
Нелепая ловушка. Печать, созданная их господином для наказания слабых, стала клеткой для него.
Но все же ненадолго…
— Черт…
Ты и я настолько далеки друг от друга… наши миры… восприятия жизни… Смогли бы мы понять друг друга? Смогли бы хотя немного сблизиться?
Реальность более хрупкая, чем хрусталь. Всего один удар, и она разлетается на части. Мой плен обернется твоим наказаньем.
Трещины пространства, выпускающие на волю арранкара.
Затишье в пустом зале похожее на затаившуюся перед броском змею.
Взгляд глаза в глаза – пленница и ее надзиратель.
Каждый из нас идет своей дорогой и никому не ступить на чужую тропу.